Читаем без скачивания Чистильщик - Дмитрий Соловьев

– По-моему, вы сами говорили, что я могу прожить здесь от полугода и дольше. Нет?

– Да, говорил. Но вы неоднократно выходили за пределы своих полномочий. Кстати, так считает и ваш куратор. И еще – его беспокоят ваши отношения с этой женщиной.

– Неужели? – восхитился Крысолов. – С каких это пор Синдикат заинтересовался моей личной жизнью?

– С тех пор, когда они начали мешать работе. Вам приказано прекратить всякие отношения с этой женщиной и немедленно выехать на место постоянной дислокации.

– Опоздали, – горько усмехнулся Крысолов и шагнул в комнату. – Я и так пришел сюда только за вещами.

– Я не сомневался в вашем благоразумии, – одобрительно произнес связник, и Крысолову вдруг захотелось его ударить. Один раз, свалить. Наповал. Но он сдержался.

Скидал в объемистую сумку скудные пожитки, сунул в карман плоскую бутылку виски «Theachers» и вышел на улицу. Связник неотступно шел следом. Закинув сумку на заднее сиденье «Тойоты» и повернувшись к связнику, уступил своему жгучему желанию. Но не полностью – коротко, без замаха ударил связника в челюсть. Хрустнула кость, и мужчина повалился на снег. Крысолов сплюнул от отвращения к себе, сел за руль и вывел машину из дворика на улицу.

По улице Бривибас он выехал на Бривибас гатве, шоссе Рига-Псков и вдавил педаль газа до пола, воткнул в магнитофон кассету «Marillion», сунул в губы сигарку, закурил и отвинтил крышку с плоской бутыли виски.

– I'm only assasian, my friend, I'm only assasian, – подпевал в полголоса вокалисту Крысолов, прихлебывая обжигающий пищевод напиток.

Огни Риги таяли в зеркале заднего обзора, и у Крысолова вдруг появилось щемящее ощущение, что увидит он этот славным город очень не скоро. Если вообще увидит.

4. ГЛАЗ ТАЙФУНА

Мирдза перевернулась на живот, расправила угол покрывала и, зажмурившись от яркого солнца, поглядела на Марту, с визгом кувыркавшуюся в воде в компании местных молодых людей. «Ну, курорт, да и только», – подумала Мирдза, любуясь сестрой. Этакая прибалтийская красавица, невесть каким ветром заброшенная в эту глухомань.

Правда, три дня назад, в субботу, Марта слегка влипла в приключение. И Мирдза в который раз убедилась в своей нечеловеческой природе. Подгулявшие мальчики, до этого чин чином пригласившие скучающую Марту на дискотеку, начали ее домогаться. И старшая сестричка не успела вмешаться, как все было кончено. Успела заметить все, как было на самом деле, только Мирдза – Марта неумело размахнулась и влепила одному из парней кулаком по щеке. Остальные увидели только стремительное движение руки – и парень катится по земле, воя от боли. Перелом челюсти.

Ошалевшую от неожиданного исхода потасовки сестру Мирдза поспешно увела подальше. А на следующий день мальчики пришли почтительно просить извинения и – промежду делом – спросили: а кто тебя каратэ так научил? Марта не полезла за словом в карман и ответила – сестра. На Мирдзу стали в поселке поглядывать с почтением и опаской.

Хотя в поселок вылезать особо большой нужды не было. Степаныч, многолетний бессменный начальник биостанции и старый приятель Вадима – все-таки Мирдза не могла даже в мыслях называть его Крысоловом, пусть это имя и было всего лишь псевдонимом, – с радостью приютил друзей друга. На своем потрепанном «Москвиче» он каждое утро привозил с рынка все, что ни заказали бы «милые дамы». Но сидеть на пустынной биостанции, напоминавшей миниатюрный пионерлагерь, или бродить по реликтовой дубраве было скучно, и сестры время от времени выбирались в «цивилизацию». Но и это было не слишком интересно. Оставалось только купаться, загорать да отсыпаться.

Дождавшись, пока Марта в очередной раз вынырнет из воды, Мирдза окликнула ее.

– Подойди-ка сюда.

Разбрызгивая прохладные капли, сестра подошла. Мальчики с восторгом глазели на ее крепкое тело, минимально прикрытое купальником. Присела рядом с Мирдзой.

– Ты что, с ума сошла? – по-латышски прошипела, как рассерженная кошка, старшая сестра. – Ты думай, что делаешь! Ты же иной раз под водой остаешься больше пяти минут. Нам снова рассекречиваться ни к чему.

– Лаби[19], – легкомысленно отозвалась Марта и тряхнула головой, обрызгав Мирдзу. И сразу же бросилась наутек, потому что Мирдза, с криком, уже по-русски: – Ах ты, чертовка! – вскочила и бросилась за ней.

Обе бежали вполсилы – все-таки внушение старшей сестры подействовало на младшую. С визгом, подняв фонтаны брызг, обе обрушились в воду. Уже на середине реки Мирдза все-таки сжульничала и, сделав под водой несколько гребков в полную силу, догнала Марту, ухватила ее за ухо.

Обе с хохотом выбарахтались на мелководье, брызгались н дурачились. Молодые люди, сначала с опасливой отчужденностью взиравшие с приличного расстояния на забавы сестер, вскоре были ими втянуты в игру в пятнашки на воде.

Вволю набесившись, Мирдза выбралась на бережок, оставив молодежь развлекаться. Улегшись на покрывало и подставив горячему солнцу лицо, она вдруг с тревогой подумала: «А где Вадим? Что с ним, жив ли он вообще?»

Рядовой Просвиркин заступил на пост в поганейшем расположении духа. «Деды» опять распатронили его посылку из дома, не оставив ничего, кроме пары конвертов и тощенькой тетрадки. «Пиши письма, – сказали они, – может, еще чего пришлют».

Примкнув магазин к «Калашникову», Просвиркин хмуро оглядел караулку, где на топчане лежали брюхом кверху двое из тех «дедов». «Полоснуть бы по ним, сукам, – подумал вдруг со злостью солдат, – чтоб им сальце с колбаской поперек глотки встали». Но он не исполнил свое желание, а смиренно поплелся вслед за разводящим сменять часовых предыдущей смены.

И вот, стоя на вышке и жуя заначенный с вечера в сапог сухарь, Просвиркин вдруг замечтался. Как можно было бы отомстить подлюгам – «дедам», бессильные мечты слабака-са-абона. «Эх, мне бы пару тонн баксов по дембелю, я бы им…»

Это была последняя мысль в жизни рядового-первогодка Просвиркина. Пуля калибра 7,62 мм пробила его голову. Мягко, словно ватная кукла, оседая на дощатый пол вышки, Просвиркин уже не видел, как точно так же осели часовые на соседних вышках, как шесть черных фигур в просторной одежде перерезали в нескольких местах колючку проволочного забора по периметру складов, как обманули сигнальные провода и сигнализацию на дверях склада. Как бесславно погибли те, что были в караулке, выкошенные двумя бесшумными очередями, как черные фигуры выскользнули из распахнутых ворот складов. И уж тем более не видел, как склады взлетели на воздух, превратив труп Просвиркина в неопознаваемые лохмотья, разметав в клочья трех часовых на дальних постах.

Лишь один человек, видевший всю картину атаки на склады целиком, улыбнулся и произнес в микрофон портативной рации:

– Учебно-боевая задача выполнена на «отлично». Всем эвакуироваться.

Николай Николаевич сидел, развалившись в кресле, напротив побагровевшего от такой наглости Борова. Сегодня он, вопреки обыкновению, взял на встречу своих «близнецов», что было не только нарушением всех мыслимых и немыслимых приличий, а также неписаного закона глав Синдиката, но и прямое нарушение приказа самого Главы. Но Глава далеко – тем более какой он Глава; половина европейских и азиатских филиалов отвалились от центра, а на Борова Ник-Никычу было глубоко насрать – он ни разу не видел аномалов в деле, никогда не ходил по лезвию. Дружба, в особенности фиктивная, это всегда игра со смертью.

Николай Николаевич подозревал, что лично он уже доигрался, – Крысолов ушел ожесточенный. И наверняка уже знает о том, что Синдикат нанес визит его ближайшему другу, что Синдикат охотится за его женщиной. Все эти акции были проведены вопреки пожеланию Ник-Никыча и лишь спугнули Крысолова и его друзей, сделали их осторожнее. А ведь на женщину можно было ловить, как на приманку. Хотя… Крысолов очень хитер. Лучшего ученика пока не было в специнтернате.

Николай Николаевич тяжело поглядел на Борова. Тот сопел и раздувал ноздри, тщательно изображал праведный гнев. Но что-то иное читалось в его узеньких, заплывших жиром глазках. И Ник-Никыч впервые подумал, что, похоже, недооценил этого толстяка. Что-то зреет.

– Какой только кретин назначил вас шефом регионального отделения, – устало произнес Ник-Никыч. – Это же должность, приравненная к полубогу, а вы – убожество. И вам стоит радоваться, если Крысолов никогда не всплывет – при вашей жизни. Аномалы живут долго, а преемнику вашему и моему он платить ломаной монетой не станет. И дай вам бог никогда не найти его женщину. Иначе он придет. Вы же даже не представляете, сколько глаз и ушей оставил Крысолов вокруг нас, он оперативник экстракласса, а мы – вы – держали его на черновой работе. Я голову наотрез даю, что он уже вышел на других беглецов из Синдиката. А если он придет не один, то не спасет ни ваш спецназ, ни эти мальчики, – Ник-Никыч мотнул головой в сторону «близнецов».