Читаем без скачивания Дети онлайн: опасности в Сети - Анна Левченко

Ролики стремительно завоевывали популярность, и Марцинкевич быстро стал своеобразной иконой борьбы за нравственность в молодежной среде. Позже активисты движения начали привлекать к перепискам с педофилами даже не подростков, а реально несовершеннолетних детей, мальчиков двенадцати-тринадцати лет – что, по сути, уже тянет на уголовное дело по ст. 135 УК РФ «Развратные действия». Марцинкевича посадили – правда, за экстремизм, – но его дело продолжает жить. Во всех регионах России то и дело возникают скандалы с участием активистов «Оккупай педофиляй». То молодые борцы за нравственность кого-то изобьют до полусмерти, то ограбят, то шантажировать начнут.

В Екатеринбурге очередной рейд борцов с педофилами чуть не закончился трагически: подростки решили погеройствовать и пришли на встречу с щупленьким любителем маленьких девочек в парк, в надежде снять потрясающее видео с его признанием. Но мужик все сразу понял и… достал пистолет. Один подросток ранен в плечо, другой чудом увернулся от прямого попадания пули в голову и убежал. Это редкое везение – то, что удалось избежать фатального исхода. Но опасности только манят подростков – инстинкт самосохранения в таких случаях отключается начисто. Логика – тоже.

Несколько раз я пыталась пообщаться и с самим Максимом Марцинкевичем, и с его активистами из разных городов. Тщетно пыталась убедить их, что такими методами и педофилов не перевоспитаешь, и самим в тюрьму загреметь проще простого. Рассказывала о наших методиках, о необходимости сотрудничества с правоохранительными органами. Бесполезно. Жажда пиара и удовольствие от возможности безнаказанно поиздеваться над людьми, которых общество защищать не будет ни при каких обстоятельствах, начисто лишает этих ребят здравого смысла. А привлечь их самих к уголовной ответственности сложно. Педофилы заявлений не пишут. Только если доказан очевидный факт избиения, грабежа, попытки шантажировать «жертву» видеозаписью, активисты отправляются в колонии. Но вопрос борьбы с такими проявлениями «народного правосудия» я считаю в данном случае последним. Ведь корень проблемы лежит совершенно в другой плоскости.

Давайте вместе подумаем: а возникли бы вообще такие группировки, движения, да и вообще любые общественные объединения по борьбе с педофилами, если бы у нас в стране существовало реальное, а не видимое верховенство закона? Если бы нам удалось добиться неотвратимости жесткого наказания для каждого преступника? Если бы все педофилы давно сидели в тюрьме, а те, кто только помышляет о подобном, четко осознавали, что за свои удовольствия они гарантированно заплатят двадцатью годами жизни либо вообще никогда больше не увидят свободы?

Вопрос доверия к правоохранительным органам и судам тоже стоит достаточно остро.

Обращаясь с заявлением о сексуальном насилии над ребенком, практически все родители сейчас испытывают сомнения, что дело удастся довести до логического конца. Это результат многолетней халатности и коррумпированности нашей правоохранительной системы.

Да, сейчас, если педофила поймали и собрали достаточную доказательную базу, его гарантированно посадят. Но много лет все было иначе. И даже сегодня случаются в небольших городах инциденты, когда вместе с педофилом приходится сажать несколько сотрудников полиции, которые много лет знали и молчали, а то и деньги на этом зарабатывали.

Означает ли это, что общественные организации не должны заниматься выявлением преступлений против половой неприкосновенности и нравственности несовершеннолетних детей? Конечно, нет.

Основываясь на своем опыте работы, могу с уверенностью сказать, что если общество не будет помогать государству в борьбе с этим злом, ничего не выйдет. Силами одних правоохранительных органов с этим не справиться никогда.

Но необходимо выработать конструктивный подход. Нам, движению «Сдай педофила!» и Мониторинговому центру по выявлению опасного и запрещенного законодательством контента удалось выявить и привлечь к уголовной ответственности девяносто четыре педофила. Все они сейчас сидят. Еще по какому-то количеству подозреваемых идут расследования. Любителей «детской клубнички» удалось выявить уже несколько тысяч. Закрыто несколько сотен сайтов, где педофилы общались между собой. Всего этого не было бы, если бы не ежедневный труд десятков волонтеров в сорока трех регионах России. К нам приходят неравнодушные люди и делают все, чтобы дети перестали страдать.

