Читаем без скачивания Набла квадрат - Петр Воробьев

— Предатель — он и есть предатель. Он еще не раскаялся в своих преступлениях, вот и старается запятнать честных слуг народа. Кстати, у меня есть подарок тебе, старший брат.

— Вот как?

— Из последней инспекционной поездки по лагерям подонок и разложенец Калюк вывез танцевальную труппу заключенных, что, кстати, тоже скрыл от тебя, старший брат. Здесь, в Нувукаке, они уже подготовили один спектакль.

— Какой?

— Героико-эротический балет «Честь за родину».

— Забавно. Подарок принят, но не думай, что я чувствую тебя себе обязанным. Что с восстанием в Кутукыгаке?

— Мои агенты при первых же сообщениях о мятежах в политических лагерях подняли восстания в нескольких уголовных и подбили главарей вести банды на Кутукыгак и отбить его у политических. Сейчас в городе одни преступники истребляют других. До войны, когда еще были леса, так тушили лесные пожары.

Встречный огонь.

— Тоже забавно. Когда уголовные разберутся с политическими, пошлем войска.

Где твой балет? А то совсем мы себя загнали на благо отчизне.

Утруп зловонный, последний, хранившийся в холодильниках «Крюха прародителя», медленно, но верно подходил к концу. Хруст разгрызаемых костей, стоны раздираемых жил и хлюпанье высасываемых кишок в сторожке стихали. Изредка воздух оглашала громовая отрыжка. Хрябет, хранитель стручьев, спал с одним из утруповых органов размножения в лапах — сон сморил старого ночного сторожа, прежде чем тот смог закончить трапезу.

Тудыть безнадежно опаздывал к еде, видимо, опять отвлеченный каким-нибудь срочным делом.

— Вот что скажу я вам, птицы! — неожиданно начал Клюп. — Все вы поддались на обман четверолапой ошибки природы, возжелавшей приспособить вас для выполнения своих ничтожных целей, которые заслонили в вашем сознании великую и единственную Цель, к которой вело нас наше странствие, было ли то странствие телесное, в чем уверял завет предков, или же странствие наших душ по стране соблазнов и ложных надежд. Так или иначе, мы во главе с нашим капитаном сбились с пути, и не потому ли тварь неведомая пала на него из тьмы переходов, когда он облетал корабль, сбитый им с курса, прободала глаз, не увидевший истины, и выпила согрешивший мозг?

Закричал Ключей, задумавшийся над первыми словами Клюпа и принявшийся вместо сахарной кости грызть свою лапу.

Клюп продолжал свою странную речь:

— Но была птица, которая думала: почему предкам угодно было оставить нас без указаний на последнем участке пути? И эта птица поняла — мы не были оставлены без указаний! Было указание, что сияло пред всеми нами в рубке управления, говоря: вот он, путь в рай! Отриньте сомнения, потомки, летите на свет, зажженный нами, огонь расступится, и пред вам отверзнутся двери в вечное блаженство! И предки сказали птице: веди тех, кто не понял сам, и тех кто убоялся, и будут прощены, те же, кто в гордыне своей возомнили, что законы мироздания превыше воли нашей, да будут прокляты и оставлены в этом мире навеки, и да не познают они блаженства!

— Держите его, птицы! Он прикончил капитана! — догадался Попеньку.

— Уж поздно, несчастный! Пусть вещая птица погибнет, но воля предков будет исполнена тем, над кем нет у тебя власти! — Клюп идиотски захихикал и завертелся вокруг потюха.

Попеньку посмотрел на высившийся в полумраке сторожки над костями утрупа зловонного центральный терминал. Огоньки на контрольной панели перемигивались в странном ритме. Проверить подозрение было недолгим делом.

Терминал не реагировал на команды. Внизу хихикал и вертелся флюгером Клюп.

До птиц вокруг него, похоже, тоже начало доходить, что дело неладно.

Некоторые оторвались от еды и смотрели вверх. Не дожидаясь, пока осознание ситуации станет всеобщим, Попеньку полетел в процессорную. Внезапный удар ускорения бросил его на стенку коридора. Ускорение было много больше привычного крейсерского, и Попеньку больно ударился спиной. Стараясь не обращать внимания на боль, он попробовал снова взлететь, но новый толчок почти размазал его по стене. Придавленный чудовищным грузом, со сломанным крылом Попеньку пополз дальше. В клюве появился привкус крови. В одном из боковых ответвлений коридора валялись расплющенные и окровавленные трупы двух птиц. В одной из них, чья грудная клетка была смята выпавшим из незакрытой двери в какое-то помещение контейнером, Попеньку узнал недавно пропавшего без вести кладовщика. Голова второй птицы была изуродована до неузнаваемости. Ход круто поднимался вверх. Попеньку в отчаянии думал уже, что ему не одолеть подъема, когда наконец дверь процессорной под ним подалась и он упал вниз, на сорвавшуюся с креплений индикаторную панель Щелковава. В его тело вонзились острые обломки сигнальных семафоров.

