Читаем без скачивания Поэтический космос - Константин Кедров

МЕТАКОД — это и есть такое магическое зеркало Искандера, чаша Джемшид, хрустальный ларец Кощея, магический кристалл и волшебное зеркало.

Две разрозненные полусферы зеркала Искандера в целом опять же составляют чашу.

Здесь я должен сказать об одном удивительном совпадении (если это действительно только совпадение). В теории относительности Эйнштейна есть знаменитый световой конус мировых событий.

Он поразительным образом напоминает очертания чаши света и четырех чаш Будды, как бы разложенных по кругу.

В верхней части конуса находится «прошлое», в нижней — «будущее». Горловина чаши — нуль времени. Так выглядит мир, если мчаться со скоростью света. Чем-то это напоминает хрустальную гору света из сказки «Хрустальная гора».

Хрустальный ларец Фархада, отнятый у Ахримана, похож на ларец Кощея, а смерть Кощея, таящаяся как некий генетический код в игле, все же дает права на фантастические гипотезы о какой-то реальной тайне, закодированной в архаичных слоях культуры разных народов.

Взять хотя бы таинственный спуск в подземелья или в колодец, предшествующий возвышению героя во множестве мифов и преданий от библейского Иосифа до русского Иванушки.

Вот как это происходит у Низами в поэме «Сокровищница тайн»:

В подземелье меня окружила мгла,Но любовь меня за руку взяла.В дверь ударил я во тьме глухой,И спросили: «Кто входит здесь в час такой?»Сорвала завесу с меня любовь,И упал с души телесный покров)Предо мною чертог. Не чертог, о нет!Предо мною сияние всех планет…Небосвод перед этим царством мал,Я глядел. Предо мною и прах блистал.Семь халифов со мною в зданье одном…

Это семь планет и одновременно сердце, печень, легкие, желчный пузырь, желудок, кишечник, почки.

Первый — это полудня, движения царь.Стран дыханья, живого стремленья царь. (Сердце)Красный всадник — витязь учтивый второй. (Легкие)Третий скрыт под яхонтовой кабой.  (Печень)Дальше — горький юноша-следопыт. (Желчь)Пятый — черный, что едким отстоем сыт. (Желудок)Словно жирный ловчий, халиф шестой,Сел в засаду и мечет аркан витой. (Кишечник)А седьмой — с телом бронзовым боец,Весь в броне из серебряных колец. (Почки).

Но все всадники оказываются мошками вокруг свечи — сердца.

Были мошками все. Быть свечой только сердцу дано.Все рассеяны были, но собранным было оно.

Это сердце-солнце оказывается как бы точкой соприкосновения нутра и неба. Здесь, поднимаясь ввысь, окажешься внизу, опускаясь вниз, окажешься на вершине; погружаясь во тьму, выйдешь к свету; проникая в узкое пространство, войдешь в бесконечность.

Таково, в частности, пространство «Божественной комедии» Данте.

Все необычные свойства такого мира отчетливо видны и в русской сказке.

Узкое пространство дупла или колодца по своему местонахождению соответствует горловине хрустальной чаши.

В той же «Сокровищнице тайн» Низами есть глава «О вознесении пророка», где вознесение на небо сравнивается со спуском в колодец библейского Иосифа.

Этот спуск-восхождение весьма знаменателен, поскольку дает возможность проследить за звездным путем героя, подробно представить весь небесный маршрут.

Поначалу речь идет об оставленном внизу скакуне. Это созвездие Пегаса — русский Сивка-бурка.

Скакуна с его стойлом высоким внизу он оставил,О попоне заботу оставшимся здесь предоставил.

Затем начинается описание зодиака, в котором отсутствует лишь одно созвездие — Овен. Почему? Только потому, что Овен есть сам Магомет, так же как в Апокалипсисе это созвездие — сам Христос. Ему отведена столь высокая роль за то, что в нем находится точка весеннего равноденствия.

Как мы уже знаем, рядом с Овном — альфой — находится Телец — омега. Именно таков порядок восхождения пророка в поэме Низами.

Ночью темной, как амбра, жемчужину неба ночногоБык небесный похитил, изъяв из ноздри у земного. (Телец)И когда наступил путешествию длинный конец,Близнецы ему дали свой пояс и Рак свой венец. (Рак и созвездие Короны)Неба колос расцвел при одном появленье пророка,Этот колос, расцветший от Льва, он отбросил далеко. (С колосом в руках изображалось созвездие Девы)Чтоб измерить, насколько той ночи цена велика,На Весах ее вес проверяла Венеры Рука…И пока проносился пророк меж сияющих звезд,Чашу противоядья излил Скорпиону на хвост. (Упоминается созвездие Чаши вблизи Скорпиона)Вдаль метнул он стрелу, где его проходила дорога, (Созвездие Стрельца)Ею был уничтожен губительный вред Козерога.Стал Иосифом в кладезе, солнцу подобно, пророк,Стал Ионою Рыб, ибо кладезь от них недалеко.

Финал особенно важен, он прямо указывает место колодца — созвездие Водолея. Вероятно, сама форма Водолея напоминает сооружение типа колодезного журавля, спускающее Овна вниз, к водяным созвездиям Кита и реки Эридан. Почему именно здесь происходят эти события?

При переходе солнца от Рыб к Овну день начинает прибывать и становится длиннее ночи. Но при этом в жертву приносится агнец — Овен: он исчезает из поля зрения, чтобы вернуться на небо через сорок дней. Здесь же поблизости находится созвездие Кита, заглотившего библейского Иону на сорок дней. Значит, библейский Иосиф и пророк Иона, заглоченный китом, есть не что иное, как созвездие Овна. В это же весеннее время происходит вознесение Магомета на небо и погребение Христа.

Овен — русский Садко, ныряющий на дно океана, и Синдбад-мореход, проглоченный большой рыбой, а позднее барон Мюнхгаузен во чреве все того же кита.

В сказке Н. Ершова Овен — Иван, только встречается с китом в своих странствиях по небу, но это уже следы литературной обработки сюжета.

Итак, на небе в созвездии Водолея находится горловина чаши, спуск в небесный колодец, ведущий ввысь. Это трещина в хрустальной горе небес, куда можно проникнуть, уменьшившись до размера муравья. Иногда «узкое пространство» — это тропа в лесу, лабиринт, проход между скалами, или переправа по хлипкому мосту, или даже коровье ушко. Для Одиссея это проход между скалами. Для Данте в «Божественной комедии» — лес: «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…»

Через узкую горловину предстоит пройти будущей счастливой невесте — падчерице, сиротке. Ее чаще всего спускают в колодец, но с ней обычно происходит то же, что произошло с библейским Иосифом Прекрасным. Брошенный в колодец в рубище, он в конечном итоге оказывается на вершине славы и богатства. Предание об Иосифе интересно еще и тем, что в нем сохраняется изначальная звездная символика, забытая и утерянная во многих более поздних сюжетах. Иосиф видит сон о том, как «солнце, луна и одиннадцать звезд поклоняются ему». Близкие мгновенно истолковывают этот сон по правилам звездного кода: «И побранил его отец его, и сказал ему: что это за сон, который ты видел? Неужели я и твоя мать и твои братья поклонимся тебе до земли?» Библия ничем не обосновывает такое истолкование сна Иосифа, но мы помним, что кодовая основа едина в фольклорных системах разных народов, и могли бы сами истолковать этот сон. Ведь и в русском фольклоре солнце — мать, месяц — отец, звезды — дети.

Еще отчетливее видна звездная основа сюжета о спуске в колодец в киргизской сказке «Сын раба и птица Зымырык». Здесь путешествию героя за своей небесной невестой предшествует творение вселенной из человека.

«Мне снилось, будто из головы моей вышло солнце, из ног выплыла серебряная луна. Потом раскрылась моя грудь и оттуда посыпались алмазные звезды».

В сказке «Вещий сон» старшему сыну приснилось: «Будто брат Иван высоко летал по поднебесью на двенадцати орлах; да еще будто пропала… любимая овца». Как видим, и здесь сохраняется вся небесная символика: двенадцать орлов — двенадцать знаков зодиака и овца (созвездие Овна), символизирующая младшего сына, который по законам метакода должен пропасть.

Это дает возможность расшифровать звездную природу младшего брата. Овен — Иван, младший сын. Позднее, как мы теперь знаем, он стал символом пасхальной весенней жертвы — агнца, Христа. Древние ассирийцы видели в нем умирающего и воскресающего Таммуза, египтяне связывали его с птицей Бену, сжигающей себя в огне раз в тысячелетие и возрождающейся снова. Греки называли ее птицей Феникс. Отсюда ясно, что Жар-птица русского фольклора и злоключения младшего сына Ивана, связанные с ней, отнюдь не случайны. Иванушка должен попасть в темницу или в колодец, как и его прообраз — младший сын Иосиф в библейских сказаниях.