Читаем без скачивания Серебряный осел - Владимир Лещенко

– Осмелюсь спросить тебя, достопочтенный Мерланиус, – обратился к костлявому коротышка. – Как все же тебе удалось приручить это чудище? В книгах, повествующих о мудрости Чжунго, я читал, что драконы не восприимчивы к магии?

– Тут нет никакой магии, достойный Стратопедавт, – благосклонно изрек чародей. – Все очень просто. Этот дракончик вылупился из яйца у меня дома и был воспитан мной с самых первых дней жизни. Если на то пошло, он считает меня своей матерью…

При последних словах здоровяк с мечом ухмыльнулся, но, поймав легкое недовольство на лице понтифика, тут же унялся.

– Ты сумел похитить яйцо из драконьего гнезда? – теперь уже изумился до глубины души один из знатных воинов, лицо которого украшала козлиная бородка.

– Нет, Гавейн, все проще и в чем-то сложнее. Иногда в глубинах земли находят окаменевшие кости древних существ, в том числе и драконов. Но порою отыскивают и их яйца. Мне повезло найти те, которые еще хранили в себе тень давней жизни, и я сумел их оживить. В сущности, это было не так трудно само по себе. Пригодные яйца куда труднее отыскать, – как бы размышлял вслух Мерланиус. – Но и это возможно. В конце концов, когда-то подобные нашему крылатому другу создания были обычными обитателями этого мира…

Грек кивнул.

В том же Чжунго торговали «костями дракона» с давних пор. В храмах Империи иногда выставляли останки, будто бы принадлежавшие циклопам и титанам. Но, по словам Учителя (а Стратопедавт смел считать себя учеником Мерланиуса), все эти кости людей-исполинов, демонстрируемые как святыни или останки существ, живших до потопа, принадлежат не роду человеческому, а животным, которые обитали на планете за миллионы лет до того, как появились люди.

Люди…

А относится ли к ним их господин?

Человек науки, привыкший во всем полагаться на собственный разум, Стратопедавт не верил ни в богов, ни в демонов (а кто этих богов и тех демонов видел; мелкая домашняя, лесная и морская нечисть, разумеется, не в счет), но чувствовал, как его скептицизм с каждым днем становится все менее прочным. По мере того как он все ближе узнавал личность, с которой свела его судьба.

Откуда же ОН?

Пусть богов и демонов и в самом деле нет. Но, может, есть другие странные существа, не уступающие тем в мощи.

Вдруг он из подземного царства змеелюдей-нагов, лежащего под землей, о которых говорят вендийские предания? Или из Анна-Онна – страны сидов и мертвых, лежащей внутри полых холмов Эйрина и Британии? Или из того потустороннего мира, куда путь лежит «сквозь воду и по воде», – о нем гласят тайные книги мудрецов Персии и Арабии? Или из иных потусторонних сфер? Или с дальних звезд; говорят, там живут люди, похожие на людей Земли?

Душа Стратопедавта замирала в сладком ужасе при мысли о том, кем или чем мог быть его господин, наставник, благодетель…

– Я удовлетворил твое любопытство?

– О да, разумеется! – склонил голову грек.

– В таком случае, Горро, – обратился жрец к великану с мечом, – пойди и принеси вон из тех кустов того нахального молодого человека, который позволяет себе слушать чужие разговоры.

Стир даже не сразу понял, что речь идет именно о нем. Вернее, понял это на несколько мгновений позже Горро, который, взревев, кинулся прямо на певца.

Юноша было ринулся прочь, но куда там!

Под ноги попался корень, сучья вцепились в плащ, и, прежде чем артист освободился, чьи-то могучие ручищи выволокли его на поляну, а не менее мощный пинок швырнул наземь.

Растерянно озираясь, Стир встал.

– Здравствуйте, – с глупой улыбкой произнес он, глядя на костлявого. – Я вот мимо шел…

– Это не важно, – сухо бросил тот. – Он видел нас.

И в этот момент, словно получив неслышный приказ, чудовище направилось к Стиру, подминая кусты и траву.

Поэта охватила паника.

Мимолетным ударом железной руки, от которого у певца все внутри буквально оборвалось, Горро сбил его наземь. Затем поднял и встряхнул за шкирку, словно щенка. Парень повис в руке великана, медленно вращаясь над землей, точно мешок на крюке.

Барахтаясь в воздухе, Стир заорал и даже пару раз ухитрился стукнуть киммерийца кулаком под дых. Но твердая длань Горро по-прежнему удерживала его на весу.

В свете полной Селены юноша в подробностях разглядел ящера.

Тварь была страшна и вместе с тем отличалась какой-то извращенной красотой. Голова почти ровной четырехугольной формы, подобная голове морского крокодила, только еще уродливей и страшнее. Шкура металлически-бурого цвета, украшенная черными пятнами, трехгранный хвост, напоминающий клинок. Длинное худое тело, белесое брюхо, под которым болталась огромная (уж побольше, чем у человека) мужская снасть. К тому же чудище изрядно смердело.

Дракон, как показалось Стиру, с любопытством изучал болтающегося в воздухе певца. А потом на лбу, чуть выше светящихся желтых глаз, вдруг открылось третье око – маленькое и красное.

Юноше безумно захотелось потерять сознание, но, несмотря на весь ужас, испытываемый им в эти мгновения, он оставался в здравом уме и твердой памяти.

– Так как, господин, покормим дракошку? – осведомился исполин у понтифика и приподнял беспомощно болтающегося поэта повыше, словно предлагая его рептилии.

Ящер с готовностью наклонился, отверзая пасть.

Коротышка закрыл лицо руками, оба воина отвернулись, причем Стир успел различить на лице «козлобородого» брезгливую жалость – как к мыши, терзаемой кошкой.

– Подожди, Горро, – прозвучал скрипучий голос. – Наша «птичка» уже ела и может отяжелеть. А ведь нам с нею еще лететь весь завтрашний день. Я придумал кое-что получше. Давно хотелось проверить одну вещь… Отпусти-ка его.

Здоровяк швырнул Стира наземь, так что тот оказался на четвереньках, и тут же отскочил подальше.

Прижав посох к груди обеими руками, старик начал что-то бормотать.

Стир, понимая, что ничего хорошего его не ждет, приготовился было задать деру.

Но внезапно почуял, как одежда на нем расползается клочьями, словно ветхая от старости ряднина.

Еще несколько секунд – и вот он оказался совершенно голым.

Горро захохотал:

– Ничего цыпленочек, а, Стратопедавт?!

Ученый промолчал, потрясенно наблюдая за происходящим.

– Святой отец, так ли необходимо все это? – поморщился младший из воинов.

– Он видел нас, Парсифаль! – не разжимая челюстей, процедил старец. – Мы не можем так рисковать!

Навершие его жезла вспыхнуло, выбросив конус мертвенного синеватого света, подобного болотным огням.

Свет густел, наливался силой, и вот уже перед стоявшими на поляне возникло что-то похожее на большое фосфорически сияющее яйцо.

Оно бешено завертелось вокруг своей оси, будто веретено в руках пряхи. А потом вдруг лопнуло, беззвучно растаяв, и глазам присутствующих предстал…

– Ай-ай-ай, не могу! – загоготал, заходясь от щенячьего восторга, Горро, хлопая себя по ляжкам. – Осел!! Ну и ну! Это ж надо было придумать! Осел!!

– Нет! Нет! Не может быть! – с ужасом заорал Стир.

Но вместо членораздельной речи ночной лес огласило жалобное:

– И-а! И-а!

И тут спасительная тьма накрыла его сознание.

– Когда я очнулся, – закончил несчастный поэт, обливаясь слезами, – уже наступило утро. На поляне никого не было…

– А как ты попал к тому крестьянину, у которого мы тебя купили? – спросила всхлипывающая Орланда.

– И когда понял, что таки умеешь нормально говорить? – присоединилась к сестре амазонка.

Во время Стирова рассказа она не проронила ни слова и лишь скрипела зубами при всяком упоминании поэтом имени верховного понтифика Британии.

– Ой, да практически сразу же. Лишь взглянул на солнышко и сразу же начал слагать печальную песнь о своей горькой участи. Вот, послушайте.

Задрав голову к небу и выставив вперед правую переднюю ногу, поэт взревел:

О, шкура бедная моя,Копыта, уши, хвост…

– Дай святой Симаргл терпения! – закатила очи горе Орландина. – Как-нибудь потом споешь. Сейчас не время и не место.

Ваал был с ней полностью солидарен. Когда его четвероногий и хвостатый друг «запел», кусик снова спрятался в котомку Орланды, откуда, в конце концов, было вылез.

– Отчего же? – воспротивилась нимфа. – Пусть продолжит. По мне, так совсем неплохо. Давненько не слыхала такой экспрессии.

Воительница злобно зыркнула на зеленоволосую. Ишь, любительница лирической поэзии нашлась.

– Потом так потом, – покладисто согласился осел и вздохнул. – Такова планида несчастного певца. Отовсюду его гонят, никто не хочет заглянуть ему в душу, посочувствовать.

– Ой, да сочувствуем мы! – всплеснула руками бывшая послушница. – С чего ты взял, что нам все равно?

Она никак не могла прийти в себя.

Нет, конечно, Орланда читала в книгах о подобных чудесах. У того же Лукиана и бесподобного Апулея. Но полагала это не более чем выдумкой, плодом вдохновенной фантазии сочинителей. А здесь такое творится у нее на глазах!