Читаем без скачивания Огонь с юга - Джульет Маккенна

— Как она?

— Устала, мой господин. — Угрюмое предупреждение Ханьяда все еще окрашивал тот неведомый северный язык, который он выучил на коленях матери. Когда он отворил дверь, желтый свет лампы брызнул на его сивые волосы и кожу, когда-то бледную, но ставшую дубленой за многие годы под здешним солнцем. — Моя госпожа, ваш супруг просит его принять.

Кейда терпеливо ждал ответа Сэйн. Каждая жена имела полное право отказать своему мужу в праве войти, и одной из множества обязанностей невольника-телохранителя было содействовать такому решению.

— Я рада ему как нельзя больше, — незримая внутри Сэйн, разумеется, говорила устало. Верзила поколебался, но отступил, освободив для Кейды порог.

— Я не задержусь надолго.

Прав я был, что избавился от Телуйета. Ничего хорошего из его присутствия не вышло бы, учитывая, как теперь поздно и как он проголодался, а стычка двух телохранителей, моего и Сэйн, — это последнее, что мне нужно.

Кейда вошел, а Ханьяд затворил за ним дверь и сел за ней, скрестив ноги.

— Сэйн, дорогая моя, как ты?

— Довольно неплохо. — Его младшая жена, облаченная в свободную неподпоясанную рубаху, откинулась назад на скамье с подушками рыжеватого шелка, расшитыми буйными стайками цветных птиц. На ней не было никаких драгоценностей; ее длинные прямые волосы были просто заплетены в одну толстую черную косу. Хрупкого сложения, не выше, чем по плечо Кейде, она явно тяжело переносила эти последние дни своей беременности. Маленькая девочка втирала ароматную мазь в ее стопы, и Кейда заметил, как ощутимо у Сэйн распухли лодыжки.

— Ты выглядишь изнуренной, — честно признался Кейда. Даже в приглушенном свете единственной лампы тьма вокруг глаз Сэйн была больше чем просто тенью. Кейда услышал, как хмыкнул, соглашаясь, Ханьяд.

— Это просто жара. — Сэйн обмахнула лицо хрупкой меднокожей ладонью.

— Которая не кончится до положенного срока. — Кейда заметил, как увеличился ее тяжелый живот, пока он отсутствовал, между тем как лицо и запястья стали даже более худы, чем прежде. Он постарался соблюсти в своих словах равновесие между твердостью и нежностью. — Ты не должна ничего делать, только отдыхать, пока не явятся либо дожди, либо твое дитя. — И чуть улыбнулся, отчасти из-за одобрительного громыхания Ханьяда, отчасти чтобы успокоить Сэйн, большие карие глаза которой расширились от тревоги.

— Мои обязанности…

— Тембит уже доложил мне о состоянии дел в замке и на острове. Он сообщил, что поля возделаны и готовы к дождям, что новые саженцы благоденствуют в питомниках, — Кейда сказал это с теплой признательностью. — Даже вся домашняя птица и козы здоровы, что большая редкость в конце засушливой поры.

— Разумеется, я стремлюсь служить владению чем могу. — Нескрываемое удовольствие несколько оживило лицо Сэйн. Она попыталась сесть прямо, но лишь рассыпала подушки, яркие цвета которых заиграли в свете лампы. Маленькая рабыня едва успела подхватить чашу с мазью нерешительно затрепетавшими руками, запачканными ее содержимым.

— Сейчас ты свободна ото всех обязанностей перед владением. И все мы просим тебя заботиться о себе и о ребенке, пока вы оба благополучно не пройдете через роды.

Возможно, Сэйн выказала бы чуть больше присутствия духа, если бы ей служили не такие болваны.

После того, как она опять устроилась поудобней, он призадумался, обвив рукой ее плечи, но передумал: нет, не стоит. Ни Рекха, ни Джанне особенно не приветствовали тесных объятий столь близко к родам. Вместо этого он задержал ладонь над самым выпуклым местом ее живота и спросил: «Можно?»

— Она брыкается. — Сэйн накрыла его ладонь своей, чтобы он лучше почувствовал, как внутри бьется дитя.

— Мы уже довольно скоро узнаем, девочка там или мальчик. — При этих словах Сэйн напряглась под его рукой, искорки в ее глазах угасли. Кейда наклонился, чтобы запечатлеть пылкий поцелуй на ее лбу. — Девочка или мальчик — это твое дитя, и тебе его растить. А вот дар для ребенка, подтверждающий мои слова.

Порывшись в кармане, он выудил оттуда небольшой шелковый сверток, надежно перевязанный хлопчатой тесьмой. Сэйн приняла пакет, ее длинные, покрытые лаком ногти быстро справились с узлом, детский восторг озарил утомленное лицо.

— О, Кейда, супруг мой, какая красота. — Она подняла в руке мерцающую птичку, сложенную из серебряных цепочек, соединяющих опаловые перья.

— Повесь этот талисман над колыбелью малыша, — улыбнулся Кейда. — Чистота этих камней охранит нашего первенца.

— Я думала о будущем нашего малыша. — Сэйн положила мерцающую птичку себе на колени, ее голос задрожал. — Возможно, мне следует посетить башню безмолвия. Я не бывала там с тех пор, как явилась сюда, а дожди не начнутся еще несколько дней. Я могла бы добиться там какого-нибудь важного видения, чего-нибудь о судьбе ребенка, и это мой долг как твоей жены…

— Ты не в состоянии сейчас проводить ночь под открытым небом на голой земле, какой бы ни была погода. — Кейда расслышал, как, соглашаясь с ним, выразительно крякнул Ханьяд. — Как только дитя родится и ты окрепнешь, мы отправимся на север, к нашему приюту на сезон дождей. Тогда можешь подумать о подобном обряде — Рекха и Джанне охотно помогут тебе со всеми надлежащими приготовлениями. Это произойдет достаточно скоро, еще не поздно будет узнать, какие нити из прошлого или будущего может держать в руке твое дитя.

— Как прикажешь, мой повелитель. — Сэйн удалось слабо улыбнуться, но Кейда понимал, что она расстроена.

Последнее, чего я хочу — это вести себя с тобой как тяжелый на руку военачальник, а ведь это все, что ты знала в жизни. Но ты, о проклятие, так все усложняешь.

— Иди в постель, дорогая. И оставайся там сколько захочешь завтра утром и каждый день после того. — Кейда поднялся с пола. Ханьяд уже был на ногах и отворял позади него двойные двери в спальню Сэйн. Маленькая рабыня прошмыгнула мимо верзилы, стирая масло с ладоней обрывком хлопчатой ткани. Кейда помог Сэйн встать. Она была от души благодарна ему за столь тесную поддержку, когда он обвил рукой ее талию. На миг он осторожно прижал ее к себе.

— Спи хорошо, мой цветочек. Помоги своей госпоже, Ханьяд, я закрою за собой сам.

Перепоручив ее бдительной заботе слуги, он вышел в сырую пьянящую ночь, подавив бурный вздох. На дворе те слуги и рабы, что закончили на сегодня свои труды, отдыхали и ужинали близ жаровен, выставленных вне их жилищ. Лица их сияли в ярких отблесках рыжего света. Воздух благоухал травами, воскурявшимися на углях, дабы прогнать грозно попискивающих и гудящих в ночи кусачих насекомых, и смех то и дело прорывался сквозь низкий рокот бесед. Телуйет ждал внизу, у крыльца.