Читаем без скачивания Там, где твое сердце - Людмила Зарецкая

– А директриса ваша не спрашивала у него, зачем он это сделал? – так же лениво поинтересовался он.

– Так она ж не знала, что это Валька, – засмеялась Марина. – Она, курица, только крыльями хлопала, что кто-то окно разбил в усадьбе ее драгоценной, а что это он, ей невдомек было. Я же ей не сказала, что его видела.

– Почему?

– Да потому! – в голосе Марины, обычно лишенном жизненной силы, вдруг прорезался невиданный до этого напор. – Я ее ненавижу, эту старую суку! Господи, если бы она только на пенсию ушла, я бы могла стать директором. Это ж такие коммерческие возможности! Не говоря уж о том, что зарплата больше. Так нет же, будет сидеть на своем добре, папочкой завещанном! Музей, музей… Да кому он нужен, музей этот! Будь он проклят! Так что расстроилась она из-за происшествия с разбитым окном, и слава богу. Может, Валька еще когда-нибудь влезет, она снова расстроится, зараза. Мелочь, а приятно. Хотя нет, теперь-то мы сигнализацию включаем, не влезет он.

Информация про сигнализацию была своевременной. Дело в том, что к этому моменту он уже совершенно точно знал, что ни в квартире Леры, ни в доме Татьяны Ивановны, ни в хоромах бабки ничего нет. Он побывал там, выкроив удобное время, и теперь был убежден, что клад может находиться только в усадьбе. Нужно было не спеша, планомерно обыскать все постройки. И начать следовало, конечно, с барского дома.

Забрав у Марины ключ и вызнав, как отключается сигнализация, он забрался в дом ближайшей же ночью. Осторожно обшарив кабинет Татьяны Ивановны (оставлять тут разгром не следовало, потому что, возможно, вернуться пришлось бы еще не раз), прошел в столовую, при свете фонарика довольно быстро нашел половицу с раковиной, поднял крышку и обнаружил подвал.

Сердце радостно екнуло, но, как выяснилось за следующий час, совершенно напрасно. В подвале не было ничего, кроме старых бумаг и банок с краской. Аккуратно вернув крышку на место, он насторожился и прислушался. В доме был кто-то еще. Чуть слышные шаги раздавались из гостевой залы. Короткими, тоже неслышными перебежками он прокрался туда, по дороге завернув в кабинет, который занимала Марина. Там у самого входа стоял тяжелый бюст Пушкина. Курчавая голова великого поэта, увековеченная в тяжелой бронзе, удобно легла в ладонь.

Спрятав руку с оружием за спину, он шагнул в дверной проем гостиной и громко произнес: «Кто здесь?»

Копошащийся у подоконника Валька Резвухин, которого Марина днем еще издали показала своему любовнику (он и сам не знал, зачем попросил ее об этом), пытался закрыть окно, но вздрогнул от громкого голоса, отпустил шпингалет и прищемил себе палец. Вскрикнув, Валька, как заяц, метнулся от окна к двери, но ее перегораживала довольно мощная фигура вошедшего незнакомца. Бежать было некуда.

Что ж, ему не понадобилось много времени, чтобы вытрясти из перепуганного Вальки всю подноготную. Парень был трусоват, неопытен и не очень умен. Поэтому под мягким нажимом довольно быстро рассказал и историю сокровища, найденного его отцом, и то, как узнал, что Рокотов спрятал клад, и как решил найти его, чтобы зажить по-человечески.

Ни одна живая душа не могла связать Вальку с ним. А оставлять парня в живых было никак нельзя. Во-первых, он мог рассказать историю с кладом, которая явно не была предназначена для чужих ушей. Во-вторых, он мог найти этот клад раньше его, а следить не только за рокотовским семейством, но еще и за Валькой было слишком хлопотно. В-третьих и главных, Валька видел его лицо, а значит, становился ненужным свидетелем. Именно это обстоятельство и решило Валькину судьбу.

Когда парень закончил свой рассказ, ему было предложено покинуть здание тем же путем, которым он пришел. Валька не верил собственному счастью. Он три раза переспросил, точно ли незнакомец не сдаст его Татьяне Ивановне, которая вмиг бы вышибла его на улицу, а этого ему не хотелось, так как он был намерен продолжить поиски клада.

Повернувшись к своему убийце спиной, он сделал шаг к окну и тут же упал от мощного удара в висок. Постамент бронзового Пушкина, с силой обрушившийся на голову беззащитного парня, сделал свое дело. Стараясь не смотреть на четырехугольную дыру в виске Вальки, убийца тихо вышел из гостиной. У него хватило самообладания на то, чтобы тщательно вымыть в туалете орудие преступления, преодолевая дурноту, аккуратно смыть кровь с белого фаянса раковины, вытереть бюст бумажным полотенцем и вернуть на шкаф в кабинете Марины. Затем он включил сигнализацию, запер дверь и ушел, не оглядываясь на дом с оставленным им трупом.

Он не рассчитал, что Марина окажется такой нетерпеливой. По всему выходило, что обещаний скорого развода и последующей за этим свадьбы должно хватить еще на некоторое время. За это время он рассчитывал найти клад, действительно развестись и уехать с мамой в Париж. Елисейские Поля, Монмартр, набережная Сены. Закрывая глаза, он мечтал, как будет гулять с мамой по улицам, напоенным ни с чем не сравнимым ароматом Парижа. Он в белых льняных брюках, цветастой рубашке и сером, тоже льняном пиджаке, мятом с тем особым шиком, который бывает только у по-настоящему дорогих вещей. Мама в шляпе с широкими полями, такая изящная, такая надменная, настоящая русская аристократка, наконец-то занявшая положение, которое принадлежит ей по праву рождения.

Но то ли поиски слишком затянулись, то ли Марина оказалась излишне недоверчивой, а может, просто не такой дурой, как он рассчитывал, но она вышла из-под контроля раньше отведенного им срока. Вышла и начала его шантажировать. Идиотка. Это еще ни у кого не получалось. Ланские не ведутся на шантаж. Это абсолютно невозможно.

Он не мог не понимать, что кольцо вокруг него сужается. Ему очень мешала Лера, которая в любой момент могла сложить два и два. Ему претило еще одно убийство. Он был совершенно нормален, а потому убивать ему не нравилось, это не доставляло ни малейшего удовольствия, он же не маньяк, в конце концов. Но он был вынужден предпринимать решительные действия. Как все хорошо сложилось тогда на дороге, когда она улетела в кювет! Он даже не удержался, чтобы подойти к обрыву и посмотреть вниз, рискнул, хотя она могла его узнать. Эх, кабы она тогда разбилась, все было бы легче. Он бы постепенно обыскал все строения в усадьбе без риска быть пойманным на месте преступления и наконец нашел, обязательно нашел бы то, что искал.

На суде все прошло быстро и достаточно безболезненно. Лера даже испугаться не успела, как адвокат быстро объяснил судье ее исковые требования, а адвокат Соболева неубедительно попытался объяснить, почему вышедшая повторно замуж Лера не может рассчитывать на алименты от своего бывшего мужа.

Понятно, что сам суд состоялся только потому, что решить вопрос миром у Лериного адвоката не получилось, чему он был страшно удивлен. Теперь, по решению состоявшегося суда, Игорь должен был ежемесячно выплачивать Лере пятьдесят процентов от своего дохода, что, согласно справке из банка, составляло ни много ни мало шестьдесят тысяч рублей, в то время как при мировой Лера претендовала всего на двадцать.

Как бы то ни было, после вступления решения суда в силу письмо от судебных приставов должно было поступить в банк, где работал Игорь, после чего Лера могла рассчитывать на регулярные, весьма солидные денежные выплаты. Суд взыскал с Игоря алименты и за последние три месяца, на протяжении которых бывший муж не платил на детей ни копейки. Почти двести тысяч, свалившиеся практически ниоткуда, позволяли как следует подготовиться к рождению ребенка и купить все необходимое.

Леру, конечно, немного волновала моральная сторона вопроса, потому что получалось, что приданое для малыша от второго мужа она будет покупать на деньги первого. А это было как-то некрасиво. Над этим она и размышляла, выйдя из здания суда по окончании процесса и распрощавшись с весьма довольным адвокатом.

На другой стороне улицы в припаркованной под деревом машине сидел Олег, но погруженная в свои мысли Лера его не видела. Он уже было приготовился нажать на клаксон, чтобы привлечь внимание рассеянной супруги, но тут из здания выбежал Соболев, догнал Леру и грубо схватил ее за руку чуть повыше локтя.

Что именно он говорил, Олегу было не слышно, но по выражению его лица все было понятно без слов. Лера остановилась, оглянулась, болезненная гримаса исказила ее лицо. Она резко вырвала руку и тоже что-то гневно произнесла.

Золотов впервые видел своего предшественника так близко. Разглядывая развенчанного пухляка в тонких стильных очках, кричащем дорогом галстуке и лакированных ботинках, он никак не мог взять в толк, что когда-то нашла в нем Лера. Это было недоразумение какое-то, а не мужик. С пивным животом, обмякшими мышцами и намечающейся лысиной, он выглядел суетливым и нервным. Также он не понимал, почему Лера до невозможности боится этого субъекта. А она боялась, это было видно по обострившимся чертам ее лица, по тому, как судорожно она раз за разом забрасывала на плечо сползающий ремешок сумочки.