Обливаясь кровью, Попеньку подполз к стеллажам динамической памяти звездолета, под стон и треск конструкций продолжавшего свой бешеный разгон, надеясь очистить память от занесенного туда Клюпом безумия. Жужжание барабанов, контроль над которыми был перехвачен резидентом, напомнило Попеньку Клюпово хихиканье в сторожке. Вцепившись в рычаг перезагрузки памяти передними лапами, он стал ждать, когда ужасный звук затихнет, но зловещее жужжание продолжалось. С грохотом сорвалась со своего места еще одна индикаторная панель, обнажив внутренности блока контроля памяти. Попеньку заглянул внутрь и обмер.

Векторы прерываний были завязаны узлом.

Планета Лысое Варенье, по неясным причинам названная Гормом в честь некогда известного охотника на мозгоклюев, не могла порадовать ни глаз, ни оптический рецептор системы распознания образов белизной облаков и синевой океанов. Фанерный звездолет, под боком которого висел Фенрир, не отличался ни совершенством форм, ни красотой. Разговор, который Фенрир вел с Гормом, не был ни мало-мальски утешительным, ни даже сколько-нибудь осмысленным.

— Тоже мне сравнил ежика с полотенцем, — разорялся туда-сюда метавшийся по Кутукыгаку Горм, которому никак не удавалось восстановить контроль над городом. — Многого добиться можно только многого хотя, а здесь… Шел я тут сквером, бандиты убили лошадь, разделали и жарят на костре, а горожане, кто повылез на запах — нет чтобы отнять мясо — подобрали кости, варят, да еще нахваливают — хороший, мол, скелет, жирный, навару с него много. Тьфу!

— Кто о чем, а тролль все о костях, — только и мог ответить Фенрир. — Дал бы мне хоть слово сказать прежде чем набрасываться. Я вспомнил Горма Старого не потому, что он сам провозгласил себя королем, а потому что его тоже пытались прикончить наемные убийцы, и не один раз.

— И отвязались только тогда, когда очередную партию убийц он утопил по одному в метановых танках завода биогаза моего замка. Знаю я все эти рассказки, — опять перебил Горм. — Но то ведь были честные наемные убийцы в кольчугах и с духовыми ружьями, а не какие-то плохо заметные тени в черных плащах и с когтями, и ваще, дело не в этом. В конце концов, Кукылин мой ученик — ему любые убийцы что паровозу слепые щенки, вон как насобачился руки-то отрубать. Куда ты волокешь эту фигову базуку, идиотка? — Горм неожиданно перешел на нувукакский диалект. — Я сказал, нечего вокруг меня кружить, как стервятник над трупом героя! Фенрир, это не тебе. Сперва, ядрен кот, глазами стреляет, потом из пистолета, а теперь ваще базуку приволокла!

Дура, целься хоть левее, саму рикошетом накроет! Эй, сдавайтесь, гады, а то еще одну скульптуру на вас обрушу! А ты, гнидовоз септический, не стони под ногами, когда я разговариваю, а то не так еще схлопочешь. Тьфу… Так я говорю, наемные убийцы здесь ни при чем.

— Тогда почему он пропустил проход ретранслятора и не вышел на связь?

— Трудно сказать точно, но без секса дело наверняка не обошлось.

В плотном эфирном галдеже диапазона биологической радиосвязи птиц на фанерном звездолете Фенрир вдруг уловил обрывок фразы: «Он прикончил капитана!»

— Погоди ты со своим сексом — похоже, на звездолете бунт.

В коридорах и залах «Крюха прародителя» происходило что-то непонятное.

Глушилка, скрывавшая переговоры ночных сторожей от экипажа, отключилась, и прямо из сторожки Клюп на весь корабль исступленно орал о снизошедшем на него откровении, об обмане и происках. Фанерный звездолет несколько раз вздрогнул и с жутким ускорением понесся в направлении солнца, огласив радиоэфир криками боли, отчаяния и злорадного торжества.

— На звездолете что? Бунт где? Что происходит?

— Как я понимаю, капитан убит, системный программист спятил, вся конструкция снялась с орбиты и уходит на предельной тяге, а так ничего особенного, — ответил Фенрир, с риском передавить все Гормовы охотничьи трофеи догоняя «Крюх» и тщетно пытаясь вызвать кого-нибудь из знакомых членов экипажа. Остатки рабочего тела из последних несброшенных баков и магнитных ловушек во много раз полегчавшего за многие века пути звездолета соединялись в фокусах чаш отражателей, унося в потоках света полную энергию, заключавшуюся в массе вещества и антивещества.