Читаем без скачивания Мерси, камарад! - Гюнтер Хофе

Вдруг Тиль замер от удивления: в зал вошел капитан Альтдерфер под руку с Мартиной Баумерт. Лейтенант не поверил собственным глазам. Мартина вся сияла: она благосклонно позволяла эсэсовским офицерам целовать руку. Так вот почему у нее сегодня не оказалось свободного времени для Рорбека!

Вот в дверях появилась фигура Хассо фон Грапентина, левая рука небрежно засунута в карман. Эсэсовцы радостно приветствовали его: видимо, все они хорошо знали его.

Хозяин любезно пригласил всех гостей к столу. Брюнетка сопровождала его.

Лейтенант Тиль уселся в самом конце стола, стараясь скрыться за широкой спиной командира 1-го артдивизиона капитана Остерхагена, который говорил:

— В сводке командования говорится, что в Риме идут уличные бои. Хорошие новости, не так ли?

Но Тиль совершенно не слушал капитана. «Неужели это и есть та самая девушка, с которой мы так хорошо говорили тогда ночью в замке? — спрашивал он себя. — За ней увивается Альтдерфер, а она как ни в чем не бывало смеется, весело болтает с этим чванливым атлетом из СД. Ага, наконец-то она меня увидела! Сухо поклонилась в мою сторону и снова увлеклась разговором. Вино так и льется рекой. Наверное, нужно выпить, тогда все покажется в другом свете. О, да здесь и музыканты имеются! Хозяин приглашает гостей танцевать и сам, пригласив брюнетку, подает пример. Наверное, сейчас и Альтдерфер пойдет с Мартиной… В чем тут дело? Неужели он ей нравится? Факт остается фактом, Мартина — совсем не та, какой казалась… Бедный Ганс Рорбек! Она обыкновенная шлюха. Ей лишь бы развлечься, показать себя. Наверное, и на вечере в замке она просто хотела завлечь Ганса в свои коварные сети и удивлялась, что он не очень охотно поддается. Надо будет поговорить с Гансом».

Тиль подумал о Герхарде Генгенбахе, и его охватило чувство вины. И не потому, что они с Дениз полюбили друг друга, а потому, что он не сумел откровенно признаться во всем другу.

Поставив свой бокал на стол, лейтенант Тиль вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд Грапентина. А через минуту тот уже вальсировал по паркету с белокурой Гретхен.

От выпитого «мартеля» капитан Остерхаген пришел в великолепное настроение и с воодушевлением начал заверять своего офицера, сидевшего с ним рядом, и Тиля в том, что гиммлеровские молодчики, присутствующие на этом вечере, ни в коем случае не являются привилегированными особами.

Музыканты заиграли танго. Остерхаген безо всяких церемоний подхватил брюнетку и направился с ней в круг танцующих. Гауптштурмбанфюрер, бросая недовольный взгляд на эту пару, потянулся за бокалом.

Повинуясь очередному кивку Грапентина, Тиль молча встал со своего места и пошел ему навстречу.

— Мне очень приятно, что сегодня мы снова оказались с вами вместе и что в каком-то смысле я способствовал вашему выходу в «свет».

— Господин капитан, разрешите быть с вами откровенным?

— Разумеется, мой дорогой!

— Мне кажется, что капитан Альтдерфер шутит с огнем. — И Тиль кивнул в сторону танцующего капитана.

— Надеюсь, на следующий танец кто-нибудь отберет у него даму. Сейчас же меня интересуют кое-какие детали. Я полагаю, что вы довольно хорошо осведомлены о пропаже секретных документов. — Капитан немного помедлил и продолжал: — Так вот, каким образом мог подключиться к этому делу Альтдерфер? Как мы сейчас с вами видим собственными глазами, с Баумертом его кое-что связывает. И с какой стати господин генерал изъявил желание урегулировать это дело? Все это, разумеется, мелочи, как вы видите, однако тут кое-что неясно. На все неясные вопросы нам смог бы ответить сам Альтдерфер. Так задавайте же ему эти вопросы. Дайте ему понять, что вы здесь не посторонний наблюдатель, тогда он по крайней мере не будет отпираться. Я же буду рад услышать от вас его ответ. — Грапентин победоносно улыбнулся и направился к командиру инженерного батальона.

Тиль был скорее ошеломлен, чем испуган, таким поручением: Грапентин дал ему задание, выполняя которое он может нажить себе новых опасных врагов.

Остерхаген пригласил брюнетку на очередной танец. Танцуя, они о чем-то шептались.

Гауптштурмбанфюрер встал, ожидая, когда Остерхаген подведет даму к своему месту.

— Одевайся, и поскорее! — буркнул штурмбанфюрер даме и потащил ее к гардеробу. Когда она попыталась что-то объяснить ему, эсэсовец ударил ее по лицу и грубо вытолкнул на лестницу.

В зале воцарилась настороженная тишина. И вдруг раздался испуганный голос белокурой Гретхен:

— Он ее теперь забьет до смерти. Можете мне поверить.

Остерхаген подошел к красотке и взял ее за руку.

— Это вы серьезно?

Девушка кивнула.

— Куда она ушла?

— На дежурство. Мы живем вместе.

— Пошли, покажете мне, где это. — Капитан взял белокурую красотку за руку и повел к двери.

В этот момент оркестр заиграл вальс. Мужчины начали приглашать дам, и этим неприятный инцидент был исчерпан. Торжество продолжалось.

Грапентин подошел к Тилю и шепнул ему на ухо:

— Идите незаметно за Остерхагеном с дамой и смотрите, чтобы он не натворил чего-нибудь.

Спустившись в гардероб, Тиль взял фуражку, портупею и вышел на улицу. Было темно, на небе светил ущербный месяц. Он шел за капитаном, голос которого служил ему путеводителем.

— Вот мы и пришли, — сказала девица, остановившись перед трехметровой чугунной оградой, за которой виднелось море с нависшими над ним низкими облаками, на фоне которых вырисовывалось огромное здание с башенками и зубцами.

Капитан остановился перед закрытыми воротами, спросил:

— Вы уверены, что они оба здесь?

Девица кивнула.

— А как его зовут?

— Фон Фрайберг…

— Правильно, я вспомнил… Фрайберг! Откройте нам, а то я стрелять начну! — раздался громоподобный голос Остерхагена, разорвавший тишину полуночи. — Эй, Фрайберг! Вы меня слышите?!

Но за оградой ничто не шелохнулось.

— Ну подожди, молодчик!

Капитан полез через решетку. Когда он уже перекинул одну ногу на другую сторону, в доме со стуком распахнулось окно. В тот же миг в нем блеснула желтая вспышка, раздался выстрел, пуля звякнула о решетку.

За первым выстрелом раздался второй. Пуля пролетела между капитаном и Тилем.

Вдруг Остерхаген потерял равновесие, сорвался и, зацепившись чем-то за железный прут, повис, представляя собой великолепную мишень для стрелявшего эсэсовца.

Тиль рывком уложил девицу на землю и, выхватив пистолет из кобуры, дважды выстрелил в раскрытое окно. Ему показалось, что он увидел, как чья-то тень бросилась прочь от окна, но он все же выстрелил в третий раз. Послышался звон разбитого стекла.