Читаем без скачивания Что может потерять христианин - Питер Ракман

Некий Рекс Харрисон играл на пианино на пляже Редондо, что в Калифорнии. Он был женат 3 или 4 раза, он ничего не достиг, он был отступившим от Господа, однако спасенным, человеком. Однажды вечером он играл в какой-то забегаловке, и какая-то девица подошла, оперлась на пианино, потом заплакала и сказала: «Я знаю, ты, наверняка, христианин, разве не так?» Он перестал играть и спросил: «Как вы догадались?» Она сказала: «Я просто услышала то, как вы играете блюз». Ох, парень, я тебе кое-что скажу. Если ты привязал себя к Библии, то для мирской жизни ты погиб. Если уж Бог решил что-то от вас получить, то Он заставит вас это сделать так, как это было с Ионой. Тогда, когда Он захочет, чтобы вы открыли свой рот, вы откроете свой рот и поставите печать под своим приговором. Вы знаете, что это? Это образ христианина, который потерял свою радость. Любое дитя Божие может потерять свою радость.

Но и это еще не все — вы можете потерять ваши награды

Вы можете лишиться перед Судилищем Христовым ваших наград. Теперь вы видите, что дитя Божие может потерять очень многое, кроме спасения. Эта Библия говорит вам, что «каждому воздастся по делам его». Награда будет по делам человека, соответственно тому, что он сделал. «И огонь испытает дело каждого, каково оно есть», и если дело это в огне выстоит, то человек получит награду. Если же дело сгорит, то человек будет страдать, потому что потерял его. Это потеря. Потеря. Дитя Божие может потерять свои награды перед Судилищем Христа. Эти награды — венцы. Эти награды не достаются просто так, их надо заслужить. Говорят, один старый художник, проходя на картинной галерее мимо ряда картин, старался на эти картины не смотреть, и какой-то художник спросил его: «Почему вы на них не смотрите?» Тот ответил: «Это просто мазня. Это все — гнилье». — «Почему же вы не смотрите?» — «Я взял себе за правило — никогда не смотреть на то, что повредит манере написания моих картин. Это гнилье может испортить мои работы». Христианин должен взять себе за правило — никогда не слушать ту музыку, которая «может испортить его работы». В мире так много всякого гнилья, испорченного! Одна дама как-то сказала Ференцу Листу, когда тот садился за пианино: «Вам нравится хорошая музыка?» Музыкант ответил: «Да, но я все равно стремлюсь вперед и все равно играю».

Два новоиспеченных полицейских как-то вечером постучались в дом к одной даме, та открыла (а она перед этим упражнялась в игре на пианино) и спросила: «В чем дело?» Они сказали: «Не знаем, нам кто-то позвонил и сообщил, что здесь убивают какого-то Шуберта». Вижу, что некоторые из вас не поняли. Шуберт — это композитор, он писал музыку. Вот это портит хорошую работу. Придет время, у Судилища Христова, когда вы поймете, что вы могли молиться, свидетельствовать, прославлять Бога, жертвовать, посещать, — словом, делать все то, чего вы не делали. Когда наступит это время, вы навсегда лишитесь своих наград.

