Читаем без скачивания Тайфун в закрытом секторе - Алина Болото

Ника тоже взглянула на экран.

— Изображение нерезкое, — сказала она. — А что это показывают?

— Берег, где сейчас стоит наша гостиница, — ответил Клим.

— Вот как? Непохоже.

— Непохоже, да. Гостиницы нет и торгового порта тоже нет. Но бухта есть, даже какие-то строения виднеются.

— Так что это такое?

На экране появился всадник на лошади. Он проскакал галопом по берегу, через все поле экрана, и скрылся за кадром. И хотя изображение было нерезким, Клим все же разглядел короткий мушкетный плащ на плечах всадника и высокие сапоги с ботфортами.

— Исторический кинофильм? — переспросила Ника. Клим ответил не сразу.

— Наверное… — наконец сказал он, — что может быть еще?.. Семнадцатый век…

— Ты что-то мямлишь?

— Я, нет… а может, и мямлю… Вообще-то, я думаю…

— Вот как?

— Я думаю, можно ли выстрелить из мушкета в семнадцатом веке, а убить человека в двадцатом…

— Послушай, Клим, а может, на тебя так действует это старинное вино?

— Я и половину бокала не выпил. Если только это вино, а не какой-то там иллюзорный эликсир. Однако у меня появились довольно-таки нелепые предположения… Спросить дона Мигеля, неудобно…

Дон Мигель выключил телевизор. Клим передал ему содержание своего разговора с Никой, ожидая разъяснений по поводу только что виденного отрывка непонятного телефильма, который вызвал у него беспокойное любопытство. Но дон Мигель опять промолчал.

— Кроме бутылок что-либо нашли? — спросил Клим.

— К сожалению, нет. Не нашли. Да экспедиция и не стала здесь задерживаться, она торопилась на Ямайку.

— Искать затонувший город Порт-Ройял?

— Сеньор знает о Порт-Ройяле?

Клим решил сообщить, что он заканчивает университет, и все, что относится к истории средних веков, интересует его уже профессионально.

— Lindo buelo! — опять закричал дон Мигель. — Сеньор-историк! Это же прекрасно. Я расскажу вам такие вещи про Испанию, о которых вы не знаете ничего и не сможете прочитать ни в каком учебнике.

— Чему он обрадовался? — спросила Ника.

— Узнал, что я будущий историк.

Дон Мигель тем временем поспешно ухватился за бутылку.

— Слушай, Клим, судя по всему, дон Мигель сейчас предложит тебе какой-то исторический тост. Вы не сопьетесь? В средней истории, как я помню, полным-полно было всяких императоров и королей, а среди них попадались, кажется, и неглупые.

— Да, были и не дураки.

— Опасаюсь, что поводов для тостов у дона Мигеля появится более чем достаточно.

— Ничего, — отшутился Клим. — Мы будем пить через одного.

Дон Мигель отставил в сторону пустой бокал, сосредоточенно нахмурился. Климу очень хотелось узнать окончание рассказа про исчезнувшую мушкетную пулю, но как бы там ни было в действительности, а человек — брат дона Мигеля — погиб, и лишнее любопытство могло выглядеть бестактным.

Дон Мигель выбрал направление разговора сам:

— Предлагаю сеньору вспомнить историю Испании, скажем, середину семнадцатого века.

— Времена Филиппа Четвертого? — сообразил Клим.

— Да, да! Именно Филиппа Четвертого. Предпоследнего короля из семейства Габсбургов, изображение которого дошло до нас благодаря знаменитому портрету Веласкеса. В общем-то, история Испании тех времен общеизвестна: самая влиятельная в Европе страна начала терять свое морское могущество. Терять свои колонии, разбросанные по всему Новому Свету, — так называемое Испанское наследство, которое мечтали заполучить все европейские короли. Но я не об этом. Что вам известно про личную жизнь Филиппа Четвертого?

— Ну… — подумал Клим, — в общем-то, что дошло до нас в мемуарных записях того времени. Хотя эти сведения не всегда достоверны. Короли умели хранить свои секреты.

— Согласен, короли умели хранить свои тайны. Поэтому излишне любопытный историк того времени мог рисковать головой. Королевские тайны чаще всего — неблаговидные тайны. Поэтому многие сведения держатся не столько на показаниях очевидцев, сколько на фантазии романистов — это тоже кое-что, но не заменяет документ. Скажем, до сих пор не установлена точно личность Железной Маски, хотя здесь имеются более или менее достоверные предположения. Будем держаться пока исторически бесспорных фактов. Как известно, у Филиппа Четвертого был сын — законный наследник королевского престола — в будущем Карл Второй. Также известно, что Филипп Четвертый не любил заниматься хлопотливыми государственными делами, передоверив это скучное занятие своим министрам, а сам развлекался, как мог. Задавал балы, пышные службы, смотрел пьесы, которые писал специально для его театра великий Кальдерон. И, конечно, занимался придворными дамами, которых при дворе было более чем достаточно и которые ничуть не стеснялись принимать любые знаки королевского внимания. Тем более, что сама королева смотрела на придворные развлечения своего мужа сквозь пальцы. Естественно, что при дворе появлялись и внебрачные, но королевские дети. Пока история сохранила нам сведения об одном — доне Хуане, и то только потому, что он в свое время уж слишком решительно пытался спихнуть с престола законного наследника, своего кровного брата Карла Второго.

— Но не сумел, — вставил Клим.

— Вернее — не успел, — сказал дон Мигель. — Умер. От лихорадки. Подробности не известны, хотя эту лихорадку вполне мог изготовить медик королевы Марианны, которой очень не хотелось допустить дона Хуана на королевское кресло. Но все это произошло много позднее…

Здесь дон Мигель сделал интригующую паузу, поставил локти на стол и взглянул на Клима многозначительно и задорно:

— Сейчас я расскажу вам про одно придворное событие, о котором вы ничего не знаете и не сможете узнать, так как ни один летописец к этой истории допущен не был. Надеюсь, воображение у вас хорошо работает, — историк без воображения уже не историк, эта способность человеческого мышления по разрозненным сведениям восстанавливать целое — воистину неоценимая вещь. Итак. Среди прочих любовных приключений у короля был мимолетный роман с монахиней — прислужницей духовника герцога Оропесы, — того самого Оропесы, который, как это тоже известно, станет впоследствии первым министром Испании. То, что девушка посвятила себя Богу, могущественного монарха не остановило. Она не была придворной дамой, и эта кратковременная королевская связь так и осталась бы в тайне, но…

— Понятно, — вставил Клим. — Опять родился ребенок.

— Да, родился. Самые секретные любовные истории весьма часто оставляют после себя такие заметные следы. Несчастная обесчещенная мать умерла после родов. Но мальчик остался жив. Как там с ним устроились, вот это неизвестно, граф-герцог Оропеса накрыл плащом тайны некрасивую историю. Он был дальновидным политиком, этот граф-герцог Оропеса, видел, как первого внебрачного сына дона Хуана прибрала к рукам оппозиционная партия, и сделал тонкий государственный ход. Он убедил Филиппа Четвертого незадолго до смерти составить завещание, удостоверяющее королевское происхождение осиротевшего ребенка.