Читаем без скачивания Лепестки холода (СИ) - Нелли Видина

Бабушка научила меня сбрасывать излишки силы. Бабушка научила меня азам владения собственным даром. Больше она не успела — умерла. А мне достался счёт в банке и две тетради в кожаном переплёте. Первая тетрадь, тонкая, была своего рода гримуаром, где описывалось ремесло, с той оговоркой, что некромантия к магии не имеет никакого отношения. Во второй тетрадке, толстой, бабушка своим убористым почерком записала тексты всех легенд, что прямо или косвенно рассказывали о некромантах, вампирах и прочих мёртвых.

Я стояла у окна и нервно приплясывала, ожидая сумерек. Каждые несколько минут я поглядывала на часы. Я специально посмотрела в календаре, чтобы точно знать, во сколько солнце зайдёт. И стоило минутной стрелке упереться в отметку «тридцать семь», я, не в силах больше сдерживаться, вылетела из дома и побежала к кладбищу. Моя холодная сила раскрывалась подобно цветку и мощным потоком хлынула в окружающее пространство.

Я чувствовала, как она щупальцами соскальзывает из пальцев и начинает шарить по земле, уходит вглубь. Я уже добралась до первых могил, и перед моим внутренним взором возник прогнивший деревянный гроб, истлевшая одежда и сам давно разложившийся мертвец. Я шла вперёд и уговаривала себя не исследовать всё кладбище за раз, растянуть удовольствие. Но я понимала, что мне не хватит на это воли. А ещё я чувствовала в кладбище какую-то неправильность, словно сюда привнесли нечто чуждое. И я не смогу успокоиться, пока не найду и не устраню причину.

Какая-то часть меня, та самая, глубинная и холодная, решила, что это кладбище принадлежит мне, и как хозяйка я должна за ним приглядывать. Я шла среди холмиков могил и надгробных плит. Я окончательно закрыла глаза и исследовала мёртвый мир доступным только мне способом.

Самая свежая из встретившихся могил была двухсотпятидесятилетней старушкой. Плохонький гроб за эти годы превратился в гнилушки. От ткани погребальной одежды остались ошмётки. Черви доели тело. Я ощущала только скелет.

Я шла от могилы к могиле, двигаясь спиралью: сначала я обошла периметр кладбища, обозначая границу, постепенно я сокращала радиус и должна была остановиться в самом центре. Мне подумалось, что кто-нибудь вполне способен уловить эхо моих упражнений, но всё равно была неспособна остановиться и мыслить здраво.

Могилу, делавшую кладбище неправильным, я нашла через час. И вот уже две минуты я топталась и не знала, что предпринять дальше. Могила была трёхсотлетней, гроб в ней оказался дорогим, сохранившимся. Мертвец истлел, как и положено. Но недавно могилу потревожили. Её раскопали и закопали вновь. И в гробу вместе с останками оставили кого-то вполне живого и разумного.

Я чувствовала отчаяние и страх погребённого заживо, как субстанцию, которой бы касалась, она мне нравилась. Я глубоко вздохнула и стала по капле собирать свой холод обратно в тугой бутон. Надо принимать решения, будучи в трезвом состоянии. Когда я во власти силы, мне толком недоступны даже нормальные человеческие эмоции, не то что здравомыслие.

Я огляделась. Моя могила была отмечена крупным камнем с надписью «Валентин Тарко» и находилась в правой стороне от центрального прохода. Найти будет несложно. После нескольких дыхательных упражнений я успокоилась, и я не сомневалась, что должна помочь существу, запертому в могиле. Я против пыток, даже если передо мной отъявленный мерзавец. Но моя интуиция говорила, что там внизу кто-то совсем не опасный.

Я спешно вернулась к дому и открыла дверь подсобки, где лежали сваленные в груду, оставшиеся от предыдущих владельцев садовые инструменты. Выключатель нашёлся с третьей попытки, и на потолке вспыхнула свисающая на проводе лампочка без абажура. Я невольно скривилась, обозрев скудное хозяйство, извлекла тронутую ржавчиной лопату и пошла обратно к кладбищу. Странно, но предвкушение только возрастало.

Остановившись у «Валентина» я вновь позвала свою силу, чтобы определить, где именно лучше копать. Неизвестный свернулся клубком в ногах покойника. Я ощупала слой земли над гробом. Плотность была почти равномерная. А вот гроб преподнёс приятный сюрприз. Крышка была не сплошной, а состояла из двух секций, отдельно можно было открыть ту, что располагалась над головой покойника. Хорошо, это облегчает задачу.

Я принялась раскапывать могилу. Моя сила спокойно растекалась по кладбищу. Во-первых, это поможет чувствовать себя хозяйкой положения, неизвестно же, кто там сидит, даром, что боится. Во-вторых, кладбище стало всецело моим и если появятся незваные гости, я почувствую, когда они приблизятся к границе захоронений, а не когда меня стукнут по голове, за попытку влезть в чужие дела.

Страх запертого в могилу резко усилился, когда он услышал мою возню. Я буквально чувствовала, как его трясёт. Ничем не могу помочь, пока не раскопаю. Лопата погружалась в землю, как ложка во взбитые сливки. Я откидывала её, пока лопата не стукнулась о крышку гроба. Осталось чуть-чуть, я почти добралась до своего найдёныша.

Жаль, что работать приходится в темноте. Я вздохнула и последним усилием сбросила с крышки остатки земли. Можно отрывать. Крышка поддалась не сразу. Я напряглась, стараясь сдвинуть тяжёлое дерево. Мне даже показалось, что холодный цветок, мой дар и проклятие, живущее в груди, выпустил щупальце и помог мне откинуть крышку. Я даже хихикнула, потому что знала, что такого не может быть.

— Вылезай! — скомандовала я неожиданно хриплым голосом.

Послышался всхлип и тихое «пожалуйста».

— Вылезай, — повторила я.

Этот кто-то завозился, и показалась его белёсая макушка. Я неплохо видела в темноте и только сейчас поняла, что стоило захватить фонарь. Пленником оказался парень, он выбирался из гроба, как черви ползают — руки связаны за спиной, а на шее блеснула проволока. От каждого прикосновения к истлевшему мертвецу он вздрагивал и всхлипывал. Мне стало неуютно.

Я наклонилась над ним и аккуратно подцепила ножом верёвку, которой он был связан. Нож при мне всегда. Я брала его не только в ванную, но и в постель, в добавление к тому ножу, что неизменно лежал под подушкой. А теперь, когда я поселилась в загородном доме, в изголовье кровати я ещё и топор поместила. Надеюсь, мне это никогда не пригодится.

Парень застонал. Сколько он часов провёл в одной скрюченной позе? Тело должно жутко болеть. Я прикоснулась к нему, желая помочь выбраться из ямы и растереть. Он дёрнулся, как если бы я его ударила. Он таращился на меня широко распахнутыми глазами.

— Ты не он, — первое, что он прошептал. Надо было бутылку воды захватить, он же, наверняка, пить хочет до одури.