Один старый темнокожий человек умирал, и когда он лежал на своем смертном одре, к нему подошел Парсон и сказал: «Друг, ты примирился с Господом и отверг все дела дьявола?» Тот ответил: «Да, я установил мир между мною и Господом, но сейчас я не в состоянии ни с кем бороться». Иногда дети Божьи вроде бы установили нужные отношения между собою и Господом, и вроде бы устанавливают правильные «отношения» с дьяволом, — где-то посередине. Вы попадете на небеса и потеряете ваши награды. Когда-то я работал радиоведущим на «WAAB» в Мобайле, что в штате Алабама. Я был знаком с парнем по имени Билл Алексендер, который вместе со мной работал на «WAR». А когда я год спустя вернулся на «WAAB», они посадили его за контрольную панель в качестве инженера-оператора, и этот парень был моим инженером-оператором в утреннюю смену WAR и WAAB. Я работал с ним каждое утро. Каждое утро он приходил, и мы вместе работали с шести часов утра и до двух. Много лет спустя я стал спасенным, и когда я обрел спасение, первое, что я хотел сделать, — это снова прийти на радио и свидетельствовать тем ребятам, которых я знал ранее. Одного из них звали Джек или Билл Хьюджес. Я также свидетельствовал еще одному парню, Биллу Мэрфи. Джон Виктор был радиоведущим. Эд Лэйк также был тут, в городе, радиоведущим. Еще один толстяк — Лерой Моррис. Парень по имени Ирвинг Уэлч, который работал менеджером «WAR». Как только я стал спасенным, я свидетельствовал всем этим людям. Я вернулся в Мобайл, Алабана, и попытался найти Билла Александера, но не смог: он куда-то уехал. Мне сказали, что он переехал в Джексонвиль. В этом городе у меня было несколько собраний у Боба Грея, и во время своего пребывания в Джексонвиле я попытался его отыскать. И кто-то сказал мне, что он живет в городке — миль около пяти к северу от Джексонвиля. Я забыл это название — ах, да, Фернандина Бич. Тогда я должен был уехать из города, а потому решил посетить его в следующий раз. Через некоторое время я опять поехал туда и, наконец, обнаружил его дом. Это была какая-то старая, ветхая лачуга с двумя спальнями и одной ванной, с ним была женщина средних лет и вокруг бегало около пяти детишек. Это место выглядело, как участок негритянского квартала, — просто помойка. Оно выглядело почти также, как выглядела бы «хижина дяди Тома». Я вошел и сел, и Билл также сидел рядом и курил. Я сказал ему (располневшему сорокалетнему мужчине, у которого вся кожа в морщинах, а когда он пил кофе, голова его дергалась): «Билл, я хочу сказать тебе кое-что. Когда я работал с тобой в Мобайле, я был неспасенным грешником и шел прямо в ад». Он сказал: «Я не думаю, что ты был таким уж плохим». Я ответил: «Ты не знал меня, а я знал сам себя. Если бы я умер, я бы попал в ад. Я хочу знать кое-что: Билл, ты спасен?» Он покраснел и ответил: «Да, я спасен». — «Когда ты обрел спасение?» — «В 1943». Тогда я сказал: «Это было за четыре года до того, как я пришел работать на ту радиостанцию. Ты был спасенным, когда я там работал?» Билл заерзал на своем стуле и сказал: «Да, я был спасен». Я сказал: «Почему же ты не говорил мне о Христе? Ты лицемер! Мы работали с тобой вместе, бок о бок, нас разделяла лишь стеклянная перегородка, на перерывах мы с тобой вместе пили кофе, я видел тебя каждый день на протяжении почти двух лет, и мы могли на работе говорить друг с другом, и как же такое могло случиться, что ты ни разу не говорил со мной об Иисусе Христе?» — «Понимаешь, Ракман, ты ведь знаешь, что с тобой было тяжело говорить». Тогда я сказал ему: «Брось эти разговоры, приятель, не морочь мне голову. Я говорил об Иисусе с людьми, которые угрожали мне ножом, когда я начинал говорить с ними об этом. Я говорил с людьми, которые хлопали дверьми перед моим носом, которые всячески угрожали мне…Брось эти разговоры». С тобой тяжело говорить…Ох, вы, твердолобые! Разве я не воин Христов, не последователь Агнца? Откройте свой рот! Говорите! Убеждайте! Я говорил с Биллом минут тридцать. Он начал плакать. Я помолился с ним, и мы распрощались. Я никогда больше его не видел. Этот бедняга потерял свое свидетельство, потерял свою радость, потерял свои награды — словом, потерял почти все, что человек может потерять, и он сказал также, что его здоровье также слабеет.

