Читаем без скачивания Вся жизнь – игра - Наталья Корнилова

– Что слышу, Родион Потапович! – воскликнула я. – Вы проявили прямо-таки государственную мудрость! Недаром едем в гости к бывшему члену ЦК КПСС.

Зазвонил телефон. Родион Потапович взял трубку:

– Да, Шульгин! Здравствуйте, Анна Ивановна. Да… это я, вы что, не узнали меня, крестная? Да… да… понял. Нет, не с женой. С другим очень близким человеком. Не надо смеяться и употреблять слово «любовница». И тюфяком меня тоже называть не надо, – смеясь, добавил босс. – Имя: Якимова Мария Андреевна. Так что внесите в списки, чтобы ваши церберы не того… что? Вышколенные? Вот то-то и оно. Спасибо, что позвонили, нашли время. У вас там, верно, дым коромыслом? Ну хорошо. Я понял, как ехать. Подарок мы еще не… Что? Не нужно подарка? Простите, но… Значит, не нужно подарка. И так задарят. Понятно. Спасибо. До встречи.

– Супруга Леонида Ильича? – улыбнулась я.

– Вот именно, – ответил босс. – Объясняла дорогу. И сказала, что никаких подарков везти не надо. Все равно отберет охрана. На случай теракта: вдруг под видом подарка какой-нибудь болван привезет взрывное устройство. Как сказала крестная, такие люди, как Маминов, предпочитают подарки по безналичному расчету.

– Интересно.

– Да уж… Банкиры – у них свои заморочки.

Анна Ивановна объяснила Родиону дорогу весьма подробно, и уже через час после того, как к офису подъехал взятый напрокат белый «Кадиллак» с обещанным шофером, мы благополучно въезжали на территорию владений Леонида Ильича Климова, обнесенных кованой чугунной решеткой.

У ворот стоял рослый охранник с автоматом и невысокий человек в черной ветровке с кожаной папкой в руках. У этого последнего была массивная нижняя челюсть и немигающий чекистский взгляд.

– Добрый день, – приветствовал он нас, заглядывая в окно «Кадиллака», – будьте так любезны: ваши имена, фамилии, отчества.

– Шульгин Родион Потапович, – ответил босс, протягивая свой паспорт, – и Якимова Мария Андреевна.

Человек со взглядом чекиста просмотрел документы, заглянул в свою кожаную папку и кивнул: проезжайте. Охранник с автоматом отступил и махнул рукой, давая понять, что путь свободен.

У двухэтажного дома с остроконечными башенками и длинным одноэтажным флигелем, выстроенного в типично «новорусском» – пышном и безвкусном – стиле из красного кирпича, уже стояло пять машин, из которых выделялся длинный черный лимузин. За домом с остроконечными башенками виднелся еще один особняк, серый, безликий, соединенный с первым застекленной галереей, заставленной кадками с экзотическими растениями. Конечно, это я узнала позже.

«Роллс-ройс» – это, кажется, хозяин дома, Леонид Ильич, приехал, – отметил Родион Потапович, выходя из машины. – Значит, и крестная должна быть здесь.

Анна Ивановна Климова оказалась невысокой, плотной, но очень миловидной дамой средних лет, с веселым круглым лицом и красивыми темными глазами, в которых то и дело искрами вспыхивал смех. Она приобняла босса, сказала ему несколько дежурных слов, приветливо поздоровалась со мной («Вы Мария? Очень приятно, благодарю вас за то, что вы почтили нас своим вниманием») и пригласила пройти в гостиную, где уже собирались гости. Машины подъезжали во двор одна за другой, и поток гостей становился непрерывным.

Поднимаясь на второй этаж, я отметила про себя, что двое рослых молодых людей в одинаковых, идеально пригнанных по фигуре черных костюмах стоят в вестибюле, трое на лестнице – уже пятеро, а мы еще только вошли. Судя по всему, весь дом набит охраной. Родион заметил мое внимание к этой неотъемлемой принадлежности сегодняшнего торжества и сказал:

– А что ж ты хотела? Ведь юбиляр – сам Маминов!

– Да, – сказала Анна Ивановна. – К тому же и Берг, глава «Альков-GSM», и Мавродитис, председатель правления «ММБ-Банка», также будут тут в числе гостей Алексея. – Она улыбнулась, показывая два ряда безукоризненных зубов. – Леонид Ильич принял необходимые меры безопасности. Вы же знаете, какой в России уровень преступности, – пафосно закончила она.

В гостиной уже находилось около двух десятков человек. Большую часть гостей еще ожидали. Кто-то вел светскую беседу, кто-то неторопливо прохаживался, из бильярдной, где окопались мужчины, раздавался характерный стук шаров. Мы с Родионом присели в кресла, оглядываясь кругом, и в этот момент к нам приблизилась Анна Ивановна в сопровождении высокой и статной молодой женщины в открытом вечернем платье, выгодно подчеркивающем все достоинства ее прекрасной фигуры. Чуть оттопыренная нижняя губка и полуприкрытые веки усиливали выражение высокомерной отстраненности. Величавая осанка, красивая шея, полная достоинства сдержанность в мимике и движениях. Сначала мне показалось, что спутнице Анны Ивановны не больше двадцати лет, но, приглядевшись, я пришла к выводу, что той не меньше двадцати восьми – тридцати лет, то есть она моя ровесница.

