Читаем без скачивания Кровные узы - Роберт Асприн

Она аккуратно уложила первую карту Лесов поверх колоды. Богатые зеленые и коричневые краски «Первобытного леса», казалось, сияли сами собой, словно листва, залитая пробивающимся через нее солнечным светом. По требованию Молина Факельщика Лало вновь вернулся к работе над росписью стен к бракосочетанию и на время оставил карты, хотя колода была уже почти готова. Иллира тоже почти поправилась — телом. За это время они с Джиллой привыкли к обществу друг друга.

— Я их ненавижу, — тихо промолвила Иллира.

Джилла со словами в защиту творения Лало, готовыми сорваться у нее с языка, сердито повернулась в сторону дивана. Глаза С'данзо были закрыты, а из-под сомкнутых век медленно ползли слезы.

— Ну же, ну же, дорогая, все хорошо… — сработал материнский инстинкт Джиллы.

— Все т хорошо! — резко ответила Иллира. — Для того чтобы Видеть, я должна открыть себя Дару — слиться с ним воедино и настроиться на передачу того, что связано с вопросами, заданными просителем. Но я больше не верю в Дар.

Джилла кивнула. Взрослые мужчины, убивающие друг друга в битвах или даже в переулках Санктуария, это одно, но какая может быть цель в бессмысленной смерти ребенка? В памяти внезапно всплыла картина восьмого дня рождения Ганнера, когда Лало подарил сыну глину и набор инструментов для лепки. Сияние на лице мальчика залило обоих, когда отец и сын начали исследовать новые средства выражения. Ганнер был единственным из детей, унаследовавшим частичку таланта Лало. Но теперь мальчик уже не принесет красоту в этот мир. Сглотнув ком в горле, Джилла снова повернулась к Иллире.

— Нарисовано уже больше половины колоды. Когда она будет закончена полностью, Кама заставит меня гадать, а я не смогу, — с горечью произнесла Иллира. — Я не оправдаю ее ожиданий, и она выместит свой гнев на Даброу. О бесполезные боги Санктуария, я ненавижу ее! Ее и всех этих кровожадных надменных громил, уничтоживших мой мир!

— Может, возьмешь меч и выйдешь против нее? — спросила Джилла, пытаясь превратить в насмешку ненависть, сжигавшую ее душу. — Иллира, будь благоразумной. Ты поправишься, и твоя сила вернется!

— Моя сила… — задумчиво проговорила С'данзо. — Когда люди жгут наш народ за колдовство, это не оттого, что они боятся силы простых предсказаний…

Иллира умолкла. Темные волосы упали ей на лицо, и Джилла не могла видеть ее глаза, но в неподвижности С'данзо было что-то такое, от чего у нее по спине, несмотря на жаркий полдень, побежали мурашки.

— Это запрещено… — очень тихо произнесла Иллира. — Но какое мне теперь дело до чьих-то чужих правил?

— Иллира, что ты собираешься сделать? — встревожено спросила Джилла, увидев, как та с болезненным усилием поднялась от дивана и направилась к столу, на котором лежали законченные Лало карты.

— Все действует в обе стороны, — безучастно пояснила Иллира. — Например, взгляни на эту карту, Тройку Огней. Если она появляется во время гадания, она указывает на то, что для задавшего вопрос дела станут темнее или светлее, в зависимости от контекста вопроса. А вот эта, Сталь… — она достала Двойку Мечей. — В нормальном положении, когда мечи обращены на задавшего вопрос, карта означает гибель, но перевернутая она обрекает на смерть его врагов.

— Совсем как настоящий меч, — удивилась Джилла. Иллира кивнула.

— Так и колдовство. Сила есть сила. Добро или зло заключено не в орудии, а в намерениях и воле того, кто им пользуется.

Джилла уставилась на нее.

— Ты можешь использовать карты как оружие?

У нее гулко заколотилось сердце, и она вдруг осознала, насколько сильно завидует Дару, доставшемуся Лало так легко и с таким трепетом используемому им.

Иллира продолжила раскладывать карты.

— Возможно, если разложить нужные карты… Она выбрала одну карту, затем другую, третью…

— Когда я гадаю, проситель, колода и я соединяются в Дар Видения, и карты, которые появляются, отражают состояние просителя. Дар — это причина, карты — следствие. Мое Зрение лишь сообщает просителю то, что есть в Видении.

Джилла кивнула, и С'данзо продолжила:

— Но если я разложу карты так, как мне надо, и наполню их силой…

— Ты сможешь направить процесс в обратную сторону? — прошептала Джилла. — Заставить карты стать причиной?

— Я… попробую!..

Иллира вдруг собрала все карты и отнесла их на стол в углу комнаты. Выбрав одну, она показала ее Джилле.

— Вот, это будет изображать просителя и его окружение…

Она положила карту на стол.

Прищурившись, Джилла увидела только солнце, сияющее над городом.

— Что это?

— Мы зовем ее Зенитом — полуденным солнцем, но твой муж, кроме солнца, нарисовал еще и город.

Иллира протянула над картой руки и, сосредоточившись, наморщила лоб и закрыла глаза.

— Ты был Зенитом, а теперь стань этим городом! — прошептала она.

Окунув палец в воду, она капнула на карту, а затем, склонившись, подула на нее.

— Именем ветра и воды нарекаю тебя Санктуарием, просителем этого гадания и предметом моего замысла!

«Ей не следует делать это», — подумала Джилла, наблюдая за тем, как Иллира просматривает отобранные карты. В ее движениях была сила, притягивающая взгляд. Вспомнив, как приковывала к себе глаза Роксана, Джилла поежилась. Тогда она никак не могла понять, какая нужда двигала нисийской колдуньей, которая, насколько ей было известно, не разделяла муки и радости обыкновенных женщин. Иллиру же Джилла понимала слишком хорошо. «Нам не следует делать это», — была ее следующая мысль.

Джилла чувствовала, как в висках стучит кровь, и ощущала во рту вкус ярости волчицы, потерявшей своих волчат. Всю свою жизнь она знала страх, страх голода во времена нужды, страх быть ограбленной в период достатка. Она росла, прислушиваясь, не раздаются ли за спиной крадущиеся шаги, и инстинктивно вглядываясь в тени — не таят ли они в себе угрозу. Затем у нее родились дети, и страх, который она стала испытывать за них, оказался настолько же сильнее ее личных переживаний, насколько река Белая Лошадь глубже и опаснее сточных канав Санктуария. И никогда она не была в силах что-либо сделать! Никогда до этой минуты.

Зловеще, словно движущаяся гора, сотрясая тяжелыми шагами пол, Джилла подошла к столику и уселась напротив С'данзо.

— Что на второй карте, гадалка? — спросила она.

— Копье Кораблей, — ответила Иллира. — Нарвал, карта, которая всегда означает перемену. Она может предвещать богатство, но в таком положении, наоборот, сулит разорение.

— На что мы надеемся? — спросила Джилла.

Иллира взяла еще карту и положила ее поверх первых двух. Джилла узнала ее: Двойка Мечей, перевернутая, со сталью, угрожающе направленной вниз.