Читаем без скачивания Казнь - Марина и Сергей Дяченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы попросили бы вас, – голос Петера сделался совсем уж проникновенным, – навестить господина Кромара там, где он сейчас находится… и вывести его из шокового состояния. Этим вы спасете… его жизнь. И, возможно, жизнь еще многих людей… Профессиональная этика не позволяет мне сказать большего.
Ирена молчала.
Если бы речь шла о том, чтобы съездить в соседний городишко и разыскать там Анджея – вряд ли уместен был весь этот странный разговор…
– Я так понимаю… он находится далеко?
– Транспортные расходы берет на себя Комитет, – глуховато сообщила женщина.
– А куда, собственно, предстоит…
Петер вздохнул. Вытащил из-под стола свой плоский портфель, из портфеля – заранее приготовленный листок:
– Вот… прочтите и подпишите.
Ирена пробежала глазами текст – это была подписка о неразглашении государственной тайны; ей почему-то сделалось весело. Местонахождение Анджея является государственной тайной. Давно пора. Давно пора объявить этого паразита оружием тактического значения, а во мрачном расположении духа – и стратегического… И, разозлив как следует, сбрасывать на позиции вероятного противника. «Через час враги, рыдая, побегут сдаваться в плен…»
Петер сдвинул брови. Ему непонятна была ее усмешка.
Она пожала плечами:
– Сроду не хотелось ваших тайн…
– Это формальность, – мягко сказала женщина. – Но без вашей подписи мы не можем…
На диван, подумала Ирена устало. И дня два не высовывать нос из-под пледа. Восстанавливать внутреннюю экологию…
Она подписала. Петер долго изучал бумагу, будто сомневаясь в подлинности Ирениного автографа; потом официант принес жареное мясо, и документ пришлось убрать – от жирного соуса подальше.
– Видите ли… Основная специальность вашего бывшего мужа – моделятор.
Красный соус оплывал каплями – как будто мясо, преобразившись над огнем, пожелало снова выглядеть сырым и воспользовалось косметикой из кровавого томата. Вот так и женщины… – подумала было Ирена, но доводить назидательную мысль до конца не больно-то хотелось.
– Итак, моделятор, – голос Петера понизился до шепота. – Экспериментатор… И случилось так, что в процессе эксперимента ваш муж создал…
– Мой бывший муж, – механически поправила Ирена.
– Ваш бывший муж… создал функционирующую четырехмерную модель. Во временном режиме десять к одному…
– Очень хорошо, – сказала Ирена, потому что оба ее собеседника явно ждали какой-то реакции.
Женщина поперхнулась. Петер сглотнул:
– Вы не поняли… Он находится ВНУТРИ модели. Мы имеем сведения о том, что он жив и здоров… Вместе с тем его поведение наводит на мысль о шоке. О расстройстве восприятия…
Ирене представился Анджей, восседающий посреди своего спичечного города – самая высокая башня едва достает ему до плеча. «Это? Пустяки, так, моделька…»
– Я что-то не очень вас понимаю, – призналась она честно. – Но я обещаю подумать.
* * *…Примерно месяц назад она получила открытку. Без подписи, и текст был напечатан безликим принтером – но она все равно сразу же поняла, кто отправитель.
На картинке не было ничего особенного – просто красивый городской пейзаж. Какой-то магазин с яркой витриной. Вывеска над входом, нечто вроде «Праздничные шутки и сюрпризы». Улица, прохожие, дети, обычные жанровые сценки…
«Ну, я пошел, – написано было на обратной стороне. – Привет».
Она долго вертела открытку в руках. В какой-то момент даже обеспокоилась – ей почудился намек на самоубийство… И, возможно, любой другой человек, отправляя подобное послание, действительно помышлял бы о суициде. Любой другой – но не Анджей.
Он был из тех, кто НИКОГДА не покончит с собой. Даже в помыслах.
Что он имел в виду? Она думала об этом несколько дней, а потом перестала. В конце концов, все это осталось в далеком прошлом – Анджей…
Анджей.
Она села на диване. Дом спал; спала на журнальном столе черепаха, и Сэнсей тоже, вероятно, дрых в своей будке – хотя стоит случайному прохожему пройти вдоль забора, как все окрестности тут же узнают, каков бывает Сэнсей…
А открытку она давно уже выбросила. Вместе с прочим бумажным хламом.
* * *Сначала была проходная. Потом внутренний кордон, потом еще один, потом еще. Отовсюду пялились рачьи глаза телекамер; на всех постах господин Петер совал в специальное гнездо свое удостоверение – зеленую пластиковую карточку. И еще одну карточку, красную, изготовленную специально для Ирены; лампочки мигали, давая добро, и сосредоточенные охранники снимали блокировку с бронированных дверей.
