Читаем без скачивания Другая женщина - Евгения Перова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Родители Глеба развелись, когда ему было тринадцать, и он очень тяжело это пережил. Ему-то казалось, что у них в семье все просто прекрасно – и вот вам! Глеб обозлился и на отца, и на мать, не слишком разобравшись, кто прав, кто виноват. Обозлился – и отгородился ото всех: я сам по себе! Зоя Васильевна и Алексей Дмитриевич вели с ним долгие душеспасительные беседы: отец пытался оправдаться, мать объясняла про сложности жизни, и оба хором твердили, что ничего не изменилось и он, Глеб, ни в чем не виноват – они по-прежнему его любят, только теперь порознь. Глеб мрачно слушал. Он сам решил остаться с отцом, когда предложили выбор: прекрасно понимал преимущества московской школы, да и друзья все здесь. Мама поддержала его решение, хотя и расстраивалась, но Глеб ей почему-то совсем не сочувствовал, а должен бы вообще-то: инициатором развода был отец. Мама уехала в Филимоново, но звонила ему чуть не каждый день, а Глеб еще и скандалил:
– Да нечего мне рассказывать! Все то же самое каждый день!
Отцу и его новой жене Марине пришлось несладко: самый трудный возраст у парня, все поперек. Глеб даже не поехал к матери на весенние каникулы, как отец ни уговаривал, – проболтался в Москве. Но на лето пришлось отправиться. Мама встречала его на станции, а увидев, сразу заплакала, обняла, принялась целовать, бормоча:
– Глебочка, мальчик мой! Боже, как вырос-то! Глебочка, сыночек!
Он и правда перерос маму на целую голову. И тут наконец его проняло: Глеб понял, как ужасно он соскучился по маме, каким одиноким и потерянным чувствовал себя все это время, – и тоже заревел как маленький. Это было лето долгих разговоров – Глеб все пытался разобраться, понять: как, почему, что случилось? Мама рассказала, что встретились они с отцом на первом курсе, сразу влюбились…
– А потом?
– Ты родился.
– А потом?! – Он никак не мог понять, куда делась эта любовь, почему закончилась?! Как мог отец разлюбить маму и полюбить эту Марину – нет, она вовсе не плохая – красивая, добрая, умная, но им-то и без нее было хорошо!
– Так бывает, – говорила мама. – Никто не виноват. Я полюбила папу, а он… Он просто был влюблен. Влюбленность проходит, к сожалению. Иногда ей на смену приходит любовь, иногда – нет. У нас не получилось.
– Так, может, в Марину он тоже просто влюблен? И это пройдет? – Хотя сам видел и понимал: нет, такое, пожалуй, не пройдет. Никогда отец не относился к матери с такой трепетной нежностью, никогда их жизнь не была наполнена таким теплом и сиянием, которое захватывало своими лучами и Глеба, как он ни сопротивлялся.
– Понимаешь, настоящая любовь – большая редкость, особенно взаимная, – объясняла мама. – Вот папе – повезло. Мне – нет, что ж делать! У нас с ним не совпало.
– А как отличить настоящую любовь?
– Слово одно, а чувства могут быть разные. Вот я тебя люблю – это никогда не иссякнет, и у папы так же. Родители никогда не могут своих детей разлюбить. А между мужчиной и женщиной все сложнее, там еще секс примешивается – и сбивает. Хотеть женщину и любить ее – разные вещи, ты понимаешь?
Глеб краснел, но кивал – про секс он уже все, как ему казалось, понимал.
– Поэтому так важно правильно разбираться в своих чувствах, чтобы не принять за любовь обычное желание. А когда ты чувствуешь, что этот человек стал для тебя родным, то уже не разлюбишь.
И Глеб задумывался: как это – стал родным? Например, как может стать ему родной Ирка Петрова, с которой он с пятого класса сидел за одной партой и даже пару раз поцеловался? Целоваться с ней Глебу нравилось, и вообще она была приятная и симпатичная, но родная?! О чем с ней разговаривать-то? С Кириллом гораздо интересней! Все эти беседы привели только к тому, что для себя он решил: не буду я морочиться этой самой любовью! Может, и вообще не доведется испытать – что ж теперь, с девчонками не встречаться, что ли?!
Потом только он понял, что мама рассказывала ему про себя. Это ее любовь – настоящая, которая не проходит, которая вынесет все, даже то, что любимый человек уходит к другой женщине. Только потом он узнал, что отец на самом деле хотел уйти и оставить им с мамой эту квартиру, а самому снимать жилье, потому что у Марины была только крошечная комнатка в доме родителей. Но мать настояла, что уйдет она, и вернулась в Филимоново – квартира была отцовская, и свекровь, пока была жива, все время ее попрекала, заявляя, что Зоя вышла замуж только ради московской прописки. А Зоя была гордая. И упрямая. Потому и ушла сама.
И Глеб был упрямым – весь в мать. На Галке он женился без лишнего трепета – хорошенькая, складненькая, домовитая, не скучная, чего еще надо? Он прекрасно понимал, что и Галка не пылает к нему особенной любовью, просто хочет замуж. Первые несколько лет они прожили замечательно – легко и весело, и Глеб радовался, как хорошо устроил свою жизнь: если нет любви, то и проходить нечему! Но довольно скоро выяснилось, что их прекрасный брак рассчитан только на «легко и весело», а когда тяжело и трудно, получается плохо. В радости и богатстве справлялись, а в горе и бедности – перестали.
Первым потрясением было рождение дочери – Глеб взял на руки маленькое беспомощное существо и чуть не заплакал. А когда выяснилось про ДЦП… Если б ему сказали, что нужно отдать жизнь за здоровье девочки, не раздумывал бы ни секунды. А Галка оказалась на редкость неловкой и неумелой матерью, и молоко у нее быстро ушло, и реветь принималась чуть что. Глеб никак не мог понять, в чем дело, списывая все на послеродовой синдром и стресс, в чем его настойчиво убеждал приглашенный за большие деньги психотерапевт. Он же порекомендовал нанять няню – в доме сразу стало спокойней.
Поэтому, когда жена через пару лет завела песню о втором ребенке, Глеб был категорически против, но постепенно Галка не без помощи тещи и все того же психотерапевта его убедила: оказывается, нервное состояние жены объяснялось тем, что она считала себя виновной в болезни дочери! А новый ребенок – здоровый, нормальный – приведет ее психическое состояние в норму. И он на это повелся! Махнул рукой: а, ладно, где один – там и двое. Оказалось – трое.
А через полтора года после рождения близнецов их жизнь рухнула. Когда Кирилл вызвал его к себе, Глеб ничего такого даже не заподозрил, решив, что речь пойдет о кадровых передвижках: Кирилла со дня на день должны были повысить, и тогда Глеб занял бы его место. Они дружили со школы, поступили в один институт – Глеб, словно паровоз, тащил за собой способного, но ленивого и избалованного приятеля, благодаря чему оба получили красные дипломы. А дальше паровозом стал Кирилл: связи его отца помогли обоим пристроиться в хорошую фирму. И вот наконец долгожданное обещанное повышение!
Глеб вошел, Кирилл коротко взглянул и отвел глаза:
– Присаживайся. Тут такое дело… Не знаю, как сказать… В общем, вот! – По гладкой поверхности полированного стола он подвинул узкий белый конверт.
– Что это? – Глеб открыл – там был чек. Увидев прописанную сумму, он присвистнул: – Ого! Это что, премия?!
– Нет. – Кирилл страдальчески сморщился. – Это… расчет.
– Я не понял… Ты что… ты меня увольняешь?!
– Не я! Фирма закрывается. Увольняют всех! Я решил сам тебе сообщить, по-дружески. Они прикрывают московский филиал.
– Значит, это выходное пособие…
– Послушай, я ничего не мог сделать, ты ж понимаешь! Не я это решаю!
Глеб сидел, рассеянно постукивая конвертом по столу. Такого он никак не ожидал. В его голове лихорадочно крутились цифры: кредит, выходное пособие, счет в банке… долги… только что купленная машина… дача… Дача, черт бы ее побрал! Дача, существовавшая пока только в виде фундамента и груды стройматериалов!
– А ты? – вдруг спросил он Кирилла, и тот вздрогнул.
– Что я?
– Тебя тоже увольняют?
Кирилл как-то засуетился, без толку передвигая лежащие на столе мобильник и ручку, потом зачем-то выдвинул ящик, посмотрел туда, задвинул… Наконец, выговорил:
– Ты понимаешь, меня переводят. В другой филиал.
– И где ж этот филиал?
– В Германии.
– Понятно.
Глебу на самом деле было все понятно: станция Березай – приехали, вылезай! Паровоз свернул на другой путь, вагон отцепили. И то сказать, лет десять тащил его за собой паровоз, грех жаловаться. Кто кого тащил, правда, вопрос! Связи – это Кирилл, знания и умения – это по части Глеба. Общая работа, общие заказы, общие планы… Глеб никогда не вникал, как Кирилл подает заказчикам и начальству результаты их общего труда, какие снимает сливки, как распределяет премии. А пожалуй, и надо было.
– Да, кстати! А когда ты узнал о ликвидации фирмы?
И тут Кирилл так заюлил, что даже Глебу стало понятно: знал давно и подготовил себе теплое спасительное местечко. Нет, Глеб даже не думал, что Кирилл обязан как-то устраивать его судьбу – все люди взрослые и самостоятельные, не детский сад! Но сказать-то мог?! Чтобы и Глеб подготовился!
