Читаем без скачивания Апокалипсис Welcome: Страшный Суд 3D - Г. Зотов

– Я понятия не имела, кто такой Иисус вообще, – из глаз скатились две мелкие слезинки, – и как в таком случае я могла жить по христианским заповедям? Мы люди темные – поклонялись греческим богам. Если хотите, я тоже божественна, ибо титул мой – Феа Неотера, то есть – «младшая богиня».

– Здесь вопросов нет, – грозно произнес Петр. – Но, видишь ли, женщина, блудодействовать, убивать своих близких да деток безвинных – это страшный грех в любой другой религии. Не надо мне зубы заговаривать.

– Ну, здесь, опять же, время виновато, – заискивающе улыбнулась Клеопатра. – Все тогда блудодействовали… ввиду жаркого климата, в одежды кутались прозрачные, а нижнее белье не носили, это правда. Бывало, явишься с заседания Совета, а тут лучник мускулистый идет мимо… И уж устала, и сама не рада – а блудодействуешь и блудодействуешь, как папа Карло. И опять же, смотря какой блуд… Я всех любила по-настоящему. Просто любовь у меня короткая… двадцать минут, не больше. А секс по любви – это не блуд!

Апостол Петр свел кустистые седые брови на переносице.

«Зачем им вообще дают высказываться? – с огорчением подумал он. – Ведь все они будут жевать одно и то же. Ссылаться на время, объяснять, что были сторонниками других религий, так как христианство еще не возникло, доказывать, что убийство соперников – скучная традиция, а блуд – часть повседневной жизни. И никто не покается – ни одна собака. Только время зря теряем. Хотя мне-то что? Веками стою на Вратах Рая, открываю их перед праведниками. А тут – интеллигентно говоря, развлечение».

Клеопатра встала, придерживая у полных губ радиомикрофон. В яростном запале она напоминала Юлию Тимошенко на киевских митингах.

– Девушки, поддержите меня! – Царица воздела над собой руки с чудесным маникюром. – Блудодействовала? А надо всю жизнь принца ждать? Уж пока выберешь – наблудодействуешься, оно и верно. С братом я не спала, не верьте. С Цезарем – да, было. С Антонием – тоже было. С Октавианом… Ну, не получилось соблазнить этого подонка – под сороковник мне стукнуло[48]. И что потом? Сыночка от Цезаря подлый Октавиан казнил, а деток от Антония увез в Рим: они за колесницей его в цепях шли. Любовь у меня не сложилась – хоть мексиканский сериал снимай, обрыдаешься.

Толпа ответила многоголосым плачем. Каждая женщина вдруг резко осознала – когда начнут судить ее саму, то вскроется куча всего такого, о чем лучше умолчать. Мужу-то теперь не скажешь, что этот незнакомец в шкафу – троюродный брат! Сожженные письма, стертые мейлы, спрятанные фотографии – все это всплывет на Страшном Суде… даже прочно забытый курортный роман.

– Мне слегка непонятно, – шепнул Урагант на ухо Целкало. – А почему только ее жертв на сцену вывели? По идее, надо было и любовников?

– Замеряли вес всех любовников перед выходом, – пробубнил Целкало, не отрывая взгляда от груди Клеопатры под блузкой. – Оказалось, что помост рухнет. А потом начнут других таких же судить – порнозвезд, жену Киркорова, Мессалину, Марию Антуанетту, и каждый раз помост по новой строить?

Девушки у сцены плакали навзрыд, простирая ладони к Клеопатре. Та, страдая, делилась самыми сокровенными моментами жизни: как, к примеру, она вошла к своему Антонию, увидела кинжал в его груди, и возлюбленный умер у нее на руках.

«Лихо дамочка перевела Страшный Суд в формат ток-шоу „Пусть говорят“! – мысленно восхитился царицей Урагант. – Только Малахова и не хватает».

Бартеросян, поправив галстук, склонился к уху Петра.

– Рекламный блок? – будто невзначай поинтересовался он.

Апостол отрицательно помотал седой головой и поднялся с престола.

– А по убийствам своим есть что сказать тебе, женщина?

Клеопатра быстро справилась с возникшим было у нее замешательством:

– Натура у меня вспыльчивая, взрывная… Ну, прикажешь, случалось, казнить, или разорвать верблюдами, или в завязанном мешке в море бросить, так, опять же, виновата депрессия из-за проблем с мужчинами. Жалела потом, плакала. Но покойников ведь не вернешь. Да и, как я говорила неоднократно…

– Время такое было, – продолжил ее мысль святой Петр. – Я понял.

Урагант и Целкало отвернулись. Они знали, какой прозвучит вердикт.

Слушая слова апостола Петра, толпа на площади притихла.

Глава VII

Стивен Кинг (руины спорткомплекса «Олимпийский»)

Агарес и Аваддон недолго шли по залитой грязью и лавой канализации: спустя полчаса братья, осторожно озираясь, выбрались на поверхность – уже через другой люк. Расчет был сделан на психологизм Смерти: та ведь наверняка считает – они напуганы и не решатся появиться рядом с ней.

Площадь напротив руин «Олимпийского» (комплекс обгоревших стен без крыши, стоящих полукругом, напоминал римский Колизей) бурлила. Мелкие кратеры с брызжущей лавой не мешали присутствию огромного количества людей и животных: ангел и демон измяли все локти, пробиваясь через разношерстную толпу. Про себя Аваддон отметил, что даже во время бета-версии Апокалипсиса не наблюдал на улицах такой пестроты.

И верно – тогда воскресли только трупы, что были похоронены в Москве и окрестностях, а сейчас на Страшный Суд собрался народ со всех эпох и со всего мира. Сплошная экзотика, куда ни кинь взгляд. Аборигены с Мадагаскара жарят собак на углях из лавы, к останкам торгового центра у станции «Проспект Мира» едет целая делегация индийского царя Гупты – верхом на слонах, покрытых попонами из парчи со свастикой.

Замедлив шаг, демон засмотрелся на лучниц с обнаженной грудью – девушки были выкрашены в синий цвет, один в один персонажи блокбастера Кэмерона.

КПП ангелов рядом с метро скучал – гости Апокалипсиса давно усвоили: станции опечатаны, и покинуть город по шпалам нельзя. «Странно, что не проверяют канализацию», – мелькнуло в голове Агареса, но он сразу же догадался – скорее всего, большинство тоннелей затоплено лавой, здесь никакой охраны не требуется.

Пребывание под землей не прошло для братьев даром – их лица покрыла копоть, брови и волосы были опалены, а края одежды тлели.

Судную ночь освещали факелы бивуаков монгольских воинов и турецких янычар, а также костры крестоносцев.

Яркий свет бил в глаза и с гигантского 3D-экрана – под охраной херувимов. На импровизированной сцене (ее сложили из рюкзаков) стояли возрожденные Апокалипсисом The Beatles – Ринго стучал в барабаны, Харрисон терзал гитару, молодой Леннон обнимал пожилого Маккартни: четверка пела Hey Jude, утопая в дыму марихуаны.

Аваддон хмыкнул, вспомнив их участие в промотуре в поддержку Дьявола.

– Эй, паренек! – придержала Агареса за рукав брюнетка-хиппи, с тюльпаном над ухом. – Свободная любовь, о’кей? Ты мне нравишься. Давай сейчас.