Читаем без скачивания Слуга царю... - Андрей Ерпылев

Огромное водохранилище, пять труб электростанции с многокилометровым дымным шлейфом, появившиеся ниоткуда, пронесшийся где-то в высоте реактивный самолет, неразличимый за тучами, но отчетливо слышный, по звуку — истребитель, даже в самых смелых фантазиях отсутствующий в покинутом мире… Получилось. Переход состоялся. Неужели всегда так прозаически и малоприятно перебираются в мир иной? Прямая аналогия с рождением человека — осталось только разреветься во все горло, будто новорожденному младенцу в руках равнодушного акушера…

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… — пробормотал себе под нос Владимир, нащупывая неверное дно онемевшими от холода пальцами ног и потихоньку направляясь к берегу.

В камыше, в дополнение к собачьему холоду, добавилась еще одна беда — колотье в босых ступнях от каких то острых шпеньков на дне.

«Гвоздей понатыкали, что ли? — недовольно думал штаб-ротмистр, поджимая пальцы, чтобы избежать болезненных уколов молодых побегов камыша, о существовании которых в природе ранее он даже не догадывался. — Прямо полоса препятствий какая-то…»

Вскоре, к счастью, глубина начала резко уменьшаться, и у внешнего края зарослей Владимиру было едва по колено в воде. Мокрое тело, казалось, продувалось ветром насквозь, будто марлевая занавеска, не оставляя без противной дрожи ни одного органа. На всплеск позади Бекбулатов, почти уже выбравшийся на сушу, даже не оглянулся, злорадно пожелав проводнику «вдуться» с головой.

— Эй! Ротмистр! — раздался дикий вопль Берестова. — Разводи костер скорее, зараза!.. Чего ждешь? Замерзнем ведь запросто к х… собачьим!..

Веселое пламя жадно пожирало охапки сухого камыша, щедро подбрасываемого в его ненасытную глотку, распространяя вокруг благословенное тепло. Раздражение против зловредного старика, «забывшего» предупредить о ждущем впереди малоприятном приключении, испарялось вместе с нудной дрожью, особенно после доброй чашки чуть ли не кипящего чая из старенького термоса, густого, ароматного, настоянного на каких-то особых травках и к тому же сдобренного изрядной порцией чего-то крепкоспиртного.

— Ну чего дуешься, ротмистр? — примирительно бурчал Владимирыч, нацеживая товарищу по несчастью вторую порцию своего «атомного чая». — Говорю же тебе: сам я не знал, что в этом году так глубоко будет. Половодье сейчас, вот вода и поднялась… Хорошо еще не по маковку впендюрились: одежа хоть сухая осталась. Я вот, бывало, в молодости, по осени особенно, как на охоту пойду, так, веришь, ни разу сухим назад не возвращался. Планида, что ли, у меня была такая… С утками всегда, но и мокрый, будто мышь: то на лодке перевернусь, то в камыше запнусь 6 какую корягу, то лабза с изъяном…

Эйфория от относительно удачного свершения, увы, продолжалась недолго: едва путешественники успели немного согреться, как с воды, невидимой отсюда из-за высокого камыша, донесся мощный всплеск, словно от падения средних размеров бегемота, и серия нечленораздельных проклятий, перемежающихся бульканьем, заставившие обоих переглянуться.

— По-моему, это Войцех… — жалобно сообщил Владимир округлившему от изумления глаза проводнику, судорожно стягивая с себя только что напяленную одежку. — Он же плавать не умеет, блин!..

— Сидите тут оба и не рыпайтесь! — грозно приказал Сергей Владимирович своим спутникам, притихшим, словно нашкодившие мальчишки, запирая их в доме, к которому крадучись вся троица подобралась в четвертом часу ночи, дотемна проторчав в камышах. — А я на разведку отправлюсь. Может быть, уже и нет того домика с подземным ходом… Или поселился в нем кто-нибудь.

Напуганные коротким, но очень доходчивым рассказом аборигена о неласковом к непрошеным чужакам мире, в котором они оказались «транзитом», по выстуженным, необитаемым за прошедшей зимой комнатам путешественники передвигались на цыпочках, боясь скрипнуть половицей, к окнам если и подходили, то не прикасались к плотно задернутым занавескам, без нужды старались не разговаривать…

Часы без хозяина тянулись тоскливо и медленно, как ленивые капли смолы по сосновому стволу. Порой казалось, что время вообще остановилось… По улице вдоль забора, огораживающего владение Берестова, временами скользили по своим делам какие-то серые неулыбчивые люди, отрывисто взбрехивала далекая собака, и все снова замолкало, будто придавленное свинцовой плитой ненастного неба.

