Читаем без скачивания Дело чести - Лев Пучков

— Русским отдайте — пусть отметят праздник, — опасаясь, по-видимому, что хлопцы Руслана могут нас обделить.

Поели-попили и опять полезли на чердак, дабы не упустить какой-нибудь захватывающий момент приготовления к вечернему гульбищу. В этот раз я пригласил с собой Лося, недвусмысленно намекнув Братскому, что неплохо было бы ему отдохнуть после обеда. Братский намеку не внял, заявив, что не устал, и устроился на прежнем месте, у отверстия, выходящего на двор Салаутдина.

Слегка покомплексовав, я плюнул на конспирацию — все равно очень скоро вся эта бутафория станет излишней — и, сноровисто вскарабкавшись Лосю на плечи, принялся сверлить здоровенным ржавым гвоздем отверстие в торце крыши, обращенном на северо-восток.

Лося я пригласил не просто так, а как раз потому, что он у нас самый» длинный, выносливый и тяжелый. Не зря же мы его так обзываем. Было дело, в засадах я частенько сиживал на крепких плечах этого маньяка, наблюдая за местностью (если рядом не случалось дерева повыше), — сопит себе в две дырочки и терпеливо помалкивает. Даже писать не просится.

Минут за двадцать я осилил почерневшую от времени доску и соорудил вполне приличную дыру, годную для визуального изучения некоторых особенностей близрасположенных построек, а также местности, прилегающей к Мехино. По счастью, хоромы асланбековского клана располагались на небольшой возвышенности в центре села, что значительно облегчало обзор.

Полюбовавшись некоторое время на красивые заснеженные пики, до которых, казалось, рукой подать, я хорошенько запомнил расположение соседских домов и определил наиболее оптимальный маршрут для отхода, коль скоро таковой состоится.

Затем я пригласил Джо и Мента и предоставил им возможность посидеть на широких Лосиных плечах, чтобы могли ориентироваться в темноте самостоятельно, если вдруг что.

— А я? — неожиданно обиделся Лось, после того, как Мент освободил его от своей тяжести и покинул чердак. — Мне что — необязательно?

— Ты? Ммм… а ты зело тяжел, Лосенок, — я сокрушенно развел руками. — Если кто-то из нас тебя подержит минут пять, дисквалификация ввиду грыжи обеспечена. А нам предстоит вечерком очень сноровисто и быстро двигаться — в отличие от тебя. Ты-то будешь сидеть и глазомер качать, пока мы там внизу… — Тут я покосился на Братского, который, казалось, весь обратился в слух. — Того и гляди на затылке дополнительное ухо вырастет.

— А пусть он подержит! — Лось обрадованно потыкал в сторону фээсбэшника, по-своему истолковав мой взгляд. — Он толстый — выдержит! А не выдержит, так и хрен на него — ему-то ничего делать не надо будет.

— Ну вот и приплыли. — Я обескураженно почесал затылок и обратился к Братскому:

— Слыхал, Игореха? Мне-то казалось, что ты плотный и крепко сбитый. А ты, как выяснилось, просто толстый. Может, действительно, попробуешь подержать?

— Да уж… — Братский неопределенно хмыкнул, подошел к торцу крыши и встал нараскоряку, уперев ладони в доски. Лось, довольно сопя, взгромоздился на его плечи и прилип к дырке.

— Ну ты ж давай побыстрее там, — попросил я, с некоторым опасением наблюдая за фээсбэшником. — Низы не могут долго терпеть такую страшную ношу.

— Может, ты все-таки объяснишь, что здесь происходит? — вымученно прохрипел Братский, кося на меня налитым кровью глазом из-под Лосиной ляжки. — Если уж эксплуатируете, как рабсилу, так извольте…

— Объясняю, — согласился я. — Нам тут надоело фуражировать на чеченских хлебах — домой хочется. А потому сегодня вечерком мы организованно сваливаем отсель. Возражения есть?

— Какие возражения, родной ты мой, — прохрипел Братский. — Давно бы так! А то ходите тут с умными рожами, строите из себя… Меня берете?

— А куда от тебя деться? Конечно, берем. Тут только один маленький нюансик имеется… — Я выдержал театральную паузу, с удовольствием наблюдая, как под тяжестью Лосиной задницы шея Братского склоняется все ниже и ниже.

— Да ты не приседай, я еще не все запомнил! — возмущенно прошипел Лось, пришпоривая фээсбэшника на манер заправского ковбоя. Болезненно застонав, Игорь с трудом выпрямился и настороженно покосился в мою сторону.

— Что за нюанс?

— Перед уходом мы тут хотим устроить небольшую войнушку, — сообщил я, деланно позевывая. — Мочканем кое-кого, а уже потом свалим. Что ты так смотришь — не нравится?

— Кого это «кое-кого»? — враз севшим голосом спросил Братский. — Часовых?

— Ну, разумеется, и часовых тоже, — подтвердил я. — Но их так и так придется мочить — между делом. А основная задача — верхушечка клана Асланбековых. Тех, кто рулит бандой. Вопросы?

— Слышь, Стадо, ну-ка, слезь! — взмолился Братский, вдруг напрягшись всем телом и пытаясь оторвать ладони от досок. — Слезь, говорю, не могу больше!

— Сидеть, Лось, — тихо скомандовал я. Лось, заерзавший было на Братской шее, дисциплинированно застыл как истукан и чуть сильнее сжал свое сиденье ногами.

— А-а-а-а… — придушенно просипел Братский, пытаясь рвануться назад, — я тут же переместился к нему за спину и упер большой палец в почку фээсбэшника, вкрадчиво прошептав ему на ухо: «Щас мигну — и хрустнет твоя шейка. Очень негромко. Ты с нами или где?» — Да! — басовито прохрипел Братский. — Отпусти, идиот! Да, я сказал!

— Слезай, — скомандовал я. Лось, слегка помедлив, с видимой неохотой разжал ноги и мягко спрыгнул. Во взоре его явственно читалось сожаление — видимо, уже представил себе, как хрустнут Братские шейные позвонки и крепкое тело чекиста задергается в предсмертных конвульсиях.

— Идиоты! — Братский скорчил мученическую гримасу и принялся массировать шею. — Чуть не придушили!

— Мы будем за тобой присматривать, — пообещал я. — Шаг в сторону — и привет. Вопросы?

— Нету, — Братский затряс головой. — Какие могут быть вопросы? Лучше бы сразу сказали — я все-таки не школьник… Помог бы где советом и вообще…

— Не надо помогать, — отказался я. — Мы уж как-нибудь сами. Твоя задача — не путаться под ногами. Не более того. Яволь?

— Может, я пойду посплю? — вмешался Лось. — Времени еще навалом.

— Иди, — разрешил я. — Предупреди наших, чтобы присматривали за Игорьком. Мало ли…

— Да уж понятно, — серьезно сказал Лось, исчезая в потолочном проломе и на секунду задерживая туманный взор на Братском, отчего тот невольно поежился…

К шестнадцать ноль-ноль приготовления к торжествам были закончены. Во дворе усадьбы Руслана были накрыты несколько столов, расположенных буквой П — очень скромно и респектабельно, никаких излишеств. На лавках вдоль столов примостились десятка полтора чеченских дам, облаченных в парадные наряды. На крьшьцо вытащили магнитофон с колонками, поверх двора протянули дополнительную гирлянду с разноцветными лампочками — вот, собственно, и все праздничные прибабахи.

Зато поместье Салаутдина являло собой некое подобие импровизированного летнего ресторана, ориентированного на массовые гуляния закрытого типа: почти половину огромного двора занимали накрытые столы, расположенные в определенном порядке (Братский успел объяснить мне, почему они стоят именно так, а не иначе); симпатичные крестьянки, навевавшие эротические дремы на сексовоздержанного фээсбэшника, были удалены, а на смену им явились молодые парни в хорошей одежде и гораздо меньшем количестве; откуда-то приперся всамделишный ансамбль с кучей аппаратуры и теперь удобно обустраивался на веранде-террасе; справа из-за дома выплывали мощные клубы сизого дыма, жирно пахнущего большущим шашлыком; во всех закоулках и ответвлениях двора стояли наготове разнообразные коробки, ящики и кастрюли, дабы во время пиршества обеспечить бесперебойную доставку всего необходимого для внезапно возникающих нужд гулеванов.

Присмотревшись повнимательнее, я обнаружил, что на столах в изобилии имеются импортные напитки хорошего качества, преимущественно сорокаградусного достоинства. А между тем в ближнем к нашему НП уголке двора примостилась на козлах покрытая благородной патиной (специально не стали чистить, так и оставили всю в земле и каких-то заплесневелых разводах!) здоровенная бочка емкостью не менее трехсот литров. Возле бочки, на дощатом столе, стояли несколько десятков высоких глиняных кувшинов прямо-таки антикварного вида.

— А не многовато ли горючего? — высказался я. — Насколько мне известно, Аллах запрещает правоверным безмерное потребление крепких напитков. А тут хватит, чтобы целый полк вдрызг упоить! Смотри: водка, коньяк, бочка черт знает с чем…

— А ночью Аллах не видит — можно в три горла жрать, — сообщил Братский. — Это они сами так говорят. Ну а насчет бочки — это чуть ли не гвоздь программы. По традиции, когда рождается сын, отец зарывает в землю бочку с вином. Когда сын женится, бочка торжественно извлекается — прошу любить и жаловать. Вот посмотришь — они вокруг этой бочки с полчаса будут кренделя выписывать, расхваливать, какое чудесное вино, и все такое прочее. Посмотри, справа от крыльца — вишня. А под вишней яму оставили, чтобы все гости могли убедиться, что действительно бочку только что откопали.