Читаем без скачивания Бог и мозг: Научное объяснение Бога, религиозности и духовности - Мэтью Альпер

На мой взгляд, наука справилась с загадкой человеческой души. Наука доказала, что может представить химические формулы, чтобы оперировать с их помощью чьими-либо познаниями, эмоциями и представлениями почти любым способом, который только будет признан уместным. Методами электрической или химической стимуляции отдельных участков мозга наука в состоянии сделать обладателя этого мозга пассивным или агрессивным, безмятежным или одержимым, радостным или грустным. В сущности, наука в силах управлять когнитивными и эмоциональными состояниями человека, а также менять их, словно дергая за ниточки марионетку.

В итоге теперь я убежден, что разум, который прежде я считал частью своей трансцендентальной души, на самом деле представляет собой деятельность моего физического органа, мозга. Нет никакой души. Нет таинственного духа в этой машине. Мои мысли, то есть человеческое сознание, — не проявление некой неземной силы или воли, а скорее следствие синаптической передачи, электрических и химических сигналов, зафиксированных повсюду в мозге, порождающих во мне мириады ощущений, представлений, эмоций, знаний, то есть нейромеханика в чистом виде. Значит, насколько я сейчас могу судить, загадка человеческой души разрешена. На этом основании впредь я намерен толковать источники восприятия, ощущений, эмоций и когнитивной деятельности строго с нейрофизиологической, то есть научной, точки зрения.

Наука может представить химические формулы и средства, с помощью которых можно управлять чьими-либо познаниями, эмоциями и представлениями почти любым способом, который только будет признан уместным

Несмотря на всю мою уверенность в том, что трансцендентальной души не существует, меня по-прежнему беспокоила более важная проблема существования Бога. Поскольку Бога принято считать олицетворением всего духовного, только когда я получу сколько-нибудь разумное объяснение, разрешающее проблему его существования, тогда и смогу быть абсолютно уверенным в том, что никакой трансцендентальной или духовной реальности нет. А пока существование Бога остается возможным, есть также вероятность и наличия у меня трансцендентальной души. Следовательно, прежде чем прийти к окончательному выводу, мне необходимо разрешить более важную и всеобъемлющую проблему Бога.

Поскольку естественные науки помогли мне рационально объяснить основополагающую природу сознания, я задумался: нельзя ли применить то же орудие разума к разрешению непреходящей проблемы Бога? Может быть, естественные науки помогут расколоть и этот орешек? Приближения к этой цели пока не наблюдается. Ни биологи, ни астрофизики, ни квантовые физики до сих пор не выдвинули ничего похожего на научное объяснение Бога. Но почему? Неужели Бог действительно существует лишь вне пределов нашей досягаемости, непостижимый для человека? Или естественно-научное решение все-таки есть, только его пока еще никто не открыл?

Твердо уверовав в научные методы, я считал, что разумное объяснение должно находиться для всего на свете. Как научный идеалист я склонялся к убеждению, что для нас нет ничего недосягаемого. Всему, что можно вообразить себе, можно найти и объяснение.

Так я определился с выбором направления. Я стану ученым. Соберу все научные знания, какие только смогу, а когда справлюсь с этим этапом работы, когда ознакомлюсь со всевозможными науками, тогда и получу полное право возобновить свой поиск знаний о Боге.

Но постойте! А если выяснится, что наука — всего-навсего еще одна форма психологического внушения, новая религия для нового мира? Да, плоды науки помогли мне выбраться из депрессии, а вдруг меня исцелила просто моя вера в науку, вдруг излечение стало результатом какого-нибудь особенного эффекта плацебо и внушает не больше доверия, чем избавление от болезней религиозным целителем? Что, если наука опирается на истину ровно в той же мере, как и восхваляющие себя символы веры, с которыми я сталкивался до сих пор? Может, ученые — просто-напросто первосвященники новой веры, в которой обращаются не к богам, а к столь же непостижимым и неуловимым элементарным частицам? Возможно, наука — еще одна хитроумная парадигма, новая мифология для современной эпохи. А может, и нет. Наука вполне может оказаться действенным орудием, с помощью которого люди обретут более отчетливое и определенное представление об основополагающей природе реальности. Так во что же мне верить? Как доказать, что научные факты хоть сколько-нибудь достовернее религиозных? Пришло время определиться с терминами, исследовать самого исследователя. Прежде чем слепо доверять научному процессу, прежде чем посвятить всю свою жизнь поискам научных объяснений Бога, необходимо изучить природу моей новообретенной веры и задаться вопросами: «Что такое наука? Как она действует?»

