Читаем без скачивания Просто скажи «да» - Мирра Блайт

Четыре месяца? Эндрю резко выпрямился и уставился на нее. Значит, она уже подозревала, что беременна, когда вышвырнула его. Проклятье! Она держала это при себе целых четыре месяца!

Эндрю зашагал из конца в конец кухни, пытаясь справиться с бурей охвативших его чувств. Однако здравый смысл подсказывал, что нужно успокоиться, иначе злость на Мей заведет его неведомо куда. Заставив себя остановиться, он расправил плечи и повернулся к ней. Мей смотрела на него, встревоженные глаза, казалось, заполонили все лицо. Солнечный свет, падавший в окно, создавал вокруг нее золотистую ауру.

— Сложив два и два, можно догадаться, что ты знала о беременности, когда порвала со мной, — четко и размеренно произнес Эндрю.

Некоторое время она выдерживала его взгляд, потом снова отвернулась к окну.

— Я думала, что это возможно, но не была абсолютно уверена, — после напряженной паузы сдержанно произнесла Мей.

Подобная выдержка заставила кровь закипеть в жилах Эндрю. Прошло не меньше минуты, прежде чем он решился заговорить.

— Ну а теперь что подвигло тебя на откровенность?

— Поначалу были некоторые проблемы. Мой врач опасался, что в первые месяцы может случиться выкидыш. — Она повернулась и посмотрела на него. — Я хотела удостовериться, что все будет в порядке, прежде чем сообщать тебе.

— Ты считала, что я не заслуживаю того, чтобы знать об этом с самого начала?

Ее подбородок едва заметно дрогнул, она готова была что-то сказать, но как раз в этот момент один из родственников Витторио просунул в дверь темную кудрявую голову и, бросив на Мей оценивающий взгляд, с усмешкой подмигнул Эндрю.

— Эй, босс, привезли светильники. Куда их сгрузить?

Эндрю сжал кулаки, стараясь справиться с желанием сбить ухмылку с лица парня. Сказал бы он ему, куда деть эти светильники! Он все же взял себя в руки, однако раздражения в голосе скрыть не смог.

— Сложите в гараже и не забудьте закрыть двери. Не хотелось бы, чтобы и их разбили.

Мей отнеслась к этому вмешательству как к спасению, внезапно превратившись в мисс Светскость. Нацепив на лицо улыбку, она сделала изящное движение рукой.

— Тебе сейчас явно некогда. Почему бы нам пока на этом не остановиться? Если захочешь продолжить разговор, позвони мне в офис. — Продолжая улыбаться, она отступила к двери.

Парень почему-то решил, что сейчас самое время расправить плечи и выпятить грудь.

Негодуя на Мей за то, что она ведет себя так, словно сообщила ему о скором появлении щенков у ее собаки, и еще больше злясь на петушиные повадки племянника или кузена Витторио, Эндрю чувствовал, что вот-вот взорвется. Однако, приняв ее правила игры, натянуто улыбнулся в ответ.

Если Мей думает, что сможет вот так взвалить эту ношу ему на плечи, а потом просто уйти, чтобы впоследствии обсудить все на деловой встрече, она глубоко заблуждается. В его голосе звенело зловещее предостережение, когда он изложил Мей условия поединка:

— Разумеется, я хочу продолжить этот разговор. Но только не в твоем офисе.

2

Розовые кролики, голубые слоны и желтые котята, протискиваясь между прутьями двухэтажной детской кроватки и тянулись к нему. Тела животных росли, все приближаясь, и наконец стали наваливаться на него, душа своим весом, погребая под собой…

Эндрю попытался сбросить тяжесть, и вдруг проснулся и выпрямился в своем кресле со стучащим, словно отбойный молоток, сердцем. Наваждение рассеялось, и он понял, где находится. Не в опасной близости от детской кроватки, а в салоне бизнес-класса рейса 514, на пути из Сиэтла в Биллингс. А удушающая тяжесть не более чем его собственный пиджак и надувная подушечка, предложенная стюардессой сразу после начала полета.

Эндрю закрыл глаза и провел рукой по лицу. Это только сон. Проклятый сон. Один из тех, что преследовали его последние недели и явно представляли интерес для его сестры-психиатра. Пытаясь привести в норму дыхание, Эндрю запрокинул голову и уставился на кнопку вызова над ним. Боже, этот ребенок сведет его с ума!

В какие-то моменты поведение Мей вызывало в нем такую ярость, что он мог сокрушить горы голыми руками. А уже в следующие готов был воспарить к небесам при мысли о том, что у него будет ребенок. Впрочем, большую часть времени он чувствовал себя так, словно по нему проехал паровой каток.

Ребенок. Сын или дочь. Эндрю по-прежнему с трудом мог это представить. Нельзя сказать, чтобы он не хотел детей. Просто никогда не предполагал, что все произойдет именно так. Или с этой женщиной. Когда она бросила его, он подумал, что игра окончена. И вот, пожалуйста — они скоро станут родителями. У любого поехала бы крыша.

Где-то в глубине души ему по-прежнему хотелось задать Мей Поллард хорошую взбучку. Порой он жалел, что не может усомниться в своем отцовстве. Исключительной правдивостью эта женщина лишала его подобной возможности.

В нем снова вспыхнуло раздражение. Мей носила его ребенка, и какие бы ни возникали у нее проблемы, он полагал, что имел право знать об этом с самого начала. Но нет, Мей считала иначе. Игра шла по ее правилам. Как обычно.

В моменты просветления, когда Эндрю пытался отнестись к ней по справедливости, ему приходило в голову, что, возможно, причиной тому — нежелание ставить его перед необходимостью женитьбы. Но поскольку такие моменты случались редко, Эндрю большую часть времени проводил, кипя от негодования. Две недели ушли на усмирение уязвленной гордости и своего мужского эго, поскольку он понимал, что, дав им волю, только проиграет. Дело в том, что Эндрю хотел стать настоящим отцом, а не тем, который появляется по дням рождения и каждый второй уик-энд.

Впрочем, это оказалось не так уж легко. Большую часть времени он проводил, растравляя свои раны. Но время от времени ему удавалось отрешиться от собственных обид, и тогда в его отношениях с мисс Поллард воцарялся настороженный нейтралитет. Он ходил с ней на приемы к врачу и не пропускал ни одного занятия для молодых родителей. Они вместе покупали мебель для детской, а также пеленки, распашонки и все прочее. Он даже собственноручно оклеил детскую обоями. Но каждый раз, когда окидывал взглядом роскошную квартиру Мей, Эндрю испытывал огромное желание дать кому-нибудь в ухо. И тогда он шел в гимнастический зал и яростно колотил боксерскую грушу до тех пор, пока не оказывался в состоянии терпеть рядом хоть одну живую душу…

Эндрю снова провел рукой по лицу. Нервы были на пределе, и он не представлял, как переживет следующие две недели. Ребенок должен родиться через одиннадцать дней, а он возвращается с ежегодной выставки-продажи в Сиэтле. И он до полусмерти устал. Эндрю непрестанно ждал, что ему позвонят и скажут: пора, она уже в роддоме. При одной мысли об этом его прошибал холодный пот.