Читаем без скачивания Счастье по ошибке - Наталья Симонова

Андрею тяжело было все это слушать. Дедов психологический прессинг с постоянным поминанием грехов и расплат угнетал его.

– Ну бросьте, Антон Иванович, – урезонивал он. – Ну в самом деле! Хватит о смерти, о грехах… Прямо роздыху не даете! Грехи вам ваши за Антошку простятся. А когда кому умирать – без нас разберутся.

– С грехами тоже разберутся, не боись… Есть у меня к тебе дело. Посмотри там, в секретере, документы на захоронение. Я Любу к матери покойной подхоранивал. Там должны быть все бумаги… Ты сделай, чтоб меня туда же… к ним…

– Сделаю, сделаю, – обещал Андрей. – А вы не торопитесь, и вообще, завязывайте о смерти думать. Авось не помрете, – бодрил он неловко.

Но дед все же умер.

Очень скоро и тихо умер он. Вернее, умер в тихо и кротко претерпеваемых страданиях.

Антоше сказали, ушел на небо, к маме. Как дед ему когда-то объяснял о матери его.

– Обратно не придет? – обронил мальчик, вскидывая огромные глаза.

– Нет, – взялась объяснять Света, – но ты сам к нему пойдешь. Потом. Не сейчас. Тебе сначала еще нужно вырасти, прожить долгую-долгую жизнь, – степенно, как сказку, рассказывала она, – жениться, детишек воспитать. Потом и внуки появятся, сам дедушкой станешь – таким же умным, добрым, таким же хорошим, как твой.

– А дедушка как же?

– А дедушка будет ждать тебя на небе, в одном очень хорошем месте, – подключился Андрей, подхватывая сына на руки. «Ну а у меня уже, слава богу, последние хлопоты – похоронить нормально», – думал он, по-деловому перебирая неизбежные свои окончательные заботы о старике.

Приехал агент из ритуальной службы. Андрей заказал полный пакет услуг. Не мелочился. Выбирал только дорогое… Место на кладбище устроил то самое, по завещанию деда, возле жены и дочери. Сразу стал хлопотать и о памятнике – чтоб уж и Любе, и матери ее новый, солидный. Поминки в ресторане оплатил с размахом…

На другой день после похорон он не пошел на работу. Отвел Антона в детский сад, а сам вернулся домой. Сил не было. Он сел на диване и так сидел, безвольно, тяжело, погрузившись в тупую тоску. Сначала совсем без мыслей. Потом с одной мыслью – «что со мной?..», долбившей мозг. Потом со многими смутными мыслями, гулко толпившимися в сознании в виде каких-то обрывков? – и словно с могильной плитой на душе. Он попробовал заняться самовнушением. «Дед умер, – сказал себе. – Это нормально. Старый, больной… Тяжело было жить… Умер – хорошо. Умер – освободился… И освободил… Всегда есть что-то хорошее…»

Андрей вздохнул, пытаясь сосредоточиться.

«Хорошо, что освободился… – снова попробовал упорядочить мутный хаос в голове. – Навсегда. Никогда… никогда больше не будет. Я плохо знал его. Недавно узнал… В шашки играли… Никогда больше… – Он зажмурился, невольно выдавливая из глаз едкую влагу – скудная капля размазалась по ресницам. – Мужчины не плачут… В детстве научили: мальчикам нельзя… А французам, говорят, можно… говорят… Хорошо, что отмаялся… Дает хоть какое-то утешение… Ничего не дает… Смерть ничего не дает. Только отнимает… Люба не узнает, что я мог быть человеком. Господи!.. Никогда… Никогда… – Он заметил, что горячая капля поползла по щеке. В горле словно булькнуло, он сморщился, сжал челюсти и тихо взвыл. – Ничего нельзя поправить… Не предугадаешь ничего и никогда… Почему все так?..»

Зазвонил телефон. «Светик» – высветил дисплей. Он ответил.

– Что с тобой? – встревоженно спросила она. – У тебя такой голос… Ты не заболел?

– Не знаю, – вздохнул он, вытирая глаза и щеки.

– Ты на работе?

– Дома.

– Температура есть?

– Н-нет. Не думаю. Мне просто как-то… жутко…

– А что болит?

– Может, сердце. А может, еще что-то. Или ничего. Да нет, Светка, это не болезнь. Может, позднее раскаяние, – он криво усмехнулся.

– Андрюш, ты ляг, раз дома остался, попробуй уснуть, – посоветовала Света. – Надо отдохнуть. Я тебя вечером посмотрю, и мы обо всем поговорим.

– Приходи скорее.

– Буду торопиться. Держись. И лучше всего – поспи.

Она отключилась. Он снова погрузился в свою полупрострацию. «Умер в муках… – думал о старике. – Сам себя считал грешником… До того Люба… Как сына хотела – а вырастить не довелось… Кто там все это делает?.. А еще раньше моя мать… тоже страдала… И все умерли… И все умрут… Я… и Светка… и даже Антоша… Зачем? Что за жизнь? Что мы за люди? Разве был я человеком с Любой?.. Господи! Почему раньше не надоумил! Все было бы иначе…» – Андрей снова зажмурился от едких слез, подвывая горьким своим мыслям.

Он просидел и пролежал так до вечера, не позаботившись об обеде. К шести заставил себя пойти в сад за сыном. Антоша что-то солнечно лопотал, рассказывая о событиях дня, – Андрей старался улыбаться, качал головой. Пришла Света, приготовила ужин. Уложили Антона спать. Выйдя из комнаты сына, Андрей снова лег на диван. Света села рядом.

– Ну что, совсем плохо? – спросила.

– Просто не знаю, как дальше, – выдавил Андрей.

– Что-то еще случилось?

– Все уже случилось раньше. Я не знаю, зачем жить такому человеку, как я. Что я могу дать сыну?

– Ну какому такому?

– Такой я… никчемный… страшный человек…

– Это неправда.

– Это правда. Я радовался смерти деда, потому что… потому что устал ездить… Я чуть не уморил сына, когда он был грудной… Любу изводил, – бесстрастно перечислял свои грехи Андрей. – Я ее использовал – и ничто даже не шевелилось, никакая совесть, ничего…

– Все совершают ошибки, – убежденно произнесла Света. Андрей смотрел в одну точку и молчал. – Послушай, – вздохнула она, – у меня было три аборта… по молодости… Мне сейчас ужасно об этом вспомнить. А тогда… Я думала только о том, чтобы избавиться от токсикоза и вернуться к прежней веселой жизни. Я тогда ничего не понимала. И просто не хотела рожать от тех мужчин… А теперь я все понимаю. Теперь, когда вспоминаю об этом, мне кричать хочется от непоправимости. Я представляю этих маленьких, как они пытались защищаться у меня внутри… – Света запнулась. Потом продолжила хрипло: – Я их всех убила. И тоже ничего не поправишь… Но мы ведь только люди. Мы ошибаемся, грешим. Мы не ангелы… Но мы стараемся. Ну надо, наверное, принять себя и с этим. С нашими грехами принять, потому что в прошлом уже ничего не изменишь, а для будущего нужно себя как-то сохранить. И посмотри, какой ты теперь отец. Ведь Антошке повезло с тобой, повезло!

– Не-ет, нет, – замотал головой Андрей. – Другой отец его с самого первого дня любил бы, он бы о нем заботился, парень не ведал бы страха, одиночества. А мой Антошка жил без отца. Потом и без матери, а я знать о нем не хотел. – Он подскочил на диване и, сев, уставился на Светлану. – Я детей ненавидел! Жил свинской жизнью и ничего менять не желал.

– Это было раньше. А теперь ты другой. Ну сказано же: пришел призвать не праведников, но грешников. Твое раскаяние дорого стоит. Если человек родился добрым, чутким, заботливым – здо́рово, конечно, но какая в том его заслуга? Это благословение божие, ну… как талант любой. А который сам себя осудил и потом себя перекроил – вот этот поднялся. Это шаг, это заслуга. И деду ты был утешением, ну как бы он без тебя? И он утешенный умер – в хороших руках внука оставил. А то, что тебе словно легче стало поначалу, так это очень человеческое! Ну ты же устал! Ты просто устал. Смерть вызывает шок, ты ее в первый момент просто не понял, не признал. Но зато успел почувствовать, что так мотаться туда-сюда больше не надо. Вот и все. А теперь шок прошел, тебя догнало то, что случилось, – и ты надломился. Но это пройдет. Ты очень хороший, поверь, я не стану просто так говорить.

– Ты правда так думаешь?

– Конечно, – горячо подтвердила Света.

– Даже странно, что с другим человеком может быть так легко, как мне с тобой, – сказал Андрей. – Я, Светка, не знаю, что бы без тебя делал. Я уже не смогу без тебя. Свет, давай поженимся. Я понимаю, не так все это надо, женщины любят, чтобы романтично…

– Ой, да не парься, – отмахнулась Света. – Конечно, поженимся. Сама давно хотела предложить, Антошке же нашему нормальная мама нужна, – добавила деловито. – Так сказать, на постоянной основе.

Андрей посмотрел на нее внимательно.

– Свет, я люблю тебя. Ты хоть это понимаешь?

– Ну а как же! – реагировала она легкомысленно.

– Свет, я не просто так. Ты сейчас говорила про аборты… Потом – что Антошке мать нужна. Ну, я сопоставил. Так понимаю, детей у нас больше не будет. Это ничего не меняет! – добавил поспешно. – Но я тебя правильно понял?

– Неправильно. – Она помотала головой.

– Это значит, у нас еще могут быть дети?

Света, кивнув, пожала плечами.

– Если, конечно, ты захочешь, – добавила.

– Ты знаешь, если я чего-то сейчас хочу отчетливо, так это быть тебе мужем и иметь с тобой еще детей. Хочу менять подгузники, вскакивать ночью и бегать на молочную кухню.