– Приносим извинения за, э-э-э, некоторые неудобства…
Ирена покровительственно улыбалась. Для того, чтобы оградить эту их хваленую секретность, достаточно было бы посадить у входа одного-единственного Сэнсея.
За очередной дверью оказалась обшитая пробкой, напичканная аппаратурой комнатушка; Ирена с любопытством огляделась.
Петер нервно потер ладони:
– Кофе хотите?
Самый большой и сложный прибор, примостившийся у входа, оказался комбайном-кофеваркой. Ирена в жизни таких не видела.
– Автомат для мытья посуды у вас тоже есть?
Петер не ответил. Подсел к миниатюрному монитору, пощелкал кнопочкой, устало сказал кому-то невидимому:
– Выведи на нас его физданные…
Кофеварка зашипела, выпуская струйку ароматной жидкости. В ее шипение вклинился другой звук – точь-в-точь фонограмма из фильма про врачей-убийц.
Мерные удары сердца. Шелест воздуха – вдох-выдох… Экран монитора ожил, осветился некой развернутой диаграммой. Световые столбики подпрыгивали и опадали.
Ирена подошла и присела на подлокотник вертящегося кресла.
– Это Анджей, – напряженно сказал господин Петер за ее спиной. – Сейчас данные разворачиваются в реальном времени, для наглядности и для удобства. Хотя – вы помните – модель работает в хронорежиме десять к одному…
Ирена молчала.
Ей сложно было поверить, что самолюбивое сердце Анджея способно биться напоказ, в динамиках. В какой-то момент ей стало неприятно – как будто некую интимную подробность выставили для всеобщего обозрения…
– Он в сознании, – сказал Петер, глядя на кофейную чашечку в собственных руках. – Эксперимент длится вот уже месяц… реального времени. У нас колоссальный перерасход энергии. Модель необходимо сворачивать… Если он этого не делает – он не в себе.
Ирена приняла чашку из его рук и с удовольствием отхлебнула. Коснулась ладонью шеи, ловя собственный пульс; сердце Анджея всегда билось реже. «Удав, – говаривала Ирена в свое время. – Хладнокровная сытая змеюка…»
Она поставила кофе обратно на блюдечко. Она ОСОЗНАЛА, и мерные удары перестали быть фонограммой. Это действительно билось сердце – вполне определенного, знакомого Ирене человека…
– Дело вот в чем, – Петер вздохнул. – Мы обладаем возможностью… гм. Мы можем прервать эксперимент, закрыть модель снаружи… Даже если не принимать в расчет господина Кромара, который при таком варианте обязательно погибнет… Даже если не принимать этого в расчет – взрыв вероятностных аномалий такой силы… способен… причинить неконтролируемый ущерб… положить начало не до конца изученным нами процессам… Я уже не говорю о международном скандале – но попросту, грубо говоря, нас ждет катаклизм, который…
– То есть как не принимать в расчет? – удивленно спросила Ирена.
Господин Петер замолчал.
– То есть что не принимать в расчет? Смерть Анджея?
Господин Петер страдальчески сморщился:
– Нет… то есть… Видите ли, Ирена, эксперимент с самого начала нес в себе опасность… для жизни испытателя. Господин Кромар…
– Господин Кромар никогда не был склонен к авантюрам, – сказала Ирена медленно. – И никогда не рисковал бы жизнью просто так… ради научного интереса. Думаю, он был уверен до конца… что ему удастся провести эксперимент и остаться в живых.
– Да! – Петер сморщился так, что лицо его стало похоже на сдувшийся резиновый матрас. – Но эксперимент оказался НАСТОЛЬКО удачным… Что это граничит с катастрофой, Ирена. Боюсь, что даже Анджей… не мог предполагать…
Сердце в динамиках билось уверено и ровно – но Ирена вдруг похолодела от мысли, что еще секунда-две – и оно остановится. Завопят, забегают невидимые сотрудники господина Петера, и сам он прольет кофе на светлые брюки – и только она, Ирена, останется сидеть неподвижно, и даже чашка в ее руке не дрогнет…
– Итак, Ирена, мы не можем схлопнуть модель извне… И поддерживать ее жизнеобеспечение не можем тоже. Потому что каждая минута существования модели порождает проблемы… в том числе, извините, этические. Потому что ЭТО, созданное господином Анджеем… с каждым мгновением становится все более… как бы это объяснить… автономным. И когда оно станет совсем автономным… Видите ли. Это раковая опухоль на вероятностной структуре реальности…
