Читаем без скачивания Казначей общака - Евгений Сухов

Аркаша Печорский делал все продуманно, он привык выверять каждую мелочь. Даже в обычном разговоре важно уметь держаться и выбирать нужные слова, а что говорить о лице, которое иной раз бывает гораздо красноречивее, чем самая изысканная речь. Тем более не может быть случайностей там, где присутствуют деньги. Всем своим видом Аркаша Печорский старался продемонстрировать, что деньги – это мусор, и в то же время в его жесте присутствовала какая-то сдержанная суровость, которая должна напомнить о том, что просто так башли не даются и, прежде чем они прилипнут к рукам, следует изрядно попотеть.

Кажется, ему это удалось, Паша Фомичев проникся сполна. Аркаша Печорский не без интереса смотрел, как же он поднимет деньги. Такое действие, как ни одно другое, характеризует человека. Ждать пришлось недолго. Сначала Костыль гипнотизировал доллары тяжелым взглядом, прикидывая, сколько же здесь может быть. Двадцать тысяч… Двадцать пять… А может быть, все тридцать! По большому счету, таких денег он никогда не имел, точнее, он не ощущал их реально. Даже если к нему и попадала очень ценная вещь, то она, словно пугаясь его рук, оставляла его немедленно, и в лучшем случае он получал десятую часть ее реальной стоимости. Но все это были рубли. Деревянные. Очень несерьезно. А здесь крепкая валюта с портретами заморских президентов. И обладание такими деньгами делает человека увереннее, сильнее.

Аркаша Печорский и Паша Фомичев играли в одну и ту же игру. Первому полагалось как можно небрежнее швырнуть пачку «зеленых», а второму непринужденно поднять их, всем своим видом демонстрируя, что с подобными суммами он сталкивается едва ли не каждый день.

Пачка долларов беспризорной кипой лежала в самом центре стола, а заграничный президент с полуулыбкой поглядывал на сидящих рядом и терпеливо дожидался их действий. Наконец Костыль посчитал, что достаточно проявил выдержки, и, погасив в зрачках алчный огонек, взял со стола деньги, как бы пробуя их на вес. После чего сунул пачку во внутренний карман куртки.

Костыль мгновенно представил, какими глазами будет смотреть на него новая молоденькая подружка, когда он, как бы между прочим, доставая из кармана зажигалку, вытащит пачку долларов.

В глазах у Аркаши Печорского что-то промелькнуло, похоже, он угадал ход его мыслей и строго, добавляя в голос металла, предупредил:

– Деньгами не свети… За такие бабки голову оторвут. Здесь ровно пятьдесят тысяч. Приоденься, тачку купи себе приличную. Постарайся выглядеть пореспектабельнее, что ли, а то на вахлака какого-то похож. А ведь мы с тобой делами нешуточными занимаемся.

Значит, все-таки не тридцать, а пятьдесят. Приятно, черт возьми!

– Так ты прощаешь мне долг? – толстая пачка оттягивала карман, веселила душу.

Аркаша Печорский нахмурился.

– Ты разве взял Святого?.. – Паша Фомичев неопределенно пожал плечами. – Вот видишь, тогда чего спрашивать. А деньги я тебе дал за другое, и с этим делом оно никак не перекликается. Кстати, а где ты раздобыл этого стрелка?

Костыль на мгновение замешкался, а не лучше ли придумать красивую легенду, но, поразмыслив, решил ответить так, как есть.

– Случайно познакомился в баре. У парня имелся кое-какой боевой опыт. Я подумал, то, что надо.

– Он хоть знал, в кого стрелял?

– Нет, – покачал головой Фомичев, – я ему сказал, что придут отморозки, которые захотят закопать человека живым, так что получилось все как надо.

В соседней комнате послышался какой-то шорох. Костыль постарался не выдать своего беспокойства. Но неприятная мыслишка заставила ворохнуться сердечко. А что, если в это самое время через проем в двери его рассматривает киллер? По большому счету, свою работу он уже выполнил, и самое время обрубать концы.

– Хорошо. Но Барина нужно найти. Этот человек может нам очень пригодиться, как-никак он отвечал за общак. Он знает очень много, счета, каналы…

– Если он, конечно, не лежит уже где-нибудь на дне Москвы-реки с пулей в башке.

– Не лежит, – убежденно заверил Аркаша Печорский. – Я наводил кое-какие справки, его видели. Но ему негде спрятаться, круг лиц, с которыми он встречается, крайне ограничен, да и то по этим адресам уже рыщут. – Он вытащил из кармана небольшой желтый конверт и положил его перед Костылем. – Пройдешься по этим адресам. Барин может быть по одному из них, – сказано было очень значительно, и Костыль обязан был проявить немедленный интерес. Что он и сделал.

Вытряхнув содержимое на полированную коричневую поверхность стола, Паша Фомичев обнаружил среди адресов и две фотографии.

– А это откуда?

– Его женщины. Это тебе на всякий случай, чтобы ориентироваться было легче.

– Понятно. Я буду работать не один.

– С Резаным? – равнодушно поинтересовался Аркаша Печорский.

– С ним, – стараясь не показать удивления, ответил Костыль.

Все-таки Печорский был странной личностью: он много чего знал и много чего недоговаривал. Для Фомичева до сих пор не было понятным, каким это образом патрону удалось разыскать его в Москве. Конечно, у него был паспорт, выданный Аркашей Печорским, но этого недостаточно, чтобы выловить его среди многих миллионов жителей. И он испытал по-настоящему шок, когда в одном из казино к нему подсел молодой человек, судя по наколкам, из бывших и ненавязчиво передал привет от Аркаши.

Конечно, здесь не последнюю роль сыграли привычки Костыля. Аркаша Печорский знал о нем практически все. Наверняка у него хранилось целое досье на свою «торпеду», и, конечно же, он не сомневался, что Костыль, пренебрегая опасностью, ломанется в злачные места срывать куш. Но все-таки!.. Аркаша привязал к себе свою «торпеду» не только игрой в «три звездочки», а хорошими деньгами и возможностью жить на широкую ногу, не опасаясь того, что завтра в кармане будет бренчать только позорная мелочь.

– После того, как поговоришь с Барином, Резаного нужно убрать, – неожиданно подытожил Печорский.

Костыль по-своему успел привязаться к Артуру. Как оказалось, на всем белом свете у него не было ни одной родственной души, а Резаный следовал за ним покорной собачонкой и без конца преданно заглядывал в глаза.

– Он нам не помешает, – воспротивился Фомичев, – парень надежен. Ведь не случайно же я его из тюрьмы дернул. Если что не так, я его самолично задушу.

В соседней комнате что-то негромко упало. Определенно, там кто-то был, и присутствие третьего человека мешало Костылю говорить более откровенно.

– Ну, смотри, – откинулся на спинку стула Аркаша Печорский.

Сказано было равнодушно, с некоторой ленцой, которая постоянно присутствовала в его речи. Но от всего его облика сквозило такой угрозой, какая может принадлежать только кобре, распустившей капюшон. Паше Фомичеву доводилось слышать, что прежде, чем напасть, кобра совершает предупреждающие удары. И когда уже нет возможности избежать столкновения, то вонзает ядовитый зуб в тело противника. Похоже, что произошедший разговор стал для Костыля небольшим предостережением, в следующий раз опасное пресмыкающееся может открыть пасть.

– Когда приступать? – подчеркнуто по-деловому поинтересовался Фомичев.

– Немедленно. Или у тебя есть какие-то иные соображения на этот счет? – скривил губы Аркаша.

– Нет, но…

– Забудь об этом! – очень жестко приказал Аркаша. – Та девочка, которую ты подцепил в кабаке, обыкновенная путана. Я знаю, что ты обещал ей пару денечков провести в Стамбуле, но у нас их просто нет. А потом мы ее пробили, кое-что выяснилось. Кроме того, что она сбивает нехилые бабки с богатых клиентов, она еще получает копейку из ментовки. Сучка! Знаешь ли, в порыве страсти многие клиенты способны откровенничать, вот она и пользуется этим. Сдала пятерых! Так что общаться с ней тебе больше не придется. Не удивляйся, если больше никогда не встретишь ее.

Паша Фомичев не причислял себя к паникерам. При желании мог и сам напустить такой жути, что самому становилось страшновато. Но, слушая сейчас негромкий голос Аркаши Печорского, к собственному неудовольствию, испытал почти животный ужас. Перед ним сидел настоящий монстр в человеческом обличии, он был красив и даже где-то щеголеват, но если и половина того, что о нем говорят, правда, то он наверняка войдет в первую сотню злодеев. Скорее всего пышногрудая блондинка, с которой Паша премило провел времечко пару дней назад, лежит где-нибудь на двухметровой глубине, а импровизированная могилка старательно выровнена и засыпана сверху мусором. Жаль! У этой девочки была классная попка. И вообще, у нее было за что подержаться.

Трудность состояла в том, чтобы не выдать так нежданно проявившийся страх. Глаза у Аркаши Печорского были цепкими, жестковатыми и мгновенно все подмечали. Мужество можно было продемонстрировать, только улыбаясь. И Фомичев, старательно поднапрягшись, вымучил из себя нечто похожее на улыбку.

– Я ее уже забыл.