Читаем без скачивания Седьмое небо - Элис Хоффман

А потом однажды ночью, когда луна казалась совсем голубой в стылом неподвижном воздухе, Хеннесси заметил в углу ее гостиной какое-то движение. Это был не кот, потому что кот сидел на крыльце. Может, малыш выбрался из своей кроватки или рассыпалась куча белья? Хеннесси отставил в сторону чашку и схватился за бинокль, загривок у него так занемел, что он с трудом поворачивал голову.

Существо медленно поднялось на ноги, и лишь когда оно вышло в центр комнаты, Хеннесси разглядел на стене его тень. Это, без сомнения, была тень волка.

Хеннесси бросился в спальню, открыл ящик прикроватной тумбочки и вытащил пистолет. Трясущимися руками он откинул барабан и вставил в гнезда патроны. Он так хрипло и шумно дышал, что просто удивительно, как не проснулась Эллен. Однако же она продолжала мирно спать, не подозревая, что муж выбежал из дома с пистолетом в руке. Он пересек темную улицу, преследуемый звуком собственного дыхания, а когда очутился у кустов, заставил себя замедлить шаг. Пригнувшись, он осторожно приблизился к окну. Волк затаился под обеденным столом. Хеннесси мог бы решить, что зверь спит, если бы не настороженно стоящие торчком уши. Это была судьба, почти чудо, потому что его ожиданию пришел конец. Не имело значения, каким образом зверь пробрался в дом или что Хеннесси сам может пострадать в схватке с ним, он спасет Нору, и она поймет, что он тот самый мужчина, который ей нужен. Окрыленный надеждой, Джо почувствовал, как страх отступает. Он выпрямился в полный рост, но случайно задел стекло, и волк заметил его. И тут уверенность Хеннесси несколько пошатнулась.

Волк поднялся на все четыре лапы и выбрался из-под стола. Он был громадный. Лапы у него оказались размером с мужской кулак. Он двинулся вперед, принюхиваясь, и Хеннесси мог бы стрелять прямо через окно, но не в силах был отвести от волка глаз. Зверь загипнотизировал его, как удав кролика. Волк вскинул голову и завыл, в этом звуке было столько силы и чувства одиночества, что Джо поскользнулся на заросшем плющом пятачке. Он выстрелил бы прямо через стекло, но когда зверь завыл, в комнату вбежала Нора. Надо было стрелять, а он почему-то медлил. Стоял и смотрел, как Нора, босая, в белой ночной сорочке, приближается к волку. Она склонилась над ним и похлопала по морде, потом присела и обняла, принялась почесывать мохнатый волчий загривок, приговаривая «ах ты, нехороший мальчик». Хеннесси уцепился за подоконник, чтобы не упасть, ноги у него запутались в плюще. Он застыл, не убирая пистолета, и тут до него дошло, что за волка он принял пса Эйса Маккарти.

Хеннесси развернулся и зашагал обратно через улицу. Он закрыл за собой дверь и запер ее на замок, спустился в подвал и собрал все газеты с обведенными объявлениями о сдаче внаем квартир. Взяв их в охапку, он прошел в гараж и выбросил все в мусорный бачок. Ждать ему теперь было нечего, и он, прямо в одежде, рухнул на кровать и уснул мертвым сном.

Утром он поехал в банк во Флорал-Парке и снял со счета все деньги до последнего доллара, а сберегательную книжку у него на глазах кассир порвал пополам.

В первую ночь ни один из них не произнес ни слова, но не только из страха разбудить детей: для того, чем они собрались заняться, слова были совершенно излишни. Нора привела его к себе домой и, закрывая за ним дверь, рассадила палец о крюк. Однако она даже не заметила, что из раны течет кровь, она вообще обнаружила, что поранилась, только на следующее утро, когда малыш Джеймс ухватил ее за палец и сказал «Бобо!». Она собиралась пойти на кухню и налить Эйсу холодной воды, но едва он переступил порог, как она поняла, что ни за какой водой не пойдет. Он задрожал, когда она обняла его, и тогда она поцеловала его, она думала, что это будет поцелуй дружеского участия. И ошиблась.

Не зажигая света, они двинулись в спальню, а пес потрусил за ними по пятам, они не стали прогонять его, чтобы не начал скрестись у запертой двери. Очутившись в спальне, они продолжили целоваться, пес калачиком свернулся в углу на упавшей с вешалки ночной рубахе — до них доносилось его шумное дыхание. Они не в силах были оторваться друг от друга, так что Нора даже не успела до конца раздеться. Эйс стянул ее трусики до колен, и Нора выпуталась из них. Они опустились на пол, на разбросанные подушки рядом с кроватью, и если кто-то из них время от времени нарушал молчание, то лишь затем, чтобы прошептать «Не останавливайся!». Пес крепко спал в своем углу, малыш Джеймс ни разу не попросил свою бутылочку, Билли не вставал в туалет, они могли снова и снова продолжать свои ласки, зажимая друг другу рот ладонью, чтобы не кричать. В пять утра, когда небо подернулось молочной дымкой и звезды растаяли, а от простыни, которой они укрывались, остались одни клочья, эти двое поняли, что ночь кончилась, а для них все только начинается.

Они никогда не обсуждали, увидятся снова или нет, им это было не нужно. С той самой ночи Эйс каждое утро вставал в школу, завтракал и отсиживал все утренние уроки, зная, что к тому моменту, когда прозвучит звонок на обеденный перерыв, Нора уложит малыша Джеймса на дневной сон. После звонка Эйс выходил из школы и мчался по Тополиной улице, прокрадывался через задний двор Амато, перебирался через забор на участок Норы и входил в дом через боковую дверь, которую она всегда держала для него открытой. Он не задумывался о том, что с ним происходит, но понимал, что все больше и больше теряет голову. Он не мог дождаться, когда окажется с Норой в спальне, и порой у него не хватало терпения туда дойти. Они занимались любовью на диване в гостиной, пока малыш Джеймс не просыпался и не подавал голос. Тогда Эйс натягивал одежду, пока Нора готовила бутылочку, а потом выходил из дома через ту же боковую дверь и бежал в школу, чтобы успеть к началу восьмого урока.

На выходных ему приходилось тяжко, потому что видеться они не могли. Он работал на заправке, качал бензин, пока Джеки со Святым перебирали двигатели, но стоило ему хотя бы подумать о ней, как его немедленно бросало в жар. Но хуже всего было по ночам, ночи сводили его с ума. Иногда Нора отваживалась его впустить, но случалось и так, что Эйс обнаруживал боковую дверь запертой: должно быть, Билли снова снились кошмары или у Джеймса резались зубы. В такие ночи Эйс начисто терял сон. Он исхудал, потому что не мог позволить себе тратить время на обед, а за ужином в кругу семьи еда не лезла ему в горло, даже когда Мэри готовила самые любимые его блюда. В те ночи, когда Нора не впускала его, он брал пса и отправлялся с ним на долгую прогулку, но в какую бы сторону он ни двигался изначально, в конечном итоге неизменно оказывался перед домом Корриганов. У подъездной дорожки он останавливался, но мысленно говорил, что только трусы спасаются бегством, и заставлял себя вплотную приблизиться к белесому пятачку на лужайке, где в новогоднюю ночь возник призрак Кэти. Это было единственное место, куда Руди за ним не увязывался. Пес отказывался идти дальше подъездной дорожки, он садился на землю и начинал скулить, глядя, как хозяин идет по лужайке. Но как Эйс ни старался, он не мог пересилить себя и переступить границу этого бледного круга на траве.