Одна наша активистка, которая по понятным причинам пожелала остаться анонимной, узнав, что я пишу книгу, попросила опубликовать ее письмо с выдержками из дневника. Она пришла в нашу организацию потому, что когда-то сама пережила сексуальное насилие и решила посвятить свою жизнь борьбе с педофилами.

«Бывает, я совсем не могу уснуть. У меня вообще проблемы с засыпанием и сном в целом. Не могу спать, если не укроюсь двумя одеялами, не открою окно и не включу телевизор. Очень мало ночей, когда я действительно отдыхаю. Нет чувства защищенности.

А бывают ночи, когда я рада была бы уснуть, чтобы просто не вспоминать. Я знаю, у многих людей есть воспоминания, которые бы они предпочли выкинуть из памяти. И у меня такие есть. Они родом из детства.

Практически всегда, когда я смотрю свои детские фото, я плачу. Мне жаль эту девочку с чистыми ясными глазами и светлыми русыми волосами. Мне жаль пухлого ребенка на руках у матери, жаль маленькую модницу с огромным листом лопуха в руках, наподобие зонтика, жаль первоклассницу с серьезным, будто всезнающим взглядом. Мне безумно жаль. Будто бы это не я. Будто бы меня это не касается.

Раньше я часто беззвучно кричала и плакала в подушку. Это просто такое состояние, когда накатывают воспоминания и ты ничего не можешь с этим сделать. Я перелистываю страницы виртуального дневника и то и дело натыкаюсь на закрытые ото всех записи.

16.07.2013

это было по сути в другой жизни.

а тошно до сих пор.

как же я ненавижу.

тварь.

так сломать всю мою жизнь и перечеркнуть мои попытки быть с кем-то.

я не могу доверять. я не могу просто быть с кем-то.

у меня нет шансов на все это.

у меня нет будущего.

господи.

как же тошно.

14.05.2013

я когда-нибудь смогу доверять?

я когда-нибудь подпущу к себе хоть одного мужчину?

я когда-нибудь вообще смогу что-то почувствовать?

я смогу полюбить?

я выйду замуж и рожу детей?

мне так плохо.

у меня там внутри гниет это все.

как же я ненавижу.

06.05.2013

и все же я слишком ненавижу себя. моя ненависть к себе иногда пугает своей масштабностью.

я себя ненавижу. и я не хочу с этим бороться.

я ненавижу мужчин. я не могу быть ни с кем рядом. и я знаю причину. но я не хочу в этом разбираться.

я не хочу разгребать то дерьмо, что накопилось у меня в душе.

я не знаю, как выйти из этого состояния.

мне осточертела эта реальность.

выход во мне, но я его не вижу.

такие дела.

20.02.2013

а я сижу и плачу.

не потому что больно.

а потому что это было.

моя ненависть гниет во мне.

и я не знаю, когда смогу это отпустить.

черт возьми, как же тошно.

Мне было семь лет. Мама только что вышла замуж второй раз, за отчима. На их свадьбе я плакала и не могла ответить на вопросы родни, почему я это делаю. Может, подсознательно чувствовала?..

Мама ушла, ее вызвали на работу, мы остались вдвоем. Помню, мама поставила нам кассету с фильмом «За бортом». Долгое время после не могла его спокойно смотреть. Я помню отрывочно. Было лето, мама раздела меня, оставив только трусы. Помню противные поцелуи отчима и его руки, шарящие по моему телу. Помню, что никаких чувств не испытывала. Ни любопытства, ни возбуждения. Мне было все равно.

Я до сих пор не могу понять, почему ничего никому не рассказала об этом случае. И о последующих.

Мы стали жить втроем. Мама была счастлива. Они с отчимом часто устраивали посиделки с друзьями. Обычно когда отчим уже хорошо выпивал, он приходил ко мне, садился на край кровати, поднимал одеяло, спускал пижамные штаны и лез ко мне в трусы. Если вдруг случайно заходила мама, он делал вид, что смотрит, как я сплю. Под это копошение я засыпала.