Читаем без скачивания Лондонские тайны - Джулия Куинн

Но он этого не сделал. Он задержал ее руку у своих губ, не в силах оторваться от ее кожи.

Она была такая теплая. Такая нежная.

И дрожала.

Наконец он посмотрел ей в глаза. Широко распахнутые, полные трепета… и доверия… и, возможно… желания? Он не мог быть в этом уверен, поскольку знал, что она сама не может быть уверена. Она не поймет, что испытывает желание, не сумеет распознать эту сладкую пытку, эту тягу одного тела к другому.

Он–то все понял и вдруг обнаружил, что чувствовал это с самого начала, с того момента, как узнал Оливию. Ту первую яркую вспышку влечения можно не считать. Он тогда еще не знал Оливию, она ему даже не нравилась.

Но теперь… все было иначе. Он хотел не просто ее красоту, или изгиб ее груди, или вкус ее кожи. Он хотел ее. Всю. Целиком и полностью. Хотел нечто, заставлявшее ее читать газеты вместо романов, и ту милую странность, побудившую ее открывать окно и читать ему дурацкие книжки вслух через пространство между домами.

Он хотел ее ум, ее способность отбривать собеседника, и тот триумф на ее лице, когда ей удавалось найти ему в ответ особенно удачную фразу. Хотел этот загнанный и растерянный взгляд, появлявшийся, стоило ему взять над ней верх.

Он хотел огонь ее глаз, вкус ее губ и, да, он хотел ощутить ее под собой, вокруг себя, на себе… во всех возможных позах и каждым возможным способом.

Ему придется на ней жениться. Все очень просто.

– Гарри? – прошептала она, и он перевел взгляд на ее губы.

– Я собираюсь тебя поцеловать, – тихо произнес он, и ему даже в голову не пришло спросить у нее разрешения.

Он наклонился вперед и за секунду до того, как их губы соприкоснулись, почувствовал себя чистым листом. Вот оно – его рождение, его начало.

Он поцеловал ее, сперва до боли нежно, словно просто погладил губами. Но это прикосновение было ошеломляющим. Как вспышка. Он отклонился назад, совсем чуть–чуть, только чтобы увидеть выражение ее лица. Она смотрела на него изумленно и восторженно, васильковые глаза просто впитывали его.

А потом она прошептала его имя.

И от этого в нем будто что–то взорвалось. Он снова прижал ее к себе, на этот раз требовательно, почти яростно. Он впился в нее голодным поцелуем, отбросив всякую осторожность, он сам не заметил, как зарылся руками в ее волосы, как полетели в разные стороны шпильки – он мог думать только о том, как нестерпимо хочет увидеть ее с распущенными волосами.

С распущенными волосами, струящимися по коже. И больше ничего.

Его тело, уже напряженное от желания, совершенно окаменело, и в неожиданной вспышке здравого смысла он понял, что если немедленно не отпустит ее, то сорвет с нее одежду и возьмет прямо здесь и сейчас в ее собственной гостиной.

При открытых дверях.

О Господи.

Он опустил руки ей на плечи, не отталкивая ее, а скорее отталкиваясь от нее.

Какое–то мгновение они только и могли, что смотреть друг на друга. Волосы ее были в полном беспорядке, она выглядела очаровательно, восхитительно растрепанной. Она поднесла руку ко рту и изумленно тронула губы тремя пальцами.

– Вы меня поцеловали, – прошептала она.

Он кивнул.

Губы ее изогнулись в слабой улыбке.

– Думаю, я вам ответила.

Он снова кивнул.

– Да.

Ему казалось, что она сейчас скажет что–нибудь еще, но она только посмотрела на открытую дверь. И рука, все еще поднятая к лицу, метнулась к волосам.

– Вам, наверное, стоит привести их в порядок, – сказал он, и его губы дрогнули в ответной улыбке.

Оливия кивнула. И снова ему показалось, что она вот–вот заговорит, но она промолчала. Только собрала все волосы на затылке и встала, держа их одной рукой, как конский хвост.

– Вы еще будете здесь, когда я вернусь?

– А вы хотите, чтобы я подождал?

Она кивнула.

– Тогда я буду здесь, – ответил он, подумав при этом, что сказал бы то же самое, даже если бы ее ответ был отрицательным.

Она снова кивнула и поспешила к выходу. Но перед тем как выйти, повернулась и посмотрела на него.

– Я… – начала она, но потом просто мотнула головой.

– Что? – спросил он, не в силах справиться с теплой смешинкой в голосе.

Она беспомощно пожала плечами.

– Не знаю.

Он рассмеялся. И она рассмеялась ему в ответ. Слушая ее удаляющиеся шаги, он решил, что этот момент просто бесподобен.

С какой стороны не взгляни.

***

Через несколько минут (Гарри все еще сидел на диване) в комнату вошел дворецкий.

– Принц Алексей Гомаровский к леди Оливии! – провозгласил он. Запнулся, наклонился вперед и оглядел комнату. – Леди Оливия?

Гарри как раз хотел сказать, что она вернется через минуту, но принц уже вошел в комнату.

– Она меня примет, – заявил он дворецкому.

«Но целовать будет меня», – хотелось хмыкнуть Гарри. Что за восхитительное ощущение! Он победил! А принц проиграл. И хотя джентльмену не пристало рассказывать о своих поцелуях, Гарри был совершенно уверен, что когда Алексей покинет Ридланд–хаус, он будет точно знать, к кому Оливия благосклонна.

Гарри поднялся, чувствуя себя несколько неловко от того, с каким нетерпением этого ждет.

Впрочем, он никогда не говорил, что ему чужд дух соревнования.

– Вы, – произнес принц Алексей. И это прозвучало как обвинение.

Гарри вежливо улыбнулся.

– Я.

– Что вы здесь делаете?

– Пришел с визитом к леди Оливии. А вы что здесь делаете?

Принц в ответ только приподнял верхнюю губу.

– Владимир! – рявкнул он.

Влад–потрошитель (как про себя прозвал его Гарри) тяжело протопал в комнату, бросив на Гарри угрюмый взгляд и повернулся к хозяину, который спросил его (по–русски, конечно), что тот разузнал о сэре Гарри.

– Poka nitchevo.

Пока ничего.

За что Гарри был безмерно благодарен судьбе. Он не распространялся о своем знании русского, но и не скрывал его. Для того, чтобы узнать, что бабушка Гарри происходит от одного из старейших дворянских родов России вряд ли понадобится долгое расследование.

Конечно, это не будет непременно означать, что он выучил русский, но принц Алексей был бы полным идиотом, если бы этого не заподозрил. И хотя Алексей был грубияном и распутником, и, похоже, вообще не имел никаких положительных качеств, но идиотом он точно не был, несмотря на то, что как–то в сердцах Гарри обозвал его именно так.

– Вы провели приятное утро, ваше высочество? – спросил Гарри самым наидружелюбнейшим тоном.

Принц Алексей испепелил его взглядом, явно намереваясь этим и ограничить свой ответ.

– Я провел чудесное утро, – продолжил Гарри, садясь.

– Где леди Оливия?

– Думаю, она поднялась наверх. У нее возникли… э–э–э… дела. – Гарри слегка махнул рукой над своими волосами и решил оставить принца толковать этот жест как ему заблагорассудится.

– Я подожду ее, – произнес Алексей как обычно, почти без выражения.

– Сделайте одолжение, – радушно согласился Гарри и указал на кресло напротив дивана. За это он получил еще один яростный взгляд, наверное, вполне заслуженный, поскольку он не имел права вести себя в этом доме как хозяин.

И все же это было безмерно забавно.

Алексей поднял фалды и сел с плотно сжатым ртом. Он уставился прямо перед собой, явно намереваясь совершенно игнорировать Гарри.

И Гарри это вполне устраивало, он и сам не горел желанием общаться с принцем. Он чувствовал легкое превосходство. Ведь это его Оливия решила поцеловать, а вовсе не принца, несмотря на то, что Гарри не обладал королевской кровью, аристократической фамилией и вообще ничем столь дорогим сердцу Алексея.

И если сложить это чувство с текущей директивой военного министерства, каковую вполне можно было интерпретировать, как указание сделать все возможное, чтобы оказаться занозой в… боку русского принца, то…

Гарри Валентайн никогда не пренебрегал своим патриотическим долгом.

Гарри привстал, взял со столика «Мисс Баттеруорт», снова сел, нашел место, где они остановились позавчера, с несчастной Присциллой и гибелью ее родни от оспы, и запел, не открывая рта.

Хммм хмммм хмммм хмммммммм хм хм…

Алексей бросил на него резкий раздраженный взгляд.

– «Боже, храни Короля», – проинформировал Гарри, – если вы интересуетесь.

– Не интересуюсь.

– Боже, храни нашего великолепного короля,

Да здравствует наш благородный король,

Боже, храни короля.

Губы принца шевельнулись, но зубов он так и не разжал.

– Мне знакома мелодия.

Гарри запел чуть громче.

– Пошли ему ратных побед,

Счастья и славы,

Да правит он нами долгие годы.

Боже, храни короля.

– Прекратите это адское пение.

– Я всего лишь выражаю патриотические чувства, – заметил Гарри и тут же продолжил: – Господь наш, восстань,