Читаем без скачивания Реликт (том 1) - Василий Головачев

Грант оглядел лица товарищей, хотел сказать: по местам! И споткнулся на первом слове. В командном зале трансгала резко прозвучал гудок, запульсировал на пульте алый индикатор радиоприема, и в тишине раздался четкий, уверенный голос автомата:

— Сигнал СОС! Простейший код, известный с середины девятнадцатого века под названием азбуки Морзе. Всего два слова: «Прошу помощи!..»

Побледнел Реут, расширились глава у Вихрова. Росс выпрямился в недоумении. Грант молча надел биосъем и шестом приказал всем занять места.

Корабль три раза бросал зов в молчаливую темноту туманности во всю мощь бортовых передатчиков. Ждал ответа. Три раза приходило слабенькое эхо — отражение радиокрика от магнитной короны звезды. Ответа не было. Наконец автоматы смогли взять достаточно надежный пеленг сигнала и корабль по перпендикуляру прыгнул в сторону от курса.

После второго прыжка локаторы нащупали в створе пеленга неизвестное тело, и по тому, как переглянулись астрофизик и командир, остальные поняли, что случилось что-то необычайное.

— Планета!.. — произнес растерянно Вихров. — Не может быть!

— Звезда в облаке — еще куда ни шло, — пояснил Грант в ответ на вопросительный взгляд Росса. — Но чтобы у звезды был еще и спутник!.. Плотность газа в облаке такова, что трение за несколько тысяч лет приведет планету к падению на светило. Если только планета не захвачена звездой из какой-нибудь системы недавно…

— Мне кажется, это «Могиканин», его СОС, — сказал Умбаа, работая с пеленгационной аппаратурой. — Азбука Морзе, обычный радиозапрос, а не ТФ-передача, вездеход того же периода звездоплавания… Совпадения слишком разительны… Внимание! Отдаю управление координатору!

Грант кивнул, переключил системы ручного управления на своем командирском пульте и присоединился к Вихрову, считывающему параметры открытой планеты.

Через два часа они уже шли над ночной стороной планеты на высоте пятидесяти тысяч километров, и координатор, вычислив стационарную орбиту, положил корабль в дрейф.

— Поисковая группа — Умбаа и Вихров, — объявил Грант. — Десантолету — готовность один. Связь по ТФ-каналу. Вопросы?

— Нет, — ответил Умбаа, поворачивая к нему лицо.

Грант нахмурился.

— Тогда в путь: время не ждет.

Масса планеты почти не отличалась от массы Земли, но диаметр ее был вдвое больше. Возникла необъяснимая загадка: по расчетам плотность пород планеты должна была быть меньше единицы, то есть меньше плотности воды, но, по данным локации, планета не представляла собой ни жидкий шар, ни газообразный, кора ее была твердой и по составу напоминала глубинные метаморфические породы Земли и родственных ей планет.

Десантолет совершил два витка вокруг спутника звезды, и Умбаа обнаружил на очень низкой орбите наполовину разрушенную автоматическую станцию, передатчик которой слал свое жалобное «жду помощи!..» Людей на станции не оказалось, зато Вихров в ее тесной рубке нашел кассету с магнитозаписью: «Произвел посадку в экваториальном поясе, возле Города! Стартовать не могу: ходовой двигатель разрушен! В живых осталось трое! Посадка на планету смертельно опасна! Командир космолета „Могиканин“ Тихонов.»

Грант вернул десантолет и запустил над планетой более полусотни зондов для поисков посадки «Могиканина».

Спустя сутки локаторы одного из зондов зафиксировали яркий радиоотсвет с поверхности планеты, и Грант, не разговорчивый в последнее время, решительно повел трансгал на более низкую орбиту.

Десант

С высоты двух тысяч километров пушистый шар планеты казался клубком желтого тумана, переливчатым и мягким. Едва видимый сквозь густое месиво атмосферы единственный материк опоясывал ее по экватору сизой, удивительно одноцветной полосой, разобрать что-либо на которой оказалось невозможным даже в фотооптические преобразователи.

Удивительное началось, когда Грант, помня предупреждение командира «Могиканина», решил приступить к разведке атмосферы зондами. Первый, опустившись ниже поясов радиации, успел передать только сигнал тревоги и замолчал. Второй умолк на высоте трехсот километров, послав прощальный снимок поверхности. Третий успел передать: «Сильное струйное течение! Сносит к полюсу…» — и тоже затих.

Грант послал сразу четыре зонда, один за другим, но добился только того, что последний зонд из этой серии выскочил из атмосферы, как ныряльщик из воды, за тысячу километров от того места, где он в нее вошел.

— Странно, — сказал Грант, сведя брови в одну линию, — очень странно, если не сказать больше…

Росс понимающе кивнул.

— Нужен разведывательный полет. Дорога каждая секунда… Внизу ждут помощи.

«Это ты мог бы и не объяснять», — подумал Грант. Мысли бежали торопливо, и тревожное предчувствие сжимало сердце. Наступал тот момент, когда он должен был рисковать жизнью товарищей во имя спасения других людей, и хотя он знал, что двух решений здесь быть не может, мозг лихорадочно искал другой выход и не находил его. Выхода не было.

«Времени нет, в этом ты прав, дорогой мой математик. Но мне страшно не хочется посылать вас в этот незнакомый и оттого опасный мир. А не посылать вас я не могу, потому что сам идти вниз не имею права и оставить тех троих с „Могиканина“ тоже не имею права, хотя, казалось бы, решение должно быть однозначным. И не объяснить всего этого вам, потому что как человек я без колебаний пошел бы вниз: это в крови у каждого из нас — спешить на помощь товарищу, но как командир я обязан думать еще и о цели экспедиции, и о вашей безопасности, и о многом другом, о чем вы даже не догадываетесь; о том, что я знаю каждого и мне страшно рисковать вами, вашими жизнями. Не своею…»

— Так, — сказал Грант. Незнакомое ранее выражение нежности промелькнуло на его лице, когда он посмотрел на Реута, промелькнуло так быстро, что его заметил только внимательный Росс. — Другие мнения есть? Я так и думал. Вниз пойдут Умбаа и Вихров. Подготовкой займусь сам. Иван, продолжай зондировать атмосферу, попробуй изменить программу входа. Что-то здесь не так.

Росс молча сел в кресло.

Умбаа прицелился: десантолет вошел в вираж, послушно подчиняясь приказам, как собственное тело. Впечатление гармонии полета вселяло уверенность, и Умбаа почувствовал какой-то азартный восторг, словно перед схваткой с могучим, но уязвимым врагом.

Атмосфера планеты была плотнее земной и казалась насыщенной взвешенной пылью или парами металла. Она не только рассеивала лучи светила по-иному: цвет неба постепенно менялся от густого коричневого в сторону желтых оттенков, но и вообще почти не позволяла вести визуальных наблюдений за поверхностью.