Читаем без скачивания Князь Вольдемар Старинов. Дилогия - Садов Сергей Александрович

— Ну-ну. — Володя всплеснул руками. — Ну как я тебе ещё объясню, что лекарства надо пить, и что тебе они нужны для выздоровления? Ложись-ка отдохни немного.

Аливия испуганно сжалась, не зная, что ещё может сделать этот страшный мальчишка. Только он начал ей нравиться, как вдруг взял и заставил съесть какую-то гадость. Она ещё много что могла бы сказать, но вдруг почувствовала, как глаза закрываются словно сами собой. Она ещё пыталась бороться со сном, но быстро сдалась и вскоре уже мирно посапывала, свесив с кровати руку. Мальчик осторожно вернул её на место, поправил одеяло и облегчённо вздохнул. Наконец-то угомонилась, облегчённо вздохнул он. Если так и дальше пойдёт…

Володя достал ручную швейную машинку, свои самые маленькие наряды и разложил на полу платье девочки.

Когда Аливия проснулась, она обнаружила мальчишку на полу, деловито ползающего по её платью и что-то замеряющего, потом он ползал по разложенной тут же рубашке и резал. Вот встал, отряхнул брюки и принялся шить с помощью какой-то интересной машинки, крутя ручку. То, что она именно шьёт, Аливия догадалась сразу, самой частенько приходилось штопать свои платья в наказание, когда залазила в кусты шиповника или падала с дерева.

— Проснулась? На-ка, примерь, я тут тебе рубашку и штаны сделал. Надевай. — Он бросил на кровать одежду и вышел из дома, помня, что девочка отказывается в его присутствии переодеваться.

Когда он вернулся, Аливия крутилась в центре комнаты, пытаясь разглядеть себя со всех сторону. Мальчик подошёл к ней и заставил повернуться, рассматривая, как сидит одежда. Немного великовата, но такой и делал — на вырост. Только вот рукава рубашки и штанины всё же слишком длинные и не прошиты. Но, опять-таки, пока девочка спала, он не мог сделать точных замеров. Сейчас он подвернул штанины и наживил их булавками, то же проделал и с рукавами.

— Снимай, я зашью. Зашью, — он изобразил, как шьёт иголкой. — Снимай, и можешь пока завернуться в одеяло.

На этот раз Аливия всё поняла, быстро разделась и закуталась в одеяло.

— Всё.

Володя повернулся, взял рубашку и сел за машинку. Девочка топталась рядом, с восхищением наблюдая за получающимся ровным швом. Закончив, он встряхнул одежду и оглядел её.

— Держи. Теперь тебе надо ещё тёплую куртку и что-то придумать с обувью. Впрочем, когда высохнут, твои сапожки подойдут.

Девочка снова нарядилась в костюмчик и завертелась. Володя немного понаблюдал за ней, потом стал складывать вещи. Та подскочила к нему и указала сначала на свою обновку, потом на платье. Володя улыбнулся.

— Извини, но платья я шить не умею. Перешить ещё смогу, но сшить заново… да и выкроек у меня нет.

Кажется, девочка поняла. Надулась, но тут же села на кровать и натянула носки, после чего попыталась выскочить из дома.

— Ну нет! — Володя отловил её у входа и водрузил на кровать. — Сегодня ты из дома не выйдешь. — Он показал на её носки, на улицу и покачал головой. Потом махнул в сторону её сапожек, стоявших у печи на специальной решётке для сушки, показал на курточку. — Курткой займусь завтра.

Девочка угрюмо уселась на кровать и стала пальцем дырявить подушку. Загрустила. Мальчик некоторое время хмуро наблюдал за ней. Вздохнул: нет, так дело не пойдёт, сейчас начнёт мать вспоминать, загрустит и опять сырость наведёт. Он поспешно закончил уборку и сел рядом. Ну и что делать? Гвоздь обычно рассказывал свои истории, теперь мальчик знал, откуда он их брал, но он-то языка не знает, чтобы их рассказывать? А это идея.

— Скажи, Аливия, ты можешь помочь? Тебя ведь Аливия зовут?

— Аливия Рикерт Транхейм, — гордо поправила его девочка.

— Ух ты! Имя длиннее тебя, — восхитился Володя. — Тогда давай так, Аливия Рикерт Транхейм… я плохо знаю ваш язык. Ты поняла?

Девочка кивнула.

— Тогда давай ты будешь меня учить?

