Читаем без скачивания Он хотел жить и умереть странником. Воспоминания об иеросхимонахе Алексии - Иулиания

Отец Андроник рассказывал: «Однажды, когда в храме подошла ко мне какая-то женщина и со слезами сказала, что все церкви закрыты, колокола перестали звонить, я ответил: "Бог даст и зазвонят." За эти слова сослали меня в 1923 году на Колыму, на пять лет». В ссылке отец Андроник служил санитаром в тюремной больнице. Он ухаживал за больными с искренним состраданием и любовью. Все его любили, а сосланные узбеки называли его «мамой». Душа отца Андроника, очищенная многими скорбями, была преисполнена благодатных даров Святого Духа. Эта духовность и привлекала людей к старцу. Великодушно претерпев все страдания, он делом исполнил заповедь: «Любите врагов Ваших» – и стяжал в своем сердце величайший дар благодати Божией – христианскую любовь к ближнему. Смирение и кротость безраздельно царили в его душе, даже ходил старец, всегда смиренно согнувшись. Ныне отец Андроник прославлен в лики глинских святых.

В монастыре я попал на клирос, потому что читал и пел еще в миру, когда ходил в свою приходскую церковь. Такая милость Божия! Отец Виталий на клиросе и я с ним! И отец Андроник с нами! Такая благодать! Из Москвы приезжают паломники и говорят батюшке Серафиму (Романцову): «Батюшка, мы в Елоховском соборе бываем. Там Патриарх служит. Сорок человек певчих! Народа в храме пять тысяч вмещается, не протолкнуться. Пение там, конечно, замечательное! Но когда приезжаем в вашу Глинскую, как услышим ваши напевы, будто крылья у нас вырастают, мы как на небесах себя чувствуем! Молиться хочется».

Там, в Глинской, был слепенький отец Иакинф. И хотя один глаз у него совсем не видел, а другой был как зернышко и чуть-чуть открытый, он замечательно управлял хором. Обладая прекрасной памятью, наизусть знал Апостол, паремии, детально изучил церковный устав. Старался скрывать свои подвиги. Когда отец Иакинф выходил читать Апостол на середину храма, то брал с собой зажженную свечу. Иногда, пока он шел, свеча у него гасла, но он этого не мог видеть. Читал Апостол, потом начинал гасить свечу. Несмотря на слепоту, отец Иакинф все время был в трудах послушания и не только не роптал на свою участь, но благодарил Бога. Никогда не было в нем уныния и недовольства, наоборот, его бодрость, живая вера в жизнь будущую и стремление к этой жизни передавались окружающим. Вместе мы ходили на все послушания: и на клирос, и в поле, и на сенокос. Но особенно я дружил с отцом Виталием. Часто мы с ним о спасении говорили, в Илиодоровский скит вместе ходили. Помню, он все меня наставлял: «Смотри, Михаил, если в монастырь желаешь, то крепко держись этого пути. Если не в Киев, то сюда возвращайся».

А я еще в Почаевской лавре не был. И вот из Глинской поехал в Почаев. А там отец Кукша. Это ж такой старец! Оказалось, он тоже из нашей лавры. Но я не застал его в Киеве, потому что позже туда пришел. Его кэгэбисты выслали оттуда в Почаев. Гнали, потому что за ним народ шел. Он чудеса совершал, прозорливый был. А чекисты-то следят. Вот и решили его отправить подальше. Приехал он в Почаев, и народ за ним. Потому что где солнце укроется? Нигде.

Святой Кукша Одесский родился 12 января 1875 года в селе Абузинское под Херсоном. Сын херсонских крестьян в двадцать лет стал послушником на Афоне в русском Пантелеимоновском монастыре, а в тридцать лет был пострижен в монахи. В крещении он Косьма, при пострижении в рясофор Константин, при пострижении в монашество Ксенофонт. В 1931 году его постригли в схиму и дали имя преподобного Кукши. Когда его спрашивали, не скучно ли ему молиться целый день, он отвечал: «А я не один, нас четверо: Косьма, Константин, Ксенофонт и Кукша».

– Приезжаю, а он там, – вспоминал батюшка. – Я сразу к нему:

– Батюшка, я вот приехал в Киево-Печерскую лавру поступать, а Вас нет. Сложно там сейчас с пропиской.

– Все будет хорошо, все будет хорошо. Поступишь, – успокоил он меня.

Так и остался я пока в Почаеве. Но там народа тьма. Паломники едут и едут. Ведь какие святыни там: Матерь Божия Почаевская, Иов преподобный… Службы пышные. Посмотрел я на все это и говорю отцу Кукше:

– Что-то, батюшка, здесь народу много. Может, мне в скит?

А там Свято-Духов скит в лесу. Он взглянул на меня, и все ПОНЯЛ:

– Вижу, ты безмолвия хочешь. Благословляю. Иди.

И вот я поступил туда. Ой, хорошо! Братии там мало. Тихо. Полунощница в свое время служится. Правило монашеское все исполняется. А поскольку я читать мог и петь, то меня сразу на клирос взяли. И пошло. Побыл немножко, братия и говорят: «Оставайся!» Ну, как я останусь? Мне же нельзя. Не могу нарушить благословения духовного отца. Наконец, звонят из Киева от владыки: «Срочно приезжай». Я сразу же на попутную машину и в лавру. Пришел к владыке, а он говорит:

– Все. Давай документы. Участковый согласился на прописку.

И меня прописали. Было это в 1951 году».

В Киево-Печерской лавре

По благословению отца Варсонофия в двадцать два года Михаил поступил в Киево-Печерскую лавру и стал в ней послушником.

О древних Киево-Печерских холмах можно сказать словами Ветхого Завета: «Сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая» (Исх. 3, 5). Киево-Печерская лавра во все века была священной школой истинного христианства. В то время там жил и подвизался старец архимандрит Полихроний (в схиме Прохор), и юный послушник, находясь там, стал окормляться у него. Сначала жить в самом монастыре не было возможности, и они с другим послушником примерно месяц жили на квартире у верующей женщины, которая с радостью и большим гостеприимством приняла к себе молодых насельников лавры. У юных послушников сердце горело к монашеским подвигам: к молитве, посту, послушанию. Не понимая этой ревности к монашеской жизни, женщина в простоте сердца готовила послушникам обильные трапезы, думая этим угодить своим дорогим квартирантам. И когда они, желая воздерживаться, мало ели, она плакала и огорчалась, и этим заставляла их вкушать пищу до пресыщения. Послушники очень скорбели об этом и решили наконец пойти к отцу Полихронию. Старец велел им оттуда уходить. И поселили их в лавре.

Михаил проходил разные послушания, но вскоре был взят на клирос, так как имел хороший голос.

Часто он ездил к своему духовному отцу. Его там всегда ждали и радушно принимали, особенно матушки.

– Как-то я приехал к отцу Варсонофию и за обедом, а людей за столом было много, решил выслужиться перед ним. Стал говорить о бывшем батюшкином приходе: "Вот, когда вы были на том приходе, и людей было много, и храм строился, а сейчас и людей нет, и все стоит". Батюшка Варсонофий молчал, молчал, слушал, а потом и говорит: "Сначала вынь бревно из своего глаза, а потом уж и сучок из глаза брата твоего. Какой мерой мерите, такой и я вас отмерю".