Христианин может потерять многое, не теряя при этом спасения. К примеру, вы можете потерять здоровье. Вы знаете, что я не идиот. Я не настолько глуп, чтобы думать, что все те, кто болеют, наказаны за какой-то грех. У меня есть здравый смысл. Но сейчас я скажу вам что-то, что на самом деле так и есть. Иногда дитя Божие делает не то, что нужно, и тогда Бог вынужден слегка его прихлопнуть и «изъять его из обращения». По крайней мере, на некоторое время. В Уайт Плейнс,что в Северной Каролине, некий Карл Леки однажды очень серьезно заболел, у него случился сердечный приступ, и он попал в больницу, а у его жены был рак, и, наконец, она умерла, — умерла незадолго до того, как умер он сам. Я знал миссис Леки, знал много лет, и я с удовольствием слышал, как в ее церкви люди говорили: «Когда умрет миссис Леки, зачахнет и церковь». Я спросил: «Почему?» — «Она — источник движения этой церкви, она завоевывает много душ для Господа». Я тогда не так уж много знал об этом, да и сейчас знаю мало. Но как-то у Карла случился сердечный приступ, однако в больницу он не обратился. Знаете, как некоторые относятся к докторам. И один из ребят из их церкви, обладающий здравым смыслом, наконец, затащил его в больницу под тем предлогом, чтобы тот посетил свою жену. Как только они подошли к дверям больницы, Карла окончательно скрутило, его тут же положили на одну из этих тележек с колесиками, — вы знаете, о чем я говорю, — и отвезли, и когда он пришел в себя, то обнаружил себя в палате рядом со своей женой. Они взялись за руки, и его жена сказала: «Кажется, мы попали в славную переделку, милый. Дай мне немного сахара». Тот сказал: «Я так слаб, что даже не могу поднять руку». В это время вошел доктор и сказал: «Карл, что с тобой случилось?» Тот ответил: «Ничего, я просто очень рассердился». Я хочу, чтобы вы все правильно поняли. Я не знаю, что было не в порядке с миссис Леки. Она была милой, благочестивой женщиной, любившей Господа библейской верующей. Досадно, что Господь забрал ее. Но Господь все же забрал ее, и вы не можете сказать, почему Бог делает такие вещи. Я не знаю. Но я знаю кое-что о брате Леки. Этот парень ежегодно ездил по всему миру с Тимом Грином или с Доном Грином, отцом Тима Грина. Эти двое всякий раз, приезжая на те собрания, объедались мясом, мясом и еще раз мясом, булочками с маслом и картошкой, булочками с маслом, картошкой и мясом, мясом и картошкой, маслом и мясом…— понимаете, это «религиозная» толщина! Но я говорю вам, если человек весит на 60-70 фунтов больше нормы, то у него начнутся непорядки со здоровьем. Павел говорит: «Усмиряю и порабощаю тело мое». В данном случае он говорит не о плотских грехах прелюбодеяния. В данном случае он говорит о физической подготовке, подобно подготовке бегуна к бегу на длинные дистанции. Он говорит о том, чтобы пользоваться своим телом так, чтобы оно могло послужить достаточно долго для служения Господу! Вот о чем он говорит. Брат, если бы вы получали по одному доллару за каждого проповедника, который нарушал это правило, то вы были бы уже богатым человеком. Вы бывали на съезде проповедников? Видели эту толпу проповедников? (Ну, знаете, этих крупных, жирных ребят…— «Здравствуйте, брат Ракман…Слава Богу, брат Ракман…»). Ваше сердце не может долго терпеть такую нагрузку. Я говорю с Джеком Петтерсоном всякий раз, когда он приходит сюда. Если вы не делаете этого, я делаю. Я люблю этого парня. Я люблю его. Я не хочу видеть его мертвым. Я не считаю себя умнее других. Я не всегда думаю о чужих делах. Я люблю этого парня и не хочу, чтобы он умер! Когда у человека 120 фунтов избыточного веса, его мотор долго не выдержит и сломается. Сломается! Когда он сюда приезжает, я всегда приглашаю его поиграть в хоккей, в баскетбол. Я был очевидцем, что однажды он попробовал поиграть, и я свидетель того, что он выдержал около 2,5 минут. Только 2,5 минуты. Христианин может потерять здоровье. Иногда это делает Господь, а иногда вы сами наказываете себя потерей здоровья, больше, чем наказывает вас Сам Господь.