– Родион, Мария, – произнесла Анна Ивановна, – позвольте представить вам мою дочь Елену. Лена, Родион Потапович мой крестник, вы были с ним знакомы в детстве. Ты, наверно, не помнишь, он постарше, а ты была совсем еще маленькая.

– Нет, я помню, – выговорила Елена. – К тому же мама рассказывала о вас и всегда приводила как пример, достойный подражания.

«Пример, достойный подражания», – это звучало как-то искусственно, но можно было извинить женщину, которая, по всей видимости, редко жила в России в последнее время. Тем более что произнесена была фраза с великолепно сыгранными приязнью и радушием, скрывавшими впечатление от неуместности употребления вышеупомянутого оборота.

Родион что-то ответил, довольно-таки впопад, а Елена повернулась ко мне, и взгляд ее чуть презрительных темных глаз еще более красивого разреза, чем у ее матери, коснулся моего лица, потом мельком пробежал по моему платью, и выражение легкой презрительности почти испарилось.

– Мне очень приятно познакомиться с вами, Мария, – произнесла она, а выразительные темные глаза словно шепнули: «Как, и неотесанные русские лапотники стали одеваться со вкусом и к месту?» Потом взгляд ее глаз лениво перекатился на босса, и она сказала, ни к кому не адресуясь: – Нисколько не сомневаюсь в том, что мы подружимся.

Не знаю почему, но это меня задело, и я ответила:

– Можно усомниться в чем угодно, но это ставить под сомнение не следует ни в коем случае, дорогая Елена.

Анна Ивановна взглянула на меня одобрительно и с явной симпатией. Елена повела точеными плечами и поплыла от нас по паркету гостиной. Родион, кажется, опять думал о чем-то своем. И в этот момент из бильярдной вышел невысокий, щуплый стареющий мужчина в дорогом светло-зеленом костюме, совершенно не идущем к его тощей жилистой шее и красному морщинистому лицу. Левый рукав пиджака был сильно запачкан мелом, в правой мужчина держал кий. Мужчина был заметно навеселе, что сильно его старило, потому что глуповатая улыбка подчеркивала морщины в углах рта и вокруг глаз. Он церемонно поцеловал руки дамам и развязно обратился к Анне Ивановне:

– А что, драгоценная, Рыжий Ап еще не соизволил прибыть?

– Кто? – переспросила та. – Это что-то из рекламы, кажется? Ты что, какого-то эстрадника подписал на этот банкет?

– Господи, какая ты непонятливая у меня, – прогнусавил Леонид Ильич (а это был, несомненно, он) и подошел к огромному, до потолка, стрельчатому окну, а потом отвернулся от него и проговорил: – Нет, кажется, не приехал. А все в принципе уже готово. Рыжий Ап, милая, – обратился он к своей жене, Анне Ивановне, – это наш с тобой зять. АП – Алексей Павлович, а какого цвета у него волосы, ты и сама знаешь.

Леонид Ильич взъерошил редкие седые волосы и, подмигнув дочери, спросил:

– Небось соскучилась по мужу, а, Ленка?

Та отвернулась от отца, и я удивилась, насколько же они непохожи, отец и дочь: он – старый, бодрящийся, морщинистый, с длинной гусиной шеей, невпопад юморящий и пьяненький, а она – чопорная, статная, грациозная, немногословная.

– Соскучилась, – решил для себя Леонид Ильич и мелко, дребезжаще засмеялся, – небось в Англии не мужики, а медузы. Англичане, одним словом!

Он снова стал коситься в окно, а потом закричал на всю гостиную:

– А, явился юбиляр! Вот его авто бочком притаранило ко входу!

– Не кричи так, Леонид Ильич, – сказала хозяйка.

– Да чего там, вот и Рыжий Ап прискакал! – не обращая ни малейшего внимания на жену, радостно вопил бывший кандидат в члены Политбюро, прилипнув к окну. Все гости с любопытством обернулись на трубный глас хозяина дома и тоже подошли к окнам. Родион и я последовали общему примеру.

Во двор въехал великолепный черный «Линкольн», судя по всему, совсем новенький и матово отливающий на солнце. Его сопровождал черный «Мерседес-600», а замыкал вновь прибывшую автоколонну темно-зеленый джип «Хаммер», обрызганный грязью и с разбитым правым подфарником. Из него вывалились трое массивных молодых людей, а из «Линкольна» вышел невысокий, но очень широкоплечий мордатый казах с узкими глазками и распахнул заднюю дверцу лимузина. Оттуда показался высокий молодой мужчина лет тридцати пяти, с короткими рыжеватыми волосами и уже лысеющий. Он был в легком сером плаще поверх серой же рубашки и почему-то держал в руке миниатюрный ноутбук.