Читаем без скачивания Прекрасная, как река - Перрон Мелисса

Все бы поняли, что это шутка, если бы Фред засмеялся. Я ушла с телефоном на кухню. Анна смотрела на меня с экрана широко раскрытыми глазами.

– Да уж, напряжно у вас там… Думаешь, это хорошая идея – приглашать его каждый год?

– Было две причины: траур и расставание. Не могла оставить его одного.

– Хм… А может, хватит с ним сюсюкаться?

Мы болтали минут двадцать, обсуждая новости. Закончила разговор я – неловко было оставлять ребят вдвоем. К моему удивлению, когда я вернулась в гостиную, оба сидели на диване и смотрели в телефон Фреда. Этьен разглядывал фотографию какой-то девушки и делился впечатлениями.

– А эта ничего. Мне нравятся блондинки с прямыми волосами. Да и ростом она повыше.

Я подошла ближе и поняла, что они сидят на сайте знакомств.

– Ты тут что, зарегистрирован, Этьен?

– Нет, это Фред показал. Прикольный сайт.

Я села на пол, стараясь не опрокинуть блюдо с закусками и при этом выглядеть как можно спокойнее. В этот момент я так тщательно разжевывала оливку, словно это был кусок жесткого стейка.

– А ты сам откуда про него знаешь?

Фред посмотрел на меня так, будто я задала дурацкий вопрос.

– Да все о нем знают. Его же постоянно по телику и на радио рекламируют. Ты что, ревнуешь?

– Конечно, нет! Просто беспокоюсь, как бы вы не наткнулись на мой профиль.

Они переглянулись, закатывая глаза. Я улыбнулась. Впервые между ними возникло какое-то взаимопонимание. Я встала и пошла налить себе бокал вина. Весь вечер мы уплетали сэндвичи, закуски из овощей и фруктов и чипсы, а индейка до сих пор стояла нетронутая.

Указывая на Кловиса, я спросила:

– Как думаешь, он проснется, если я включу музыку?

Этьен рассмеялся.

– Даже если бы ты хотела его разбудить, ничего бы не вышло. Когда Кловис спит – он спит!

Я выбрала плейлист песен пятидесятых-шестидесятых и увеличивала громкость до тех пор, пока Фред выразительно не посмотрел на меня. Я подняла бокал в ответ, после чего залпом выпила вино, поставила его на столик и начала танцевать.

Я танцевала весь оставшийся вечер, придумывая новые движения. К часу ночи пошла взять себе индейки, пюре и сладких корнишонов. Парни сидели на кухне, сплетничали о расставании Этьена с мамой Кловиса.

– Идем танцевать!

Услышав начало «Tutti Frutti» Литтла Ричарда[3], я отчаянно вскинула руки:

– Ну же, ребята! Пожалуйста, идем!

Глянув на меня, они продолжили смеяться и болтать. Я сбегала в свою комнату и надела длинное небесно-голубое платье с пышными рукавами, застегивающееся сзади на маленькие белые пуговицы. Этьен прав, я и так весь год одевалась как мне было удобно, и сегодня можно сделать над собой усилие, чтобы выглядеть красиво. Я накрасила губы и, распустив волосы, начесала их так, чтобы придать больше объема. К черту всех остальных – мне хотелось веселья. Я спустилась и стала танцевать дальше, наблюдая за тем, как вокруг меня кружится платье. Мне всегда нравилось отрываться до упаду.

В половину третьего я уже делала вид, что танцую вальс с партнером, а закончила свою вечеринку лежа на спине у высокого окна, глядя на звезды и слушая альбом Даниеля Беланже[4] «Rêver mieux».

Проснулась от неожиданного прикосновения Кловиса в шесть утра. Он обнимал мое лицо ручонками.

– Ты что, спала на полу, Фаби?

Я медленно приподнялась, осматриваясь. Этьен спал на диване, а Фред, должно быть, в нашей комнате наверху.

– Все верно. Хотела быть поближе к тебе, чтобы присниться.

Он восторженно открыл рот.

– И ты не надела пижаму?

– Нет, Фаби забыла снять платье. Пойду надену рождественскую пижаму и напеку тебе блинов, окей?

