Читаем без скачивания Знак Сокола - Дмитрий Хван

Сунгарийский воевода, постукивая сильными пальцами по покрытому материей столу, негромко переговаривался со Стефаном и Лазарем, делясь впечатлениями от допроса пленных. Как и его офицеры, Игорь понимал, что маньчжуры пытаются его запутать, оттого и называют первые попавшиеся цифры.

— Товарищ майор, не может быть, что они настолько тупы, — утверждал Лазарь, командовавший сунгарийской флотилией. — Думаю, уже стоит прибегнуть к иным вариантам допроса. Иначе они и дальше будут нести нелепицу.

Игорь кивал, соглашаясь с товарищем. Переводивший слова пленных амурец Лавкай, даурский князец и рейтарский капитан Ангарии, тоже был маньчжурами недоволен.

— Товарищ воевода, — Лавкай негромко обратился к Матусевичу, — верно, наши пленники запамятовали про Наунский городок. Напомнить им?

Последний говоривший с воеводой маньчжур, по знаку Игоря, был немедленно сбит с ног одним из казаков сунгарийского атамана Дежнёва. Знатно намяв бока пленнику да припугнув его голодными собаками, ангарцы рекомендовали остальным маньчжурам говорить упущенную ими правду. А после недолгих манипуляций ножом перед глазами избитого маньчжура, голову которого улыбающийся Лазарь придерживал за намотанную на кулак косу, остальные пленные тут же принялись выкладывать ангарцам недосказанное. И Наунский городок-де мал и стен не имеет. И маньчжуров там почти нет — одни халхасцы и дауры. А дауры те землю пашут во многих селениях, что вокруг Науна стоят. Теперь Лавкай едва успевал переводить слова маньчжуров. В итоге и размер войска, способного прийти в самое ближайшее время к стенам Сунгарийска, был ограничен десятью-пятнадцатью тысячами воинов. На размеры влияли корейские отряды и дружины сунгарийских туземцев. До сих пор лояльные маньчжурам дючеры могли бы влиться в их ряды, значительно пополнив маньчжурскую армию. Но это было затруднено тем, что крепость Сунгарийска перекрыла собой речную дорогу и дючерам придётся искать пути среди глухих лесов и малых рек. Однако гонцы от дючер в Мукден приходили регулярно. Их князцы были встревожены ростом влияния новой силы на среднем Амуре. Верховья же великой реки, как передавали в Мукден дючеры, уже полностью были под контролем даурского князя Ивана и его хозяев-чужеземцев.

— Ну вот, и пальцы резать не пришлось, — удовлетворённо улыбнулся радист Стефан. — А с дючерами надо разбираться. Тем более, говорят, они с царскими казаками уже цапались.

— Братец Лавкай, а ну-ка, покажи, как ты карту читать научился. — Матусевич пригласил даура за стол и расстелил перед ним карту. — Покажи, где Наунский городок?

— Амур, — начал вести пальцем, благоразумно не прикасаясь к бумаге, Лавкай. — Сунгари.

Потом уверенное движение его застопорилось, амурец запутался в сунгарийских притоках. Пытаясь прочитать названия рек, он щурил глаза и неслышно шептал.

— Ты на эти названия не смотри, ты говори, как сами зовёте реку? — Игорь предложил Лавкаю подумать.

— Науябира, — быстро ответил князец. — Река широкая, а к северу от неё Хумара в Амур вливается.

Матусевич кивнул и показал кончиком карандаша:

— Следующим летом, Лавкай, ты должен со своими ребятами Наунский городок под нашу руку привести. Маньчжуров, что там будут захвачены, веди к нам. И никаких грабежей или насилия над местными!

— Товарищ воевода, там же дауры живут, землю пашут! Как я могу насильничать там? Да и родня моя там есть! — воскликнул Лавкай. — А про нас они давно уже ведают!

— Отлично! В конце месяца должен караван прийти из Ангарии с карабинами и припасами. На сотню-другую карабинов можешь рассчитывать. Я знаю, твои люди уже научены с ними обращаться.

Вскоре пленные маньчжуры были отконвоированы в Зейск, чтобы оттуда быть отправленными к Умлекану. Далее, вместе с караваном, который пойдёт обратно, они попадут в Нерчинск, где будут работать на рудниках. Роман Векшин, отвечающий за выработку свинца и серебра, только неделю назад просил Матусевича обеспечить ему ещё сотни две работников. Тогда, говорил он, можно будет развернуться на полную. Дружины же местных князьков-тунгусов, совместно с казаками, осуществляли охрану этого объекта ангарской промышленности.

Спустя неделю, когда в крепости уже заканчивались работы по подготовке помещений к зиме, а в подвалы Сунгарийска загружались последние мешки с припасами, к ангарскому оплоту прискакали несколько дауров, живущих выше по реке, в сопровождении пары казаков. Они же немедля проводили дауров к дому воеводы.

— Воевода, Игорь Олегович! Войско малое идёт! Людишки вона бают про Нингуту! — доложили бородачи, кивнув на гонцов, едва Матусевич появился на крыльце.

Игорь, пригласив дауров в дом, велел звать Дежнёва и Лавкая. Как рассказали дауры, небольшой верховой отряд маньчжуров, числом под пять десятков, движется вниз по реке. Судя по виденному ими шатру, раскладываемому каждый вечер, когда маньчжуры останавливались на ночёвку, во главе отряда знатный чиновник.

— Переговорщики, кто же ещё, — пожал плечами Лазарь, когда Игорь повернулся к нему.

— Чиновник на лошади? Скорее военачальник, — проговорил Матусевич и улыбнулся. — Интересно, что они за раскатанную Нингуту потребуют?

Матусевич был хорошо осведомлён о трудностях маньчжуров в районе Сунгари и о том, что сейчас все их помыслы были связаны с взятием столицы империи Мин. Знал он и про смерть императора Абахая, и про замятню при троне. Хан умер в сентябре, причём умер неожиданно для всех, не будучи больным или ослабленным. Потому вскоре в Мукдене пошли разговоры о его отравлении. В следующем году, несмотря на потерю императора, маньчжуры войдут в Пекин. Последний минский император Юцзянь повесится на дереве в императорском саду прямо перед воротами Запретного города. А перед этим в город войдёт крестьянская армия мятежника Ли Цзычэна. После чего у маньчжуров уйдёт чуть более двадцати лет на захват большей части провинций бывшей Китайской империи. И главное, думал Матусевич, ангарцам нельзя было спокойно относиться к действиям маньчжуров в эти годы. Ведь не секрет, что следующей целью для них станет его воеводство.

Навстречу маньчжурам отправилась дюжина казаков и небольшой отряд дауров, они должны были предупредить ближние к Сунгарийску посёлки о приближающихся воинах. Ведь, как передали гонцы с нижнего течения Сунгари, они уже сунулись было в один из крупных солонских посёлков, чтобы пополнить запасы провизии. Но там их встретили залпами из нескольких ружей, пожалованных лояльному местному князцу ангарцами. Лишь чудом избежав жертв, маньчжуры могли ворваться в посёлок поменьше да учинить там погром. Вот так, сопровождаемые издалека людьми сунгарийского воеводы, отряд Дюньчэна прибыл, наконец, к ангарскому оплоту.

Встречать гостей Матусевич приказал во всеоружии. Посему князец Лавкай, выбрав две сотни лучших воинов, одетых в доспехи да вооружённых помимо палаша ещё и огнестрельным оружием — ружьями или карабинами, вышел встречать маньчжуров на широкий заливной луг. Тот самый луг, где погибло маньчжурское войско, решившее атаковать Сунгарийск. Вместе с Лавкаем был атаман сунгарийского войска Семён Дежнёв, который будет говорить с гостями. Остальным составляющим гарнизон амурцам и ангарцам было чем заняться, чтобы показать гостям свои лучшие качества. Также обе канонерские лодки должны встречать маньчжуров во всей красе. Вместе с последним караваном из Ангарии на Амур помимо пополнения людьми и оружием были присланы несколько стягов Ангарского княжества. Две длинные мачты с водруженными на них бело-зелёными стягами были установлены на ходовые рубки канонерок.

Дюньчэн, увидев нечто необычное, поднял руку, останавливая своих воинов. На холме, возвышающемся над берегом, стоял высокий столб, окрашенный в зелёно-красные полосы, с табличкой медного цвета и неизвестным знаком на навершии. Граничный столб? А под холмом стояли ряды невиданных прежде на Сунгари воинов. После недолгих переговоров со своими офицерами военачальник пустил коня шагом, приближаясь к перегородившим путь всадникам. Лишь приблизившись к ним, он признал амурцев. Но варвары были одеты в железо, и у каждого на боку висела тяжёлая сабля. Но самое главное — все они держали в руках аркебузы, достаточно лёгкие, чтобы не пользоваться сошками. И, судя по их уверенным жестам, амурцы умеют с ними обращаться. Сколько здесь северных варваров? Две сотни или немногим больше?

— Похоже, Лифань говорил мне правду, — пробормотал полковой начальник, взглянув на осунувшегося подчинённого, старавшегося едва ли не вжаться в коня.

Через некоторое время по сигналу трубача конные варвары, ловко управляя лошадьми, развели свои ряды, словно занавесь, и к маньчжурам вышло двое знатных, судя по их украшенным доспехам, воинов. Один из них — чужеземец-христианин! Они, остановившись на некотором расстоянии от воинов чалэ-чжангиня, ожидали его, Дюньчэна. Он тронул поводья, не сводя глаз с чужеземца. Медвежья шапка, густые брови, дерзкий взгляд и ухмылка, спрятанная в бороде. Чужеземец сидел подбоченившись да поигрывая ремешком плётки. Дюньчэн не знал, каков ритуал приветствия у христиан, поэтому ждал, покуда чужак сам примется его приветствовать. Однако тот, немного поговорив с амурцем на незнакомом для маньчжура языке, даже не думал являть нингутскому чалэ-чжангиню какие-либо знаки уважения. Это немало озлобило маньчжура, но он сдержался и ждал от варваров слов приветствия.