Читаем без скачивания Шутки Богов. Следующий шаг - Хайдарали Мирзоевич Усманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На груди – узор золотого пера, вырезанный не металлическим инструментом, а закалённой в драконьей крови стамной… на плечах – парные эмблемы, отвечающие не за статус, а за тяжесть клятвы, принесённой в день пробуждения силы…
Соль Хва стояла перед ним мгновение, как перед алтарём, а затем молча коснулась запястьем древнего знака на кирасе. В воздухе прошёл едва слышный шелест, словно кто-то раскрыл на ветру огромные огненные крылья.
И только затем она надела боевое облачение, не призывая слуг. Никто кроме посвящённых не имел права касаться этого одеяния. Одно за другим звенья становились на место – воротник, украшенный узором разлетающегося пламени… Наплечники, передающие ощущение сдержанного огня… Тёмно-рубиновый пояс, который несли по родовой линии мастеров Да Доу Ши ещё со времён Великой Войны Шести Сект…
Когда последняя застёжка встала на своё место, комната наполнилась особенным дыханием силы – так всегда бывает, когда клятва прошлого соединяется с решением настоящего.
Ещё раз перепроверив всё, он подняла ладонь и провела по клинку, лежавшему по соседству. На мгновение по его поверхности пролился лёгкий свет – и снаружи, в саду, птицы замолчали, словно почуяв пробуждение великого духа.
Она не взглянула в зеркало – вместо этого вышла на террасу, где утренний ветер донёс аромат розового жасмина. Солнце только поднималось над предгорьями, и в этот момент тень от её брони легла длинной линией – не как украшение, но как знак того, что на встречу она идёт не как внучка старейшины, а как боевой наследник, готовый отвечать за слова кровью.
– Пусть княжна Хун Линь увидит это ещё до того, как прозвучит первое слово. – Тихо произнесла она и, поставив ладонь на эфес, сделала первый шаг – уже не как благородная леди, а как мастер Дао Цзы, вступивший на путь большого изменения.
Три старейшины семьи Соль ждали в западном зале, где по древней традиции обсуждаются вопросы, связанные с внешними родами. Они успели получить сообщение о том, что Соль Хва направила вестового к резиденции Хун, но никто из них не ожидал, в каком виде она войдёт в павильон.
Тяжёлые створки распахнулись тихо, без объявления – и Соль Хва переступила порог, словно вихрь тихого пламени. На ней сияло полностью форменное боевое облачение Феникса, которое не надевали уже сорок лет. Золотые перья на груди медленно светились, будто вспоминая старые клятвы. И в этот миг даже древний резной стол, за которым сидели старейшины, словно на мгновение стал меньше.
Первым поднялся Соль Чжун – старейшина, известный своей осторожностью. Он не произнёс ни слова, только слегка изменился в лице, будто увидел не внучку побочной ветви, а наследницу огненной крови. Следом встал Соль Суян, стряхнув с рукава невидимое древнее пылинку – это был жест признания. Только старший из троих, седовласый Соль Хёнджон, произнес тихо, словно повторил забытый ритуал:
– Значит… решено.
Соль Хва кивнула – и коротко, без торжественности, сказала:
– Вестовой уже направлен к княжне Хун Линь. Я прошу троих старейшин сопроводить меня. Сегодня речь пойдёт не о личных симпатиях, а о выборе пути… И не только для нашей семьи, но и для всей Поднебесной Империи.
Они быстро обменялись взглядами, в которых не было ни сомнений, ни колебаний. Всё уже было ясно. И когда они вышли вслед за Соль Хва, каждый из трёх старцев поднял на плечи мантии с родовыми символами – не ради украшения, а потому, что по древним законам род может отвечать за слово лишь тогда, когда старейшины слышат его своими ушами.
В тот же час вестовой достиг дворца семьи Хун. Он не говорил ни лишнего слова, ни кланялся в обычных местах – шёл прямо к павильону, где ожидала Хун Линь, расстелив перед собой карты влияния и древний свод “О девяти уровнях дипломатии”.
Он преклонил левое колено – жест тех, кто приносит не предложение, но подтверждённое решение Дома – и протянул короткий, свернутый без печати свиток.
– Мастер Соль Хва… – Проговорил он ровно, – …примет личную встречу. И выступит от лица рода. Она уже выдвинулась.
Эти слова прозвучали в тишине, будто далёкий удар барабана. Княжна Хун Линь не сразу подняла глаза, но её пальцы едва заметно сжали край карты. Она уже понимала, что ответ получен не в форме благополучного соглашения. А как вызов высшего уровня, когда партии между Великими родами играют не придворные советники, а те, кто держал в руках меч.
– Понятно. – Тихо сказала она. – Уберите остальные карты. Оставьте только “форму Четырёх Врат” и трактат о военном равновесии.
Слуги в молчании сменили полотна, и павильон будто стал строже, холоднее – словно готовился не к вежливой беседе, а к встрече двух равных воинов.
К вечеру того же дня у восточных врат дворца семьи Хун появилась небольшая процессия. Впереди двигалась Соль Хва, в полном облачении Феникса, за ней – три старейшины в мантиях с родовыми символами. Они шли медленно, не пряча силу, и с каждым шагом в воздухе возникало тонкое вибрирующее ощущение, как перед приближением грома.
Стража у дворца невольно подалась назад – не от страха, но как от движения невидимого прилива. Княжна Хун Линь уже ожидала на площадке перед павильоном, без зонта, без свиты, в строгом, но простом платье цвета пурпурной яшмы – приняв полностью открытое положение, давая понять, что принимает вызов лицом к лицу.
Глаза её спокойно встретили взгляд Соль Хва. Она мгновение рассматривала боевую кирасу, древнее золото орнаментов, тяжёлый пояс Феникса – и вместо удивления лёгкая, почти неуловимая улыбка скользнула по её губам. Это была не издёвка, но признание.
– Похоже, – тихо произнесла Хун Линь, – сегодняшнюю беседу впишут в хроники Поднебесной… не как переговоры, а как начало нового пути Дао.
Соль Хва согласно чуть прикрыла веки, в знак уважения равному, и поднялась на площадку.
– Если такова воля Неба, – ответила она спокойно, кладя ладонь на эфес клинка, – я готова принять её.
И над каменными плитами на мгновение пронёсся тёплый ветер – будто древние духи предков с интересом склонились ближе, чтобы услышать первые слова, с которых начнётся новая эпоха.
Хун Линь позволила ветру полностью развеять складки на рукаве и, не отводя взгляда, сделала плавный шаг вперёд – ровно настолько, чтобы обе оказались в границе общей зоны слова. До этого момента они стояли так, что каждую фразу можно было трактовать как личную, с этого – как официальную позицию.