Аливия удивлённо глянула на него, учить этого грубияна? Этого несносного мальчишку, ненамного старше её? Хотя… девочка чувствовала, что по внешнему виду судить не стоит, но она всё же была ещё слишком мала, чтобы делать какие-то выводы. Потому бросила размышлять и согласно кивнула.

— Хорошо.

— Ну давай попробуем… — Володя положил перед собой лист бумаги и приготовился записывать. — Как будет шагать? — Мальчик встал и начал маршировать. — Шагаю!

Глава 9

На следующий день Володя встал пораньше и в одних штанах выскочил на улицу, прямо на снег. Немного размялся, накачал ведро воды и вылил на себя, развернулся, чтобы бежать обратно в дом, и наткнулся на Аливию, с круглыми, размером с плошки глазами, которая зябко куталась в понравившийся ей шерстяной платок. Пробегая мимо, мальчик щёлкнул её по носу, а дома поспешно схватил полотенце и начал растираться.

— Надо, надо закаляться по утрам и вечерам! — пропел он.

В первое время его подмывало бросить все эти занятия и разминки — много сил на них уходило, да и неохота было заниматься, если честно. Только огромным усилием воли заставлял себя вставать каждое утро и тренироваться. Знал, стоит дать слабину и всё — дальше покатишься вниз и уже не остановишься, вернуться в рабочий ритм будет ой как не просто. Потом ничего, привык. И даже стал получать удовольствие, ибо только эти занятия помогали ему держать себя в руках и не раскиснуть окончательно. Сегодня он отрабатывал и за те два дня, что провозился с девочкой.

— Сейчас закончу, и начнём завтракать. Зачем встала?

Аливия, похоже, поняла только последний вопрос.

— Ты встал ведь.

— Понятно. Тогда жди.

Он натянул рубашку, подвязался, обулся и, сняв со стены мечи, снова выскочил на улицу. Первые упражнения пока без них — на растяжку, чтобы кровь разогнать и мышцы. Потом отжаться на кулаках, подтянуться — турник он соорудил одним из первых. После того, как уже почувствовал, что готов, взял мечи, сбросил с них ножны и медленными, плавными, словно танцующими движениями стал двигаться по двору.

Девочка широко раскрытыми глазами смотрела на всё это, бледнея от страха. До этого она считала странного мальчишку если не ниже себя по положению, то ровней, а тут…мечи… Только благородные господа имеют право владеть оружием или те, кому они его доверяют — их солдаты. Но этот мальчишка вряд ли солдат. Девочка в ужасе забежала в дом и только тут заметила герб, висящий на стене, раньше прикрытый вечно распахнутой дверцей шкафа, которую она сама, приученная к порядку, при выходе из дома и закрыла. Сжавшись на полу, Аливия закрыла голову руками и в голос заревела, перепуганная насмерть. Мама с папой очень хорошо объясняли, как надо вести себя с благородными, а она кричала на него, дралась… теперь точно казнит.

Володя, услышав рёв, сначала удивился, потом поспешно забежал в дом.

— Что с тобой? Что-то болит?!

— Господин, простите меня, — дальше она затараторила с такой скоростью, что мальчик просто её не понял и растерянно застыл, гадая, что случилось. Аливия, уже уверенная, что сейчас её будут убивать, бухнулась на колени.

Володя поспешно подхватил её, полагая, что у девочки осложнение после болезни, и уложил на кровать, но та, испуганно сжавшись, продолжала реветь. В конце концов, Володя просто посадил её к себе на колени и прижал, дожидаясь, пока девочка успокоится хоть немного. Постепенно с трудом он сообразил, в чём дело, и это вызвало новый взрыв искреннего смеха. Да уж, действительно никогда он так ещё не смеялся со смерти родителей. Даже Гвоздю не удавалось его рассмешить, а эта пигалица сделала это трижды за два дня.

Прижав девочку к себе, он хохотал до тех пор, пока не начал захлёбываться смехом. Испуганная Аливия боялась даже пошевелиться.

— Ты полагаешь, я спасал тебя от волков для того, чтобы сейчас казнить? — Он растрепал ей волосы. — Ах ты, кнопка. — Он вдруг сильнее прижал её к себе. — Ты очень напоминаешь мою сестру.

Девочка, вдруг уловила грусть в голосе этого мальчишки, а также, сообразив, что казнить её за непочтительность никто не собирается, успокоилась и поёрзала, устраиваясь на коленях удобнее. Она совершенно растерялась, но поняла одно: здесь её никто не обидит.