Читаем без скачивания Стихи о Писателях и Творцах - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
реки, сопки… всё во льду.
Я люблю нейтрино в море,
и в воде с небес звезду.
Видишь как она сияет?
Я плыву, её ловлю.
— Ты никого не любишь.
Я никого не люблю,
зато могу плакать под утро,
и от слёз моих чистых, не мутных
ручьи побегут и реки,
добегут до того человека,
который скажет: «Люблю»!
Я к нему очень хочу.
Вот ты говоришь, художник:
«Усталое сердце молчит.»
А сердце молчит и строчит,
строчит свои стихи,
а над сердцем душа устало:
«Пустое, брось, не пиши!»
Ты говоришь художник:
«Принцесса надменна, горда!»
Но я не принцесса, я плотник —
в мозолях моя рука.
Я и историки все на свете
О том как Герда Кая искала —
я, наверное, тоже писала,
и другие сказочные истории.
А чёрствые наши историки
вещали лишь о диктаторах
да о царях узурпаторах.
Мне от этого очень плохо!
Полюбить историка сложно,
я ему о Кае и Герде,
а он о министрах и герцогах.
И ему, видишь ли, не скучно
описывать каждый случай
виселицы или казни.
Историк, он не проказник,
а просто вампир —
о каторгах с упоением мне говорил.
А я на выселках живу.
Зачем-то Герду в гости жду,
и думаю о Кае холодном,
как об историке злобном.
Чем-то они похожи.
Но чем? Ответить несложно.
Чем пахнут журналисты
Журналисты пахнут газетами,
да, да, типографскою краской,
кнопками клавиатуры,
мониторами, фото-раскраской.
А ещё они пахнут снегом,
потому что им всё равно
зима это или лето.
Бегут, сезонам назло!
Журналисты пахнут рассветом.
Они встают в шесть утра,
и невзирая на это,
не сходят, не сходят с ума.
И суета суетою
пахнут, наверно, они.
Двери редакций откроем,
принцессы там и короли.
И от запаха жизни
закружится голова!
В каком веке мы все повисли?
Если бы не она,
страна больших телекамер,
диктофонов, статей «сырец»,
и даже тех, кто не с нами —
павших в боях сердец.
Журналисты пахнут победой,
праздниками, суетой,
солнечным, солнечным светом!
А теперь и немножко тобой.
Любовь просилась к лицедею
Любовь не станет ворожить,
любовь намеренно и просто
заставит с музою дружить
и вознесёт чуть ли ни к звёздам!
А ты, рассерженный актёр,
сбежавший от любовных мук,
зачем-то ночью всё твердил,
что наша жизнь — всего лишь лук:
«И горечь, вроде бы, сладка.
И неминуемо раздеться.
На сцене тоже всё — игра!»
Но не пора ль, дружок, вглядеться
в девчонку, рядом что стоит,
и смотрит преданно и нежно.
Она актриса, говоришь?
Ну что ж, любовь ещё прилежней
в среде шутов и лицедеев.
Смотри, какое счастье между
двух одинаковых орбит!
За штурвал держись
На кладбище пропавших кораблей
не найти потерянных вещей.
Где-то затерялась твоя жизнь.
Не достать её? Тогда держись!
За штурвал держись или за мачту.
Я ещё лет десять здесь потрачу,
но найду пропавшие суда.
Где они? Там где вода, вода.
А в воде обломки кораблей,
и свихнувшийся Джек Воробей
ищет «Чёрную жемчужину» свою,
а она идёт, идёт ко дну!
Там на дне медузы, крабы, ил.
Ты ещё то дно не посетил?
На кладбище пропавших кораблей,
посреди потерянных вещей
где-то затерялась твоя жизнь.
Удержись за неё, милый, удержись!
Ко мне парень с бедою
Лес не лес, дол не дол,
просто город у моря.
Плыл не плыл, шёл не шёл
ко мне парень с бедою.
Я плечом навалилась
на собственную тоску.
Спала не спала, проснулась,
так и живу в бреду.
А ко мне парень с бедою.
Я его не тороплю,
пусть побудет в героях,
за это же и люблю.
В героях побыв, он покинет
землю, не встретив меня.
Этому парню с бедою
и на небе мало огня!
Лес не лес, дол не дол,
в города ни ногою!
Плыл не плыл, шёл не шёл
ко мне парень с бедою.
А за ним туманов завеса
да дождей пелена.
Я не звалась невестой,
но к нему летела, плыла…
Повесть про небо
Небеса обетованные, повесть дивная.
Деревянный дом, земля не глинная,
луг зелёный и поле,
а на небе целое море:
там корабли на небе.
Ты на них не был,
не был на них и не будешь.
Завтра же позабудешь
эту дивную повесть.
Не с кем мне будет спорить
об обетованном небе,
где ты ни разу и не был,
где я шагами шагаю,
время своё измеряю:
сколько мне тут осталось?
Сколькие с нами не знались
челове-человеки,
павших в этом веке?
Всех я пересчитаю,
сложу, прибавлю. Узнаю
страшную, страшную тайну.
Небеса обетованные, повесть дивная.
Деревянный дом, земля не глинная.
В памяти ничего не осталось.
Иди в дом. Как-то странно смеркалось.
Девочки и мальчики
Правильные девочки поступают правильно,
правильные мальчики нарушают правила.
Правильные девочки никогда не лягут
с неправильным мужчиной, им не до отваги.
Правильные мальчики лягут с кем угодно,
правильный мужчина, он всегда голодный.
Правильная дама правильно скучает:
жизнь проходит мимо, она не замечает.
Правильный джентльмен тоже очень скучен:
дом, работа и дела. Не бытие, а случай.
Правильные девочки поступают честно,
правильные мальчики «дело шьют» невестам.
А правильная девочка плачет, но не может
отступить от правил. И чёрт ей не поможет!
Павший зонтик
Павший зонтик матерился,
ветер песню пел в груди,
ты в кого-нибудь влюбился?
Ну-ка, ну-ка говори!
Не ответишь никогда,
ведь осенняя листва
сильно душу бередит.
Что там, что там впереди?
Впереди нам машет ветром
раскрасневшийся маяк.
Ты моряк лишь на поверье,
у тебя ведь всё не так.
Буревестник прикорнул,
ты ж рисуешь, как согнул
птицу жизненный расклад.
Ну рисуй, а я пошла.
Павший зонтик матерился,
ветер песню пел в груди,
ты сегодня заикнулся:
— Только счастье впереди!
Болен жаждой в города
Болен волей, муж мой болен,
болен жаждой в города!
Он здесь город понастроил,
целый город … или два.
Прикажи ему любить,
он не будет тут мудрить,
дом построит, скажет: «Жди,
печь топи и не дури!»
Печь топила целый год.
Слышу я, как он идёт,
он идёт больной, усталый,
сядет, посидит и встанет,
да уйдёт. Спрошу: «Куда?»
А он: «Строить города!»
Вот и всё. И нет его.
Взгляд плывёт уже давно.
Замечталась что-то я,
пойду строить города.
Потому