2. Что такое наука, или Обоснование научного объяснения Бога

«Наука — это попытка привести хаотическое многообразие нашего чувственного опыта в соответствие с некоторой единой системой мышления».

«Не существует абсолютной определенности, но существует достаточная уверенность для человеческой жизни».

Для того чтобы обосновать поиски научного объяснения Бога, сначала следует предпринять исследование природы самой науки. Вот что мне удалось обнаружить.

Что такое наука? Поскольку это весьма обширный вопрос, я приложу все старания, чтобы изложить ответ на него в максимально содержательных терминах. Но прежде чем начать, отмечу: как бы мы ни верили в науку, надо сознавать, что она никогда не будет ничем иным, кроме как еще одной системой убеждений, еще одним способом толкования реальности, который может выбрать для себя человек. Я заявляю об этом не от недостатка убежденности, а лишь потому, что даже наука не в состоянии давать гарантии с абсолютной определенностью. Этого не может никто и ничто! Кто, к примеру, способен с полной уверенностью заявить, что его опыт — нечто отличное от иллюзии или грезы? Как было написано более двух тысячелетий назад, «однажды я, Чжуан Чжоу, увидел себя во сне бабочкой — счастливой бабочкой, которая порхала среди цветков в свое удовольствие и вовсе не знала, что она — Чжуан Чжоу. Внезапно я проснулся и увидел, что я — Чжуан Чжоу. И я не знал, то ли я Чжуан Чжоу, которому приснилось, что он — бабочка, то ли бабочка, которой приснилось, что она — Чжуан Чжоу»[3]. Никакой определенности нет! Неудивительно, что один из мудрейших жителей Земли, Сократ, руководствовался принципом, согласно которому знал лишь одно — что он ничего не знал.

Тем не менее, сделав эту необходимую оговорку, предположим на минуту, что опыт, который мы называем жизнью, — не сон. Допустим, что мы действительно существуем, и то, что мы представляем себе, а также наш опыт, — преимущественно «реальность». Но несмотря на это обладание абсолютными знаниями о чем-либо все равно остается для нас невозможным. Сейчас я поясню.

Мы, люди, можем судить о действительности только благодаря информации, которую мы получаем с помощью своих физических органов чувств. С помощью глаз мы впитываем фотоны света, то есть видим мир. С помощью ушей мы ощущаем вибрации, то есть слышим их. Благодаря нервным окончаниям на поверхности нашей кожи мы ощущаем разницу в давлении и температуре, то есть познаем мир на ощупь. Нос и язык помогают нам поглощать химические вещества, так мы обоняем их и пробуем на вкус. Прежде чем мы приобретем знания о нашем мире, вся информация о нем должна пройти через эти физические органы чувств. Следовательно, наши органы чувств играют критическую роль в определении способа, которым мы воспринимаем действительность. Поскольку каждый вид живых существ располагает собственным уникальным набором органов чувств, все они должны воспринимать и, следовательно, интерпретировать действительность со своей собственной уникальной и относительной точки зрения.

К примеру, у самых обычных домашних мух механизм восприятия света отличается от нашего: они обладают иным набором органов, которые мы называем глазами. Поскольку мухи воспринимают мир не так, как мы, то должны интерпретировать его тоже по-другому. Как муха видит мир в своей мушиной перспективе, так и мы видим мир в своей перспективе, человеческой. Если муха располагает своими мушиными знаниями, то человек — человеческими. И точно так же, как у мухи нет других знаний, кроме мушиных, у человека могут быть только человеческие знания, и никаких других. Значит, остается признать, что наша интерпретация действительности ничем не «лучше» и не «реальнее», чем интерпретация мухи. Просто они разные.

Более того, наши представления о реальности определяет не только способ, которым наши физические органы чувств получают информацию: не менее важен и способ обработки этой информации нашим мозгом. К примеру, что означают наши слова о том, что мы «видим» яблоко? Сначала фотоны света, отраженные яблоком, уловила сетчатка наших глаз, затем эта информация преобразовалась в электрические сигналы, в дальнейшем обработанные нашим мозгом. Следовательно, все, что мы воспринимаем как «реальность» — не что иное, как электрические сигналы, истолкованные нашим внутренним органом, мозгом. Когда мы едим яблоко, то «чувствуем» его текстуру, «обоняем» его запах, «ощущаем» его вкус. Только после того, как мы объединим все эти чувственные ощущения, наш опыт преобразуется в связное представление о яблоке как едином целом. Без внутреннего процессора, согласующего мешанину чувственных ощущений, которые мы получаем постоянно, мы вряд ли смогли бы разобраться в собственном опыте.