Поднявшись в спальню, я переоделась и разбудила Фреда.

– Там ребенок хочет блинов. Приготовишь? Он будет в восторге от того, как ты их подбрасываешь.

Он натянул одеяло на голову.

– Козлы еду не готовят.

– Ты прав. От них еще и молока не дождешься.

Тушеная свиная лопатка

Зима была теплой и прошла незаметно.

Я работала полную неделю в Доме «Тропинка», но по пятницам часто брала выходной, чтобы провести его в мастерской, где писала картины для своего августовского проекта. Выставка готовилась в сотрудничестве с мэрией Дэмона. Мне представлялась этакая ночная поездка в лес, во время которой через каждые полкилометра зрители попадали бы во вселенную местного художника. Художник тоже был бы рядом, чтобы объяснить свое видение и ответить на вопросы. Повсюду предполагалась игра света и музыки, цвета и стили сменялись бы в соответствии с представленной темой. Я настолько увлеклась этим проектом, что часто забывала сделать перерыв на еду.

Было июньское утро четверга, бирюзово-прозрачного, как и все четверги в моем воображении. Я разглаживала покрывало на кровати, чтобы ни одной складки не осталось, когда в комнату вошел Фред. Не успела его обнять, как он повалился на матрас. Меня прямо передернуло.

– Что ты делаешь?

Я не сводила взгляда со смятого покрывала.

– По-твоему, это нормально?

– Что?

– Так переживать из-за кровати.

– Мне нравится, когда она хорошо заправлена.

– Дело не только в этом. Ты паникуешь, если подушки лежат не с той стороны; к кровати нельзя прикоснуться после того, как с нее встал. Очередные издержки аутизма? Тебе самой не надоело?

Я пожала плечами.

– А тебе надоело?

– Как раз собирался об этом поговорить.

– Окей.

Его лицо стало серьезным. Мы долго смотрели друг на друга. Я путалась в его недомолвках и в течение следующего часа несколько раз просила перестать ходить вокруг да около и наконец высказать все, что он думает.

– У нас с тобой все разладилось.

Не знаю, что на меня нашло, но, услышав это, я поднялась, быстро спустилась с лестницы, обула беговые кроссовки и побежала по тропе Белой березы, ведущей на вершину горы.

Бег – лучшее, что я умею делать. Особенно когда мне плохо. Бег помогает мне переключить внимание. Если вы думаете, что я просто убегаю от реальности, вы правы. Предпочитаю физическую боль – когда колотится сердце, трудно дышать и болят ноги. Причина такой боли мне хорошо понятна.

У меня никак не выходило сосредоточиться на дороге, и на подъеме я несколько раз споткнулась о корни деревьев. На вершине, совершенно выдохшаяся, я окинула взглядом просыпающийся город. По небу бежали облака, и ветер был слишком теплым для июньского утра. Я отыскала самое большое облако и наблюдала за тем, как оно меняет форму. Я думала о том, что и в жизни все меняется, трансформируется, а иногда испаряется.

Я уже давно заметила изменения в поведении Фреда. Говорят, вначале любовь ослепляет. Но мы с ним больше не были влюблены, и это было очевидно, хотя мне и не хватало смелости признаться себе в этом.

Карман завибрировал. Сообщение от Фреда.

Я подождала несколько минут, прежде чем ответить.

Я села, убрала телефон с режима вибрации и поставила новый рингтон. Выбирала между собачьим лаем и звоном церковных колоколов. В идеале хорошо бы совместить их: лай грязной собаки и погребальный звон по нашим отношениям. Я долго не отрывала взгляда от экрана в ожидании ответа. Мое сообщение он уже прочитал. Я сосчитала до десяти и легла на спину, положив телефон на живот. Тишина тоже ответ. Так я и лежала там, на вершине горы, делая медленные, глубокие вдохи.

– Фабьена? Ты в порядке?

Я вскочила на ноги. Это был Шарль, здоровенный лесоруб, с которым я познакомилась семь лет назад на праздновании своего тридцатилетия. У него был роман с моей подругой Анной, длившийся несколько месяцев. Если бы мне предложили сделать ставку на их отношения, я бы потеряла кучу денег, ведь я была уверена, что у них все сложится.