Читаем без скачивания Алмазная лилия (СИ) - Красовская Марианна

Валик взял под узцы одного из коней и повел за собой. Мы шли следом, оглядываясь. Здесь уже лежал снег, много снега, и это было удивительно. Все-таки южные земли. Почему так?

Всезнающий Вилли пояснил:

— Небесная долина вроде и на юге, но тут довольно высоко и влажно. Снег выпадает разом и много. Ну, так и в горах сейчас уже навалило, да, Иен?

— Угу. Там уж к Холодному замку не подъехать, только если на лыжах. А тут еще стает десять раз.

— Это точно, — улыбнулся Валик. — Через пару недель всё уйдет. Это первый снег, он не навсегда.

Владения альвов казались прекрасным, но искусственным парком. Каждое дерево росло на своем месте, не было ни кривых, ни сухих стволов. Дорожка идеальной ширины, каждый ее изгиб явно выверен, чтобы показать всю красоту эльфийского леса. И даже сугробики были одной высоты — вот не лень же им такой порядок наводить. Перфекционисты, видимо, или просто делать нечего.

Дорога резко повернула вправо, и я поняла: как есть перфекционисты. Городок был словно из сказочной картинки. Строго симметричный. Дома все разные, но по два. То есть правая палочка твикс была зеркальным отражением левой.

- Это мой город, — сказал Валик. — Я с приграничья, поэтому, наверное, и дикий такой. Добро пожаловать в ВальШаад, в переводе с древнеальвийского — Лесной Город.

Изнутри городок был еще красивее, чем показался снаружи. Улицы широкие, вокруг каждого дома большой сад. Такая очень рассеянная застройка. Сразу видно, что альвы ценят простор и уединение. Наш убогий фургон, да и мы сами — три мелких цверга в серых пыльных одеждах — казались здесь настолько инородными, что я удивлялась, что на нас не сбежалась поглазеть целая толпа альвов. Но нет — высокие фигуры в длинных белых или светло-серых плащах на нас, конечно, глазели, но как-то деликатно, осторожно. Ненавязчиво. Впрочем, пару раз подходил некто ангелоподобный и здоровался с Валиком. Валенуэль улыбался в ответ, а с одним, в плаще неожиданно сиреневого цвета, даже обнялся, но пообещал, что все потом, потом.

— Мы пришли, — как-то просто сказал «наш» альв, поворачивая к одному из невероятно красивых, воздушных домов со стрельчатыми окнами, большой террасой и качелями в саду. — Я здесь живу… жил.

На крыльцо вышел высокий мужчина со светлым лицом и длинными гладкими волосами, заплетенными в косички на висках. Не то, чтобы красивый — но холеный, весь какой-то идеально вылизанный. На мужчине был стального цвета халат в пол.

Валик же сначала загнал наш транспорт во двор и распряг лошадей. Мы стояли, как три дурака, стесняясь дышать, а уж тем более напомнить своему другу, что остановка «в кустики» была еще до моста. Чуть помедлив (он, кажется, боялся больше, чем мы), Валенуэль все же решился. Подошел к неподвижному мужчине, заглянул ему в лицо, а потом опустился на колени у его ног. Контраст был разительным: Валик давно уж не был чистым. Сальные волосы у него завязаны в простой хвост, плащ короче, чем нужно и с дырой на поле, сапоги грязные. Лицо худое, уставшее, круги под глазами, царапина от ветки на щеке. Мужчина же опустил на голову Валенуэля ладонь, осторожно погладил его и негромко произнес:

— С возвращением, сын. Спальни для тебя и твоих спутников готовы. Купальни натоплены. Свежие наряды принесут чуть позднее. Мы не ждали тебя, но мой дом всегда открыт для моего сына.

— А мама?

— Она в гостях в доме Вельнеллы Сизокрылой, я уже послал за ней и за твоей сестрой тоже. Проходи же скорее, ты, должно быть, голоден и устал.

Ну мы и прошли. Оставляя грязные следы на белом камне пола и отчаянно стесняясь задеть краями одежды белые же стены.

32. Слишком высокие отношения

Черт возьми, альвы — мои фавориты навеки! Во-первых, тут есть горячая вода, настоящая горячая воды, которая течет из настоящего медного крана в настоящую фарфоровую ванну! И ванна большая, рассчитанная на взрослого альва, я в нее поместилась вся — от макушки до пяток. Во-вторых, мне выдали чистую одежду — и даже белье. Белье, впрочем, на мою роскошную фигуру не налезло, но это и не страшно, в моей торбе, помимо золота, лежал новенький лиф, расшитый кружевом, и старенькие, но чистые трусы. А вот стеганный халат налез, хотя и волочился по полу, как шлейф. И в-третьих — на столе в моей спальне меня ждала чашка горячего чая, мягкий хлеб и блюдечко с медом. Решено — я уже люблю альвов всей душой!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И комната была большая, светлая, с высокими потолками и белой мебелью. Изящной, с вычурной резьбой, но довольно крепкой, как оказалось. Стены обиты кремовым шелком (хорошо, что не белым), на постели — кремовое же белье. Все как в лучших гостиницах моего мира. В очень элитных гостиницах. Не то, чтобы я бывала в таких местах, но картинки в журналах разглядывала с удовольствием. Ничего, какие мои годы! Деньги есть, скоро вернусь домой и буду в таких же апартаментах ночевать. Если вернусь, конечно. И дело тут даже не в алмазной лилии, как вы понимаете…

В дверь поскреблись, когда я уже протирала блюдечко остатками булки.

В комнату заглянула женщина, нет, пожалуй, даже девушка. Или все же женщина? Я бы сказала, что она моя ровесница. Высокая, с золотистыми волосами, заплетенными в сложную прическу, в многослойном платье с серебряной вышивкой. Просто звезда, топ-модель, королева!

— Я Альвия, мать Валенуэля, — представилась все же женщина, и мне немедленно стало стыдно за свой вид (длинный халат и тюрбан из полотенца на голове, то и дело съезжающий на бок). — Можно войти? Я принесла вам свежую одежду, Лилия. Ах, какое красивое у вас имя! Как цветок!

— Спасибо, — выдавила из себя я, чувствуя, как щеки заливает краска. Тюрбан окончательно съехал на бок, пришлось его снять. — Простите за мой вид.

— Ну что вы, это я должна извиняться, — замахала руками красавица. — Не сразу нашлись вам подходящие наряды! У нас так давно не было в гостях цвергов, а уж цвергинь и вовсе несколько сотен лет. Но я, кажется, справилась.

Она разложила на постели нечто золотистое и с рюшечками, отчего я немедленно стала искать глазами горшок, причем обязательно с крышкой.

— Простите, но нет, — твердо сказала я. — Этот кошмар я не надену.

— Но… цверги любят всё блестящее…

— Жуть, — ответила я, с сожалением отставляя опустевшую чашку. — В фургоне остался сундук с моей одеждой, там есть приличная юбка. Скорее всего, она даже чистая. Но мятая. Во всяком случае, она не блестит.

— Интересная вы девушка, Лилия, — задумчиво пробормотала альвийка. — Что ж, я попрошу, чтобы Валь принес ваши вещи. Но волосы вы мне позволите вам прибрать? Красивые они у вас. Слишком короткие, но я думаю, что-нибудь приличное сооружу. Вы ведь не чистокровный цверг?

— Нет, я наполовину человек, — вздохнула я, понимая, что сама я едва ли смогу заплести что-то, кроме простой косы. Ну, или двух кос.

— Мы с Эллем сейчас живем вдвоем, — неожиданно сообщила мне мать Валика. — Пери, дочь моя, месяц как вышла замуж, а Валь… ну, он давно уехал из дома. Поэтому cлуг у нас нет. Вы уж простите за простоту.

— Такой большой дом, — удивилась я. — Неужели вы сами?

— Ах, нет, конечно. Прибираться приходят девочки из человечьего квартала. А еду из ресторана заказываем. Но с одеждой управляемся сами, и горничных нет, и садовника тоже. Элль сам садом занимается. Вот когда внуки будут, тогда дом снова оживет. Я так счастлива, что Валь вернулся! Ему бы жениться… Вы, Лилия, ведь свободны?

В ее голосе было некое напряжение, и я поспешила ее успокоить.

— Я… не имею на вашего сына никаких планов, — быстро сказала я. — Я с Иеном… ну… вместе мы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Так может вас в одну комнату разместить? — спокойно спросила женщина, заулыбавшись как-то куда более непринужденно.

— Не нужно, — отказалась я. — Приличия есть приличия.

— Все нормально? — весело спросил Валик, заглядывая в дверь без стука. — Мам, ну как тебе Лиля? Правда, она славная?

— Очень приличная девушка, — согласилась альвийка. — И скромная. Впрочем, истинное великодушие всегда идет рука об руку с красотой души.