— И чего вас, пан Пшимановский, понесло за нами? — спросил наконец Бекбулатов, когда молчать стало невмоготу. — Я же ясно велел вам дожидаться моего возвращения у фрау Штайнбек?

— Сам не знаю… — пожал своими нескладными плечами пригорюнившийся Войцех, то и дело шмыгавший своим длинным унылым носом, сейчас явственно покрасневшим. — Мне показалось, что я вас больше не увижу… А оставаться совершенно одному в чужой стране…

У Пшимановского явно начиналась простуда, причем нешуточная: невезучего, как обычно, поляка угораздило выпасть из межпространственных ворот на свет божий в полном обмундировании, естественно промокшем до нитки в ту же самую секунду. Пока ошалевшего «везунчика», в самом деле едва не утонувшего, вылавливали совместными усилиями, пока реанимировали изрядной порцией чая, посадив костлявой задницей чуть ли не в костер и обмотав чем придется из собственного небогатого сухого гардероба, ворота закрылись. Более того, Берестов обрадовал всех, заявив, что попасть обратно удастся лишь через несколько дней, да и то только с борта какого-нибудь плавсредства вроде лодки или плота, которых вокруг что-то не наблюдалось, или после ледостава, то есть никакие раньше ноября. Выбора, брать «нагрузку» с собой или оставить, не оставалось…

— Вы малый ребенок, что ли? — злясь на самого себя за чуть было не состоявшееся предательство (бросил бы ведь верного спутника за милую душу, как надоевшую собачонку!), с непонятным раздражением огрызнулся Владимир. — Погостили бы у милейшей женщины в тепле и уюте, пока не надоест, и двинулись бы себе восвояси… Деньги-то я вам почти все оставил.

— Угу… — отвернулся к окну Пшимановский. — Прямиком на каторгу за дезертирство, если не хуже того… Из-за наших с вами, между прочим, господин Бекбулатов, похождений на ридной нэньке Украине. Это ведь измена в чистом виде, за это петля полагается…

— Вы же оружия в руки не брали…

— А кто станет разбираться? Измена или пособничество — одна сатана… Трибунал и… в расход, в двадцать четыре часа.

Милые и пушистые животные семейства кошачьих, обитающие, вопреки всем утверждениям высокоученых анатомов, внутри человека и известные под собирательным названием «совесть», все сильнее скребли душу Владимира, сладострастно запуская в нее свои длиннющие когти.

«Да-а, подлецом вы становитесь, господин бывший гусар, причем чем дальше, тем больше… Знали бы товарищи по полку да Сашка Бежецкий — руки бы не подали. Сманил с собой для компании ни в чем не повинного человека, нелепого и не приспособленного к жизни, протащил за собой через половину континента, десяток раз подверг смертельной опасности, а как родной дом впереди замаячил — позвольте откланяться? Эх, гусар, гусар…»

— Да мне и податься-то некуда в Короне, — бубнил тем временем в нос Войцех, старательно глядя в зашторенное окно. — Маменька давным-давно померла — я еще совсем сопляком был, папаша лет пять как обанкротился, и сам теперь с хлеба на воду перебивается, чтобы младшеньких прокормить да в люди вывести… Я ведь и в армию-то подался не за романтикой, а чтобы после службы в университете за казенный счет учиться. Знаете, сколько за семестр паны профессора дерут?.. То-то… А сейчас я куда? Пусть даже документы себе липовые выправлю на чужое имя… В Краков? В Гданьск? К немцам? Кому я там нужен?..

Совершенно неожиданно поляк длинно, по-ребячьи, всхлипнул, и Владимир внезапно понял, что гнусавый голос друга вызван не только насморком…

Бекбулатов порывисто вскочил со своего места и неуклюже, скованно обнял всхлипывающего спутника за плечи.

— Куда ж я без тебя, Войцех… Прости меня, дурака… Не брошу я тебя: вместе начали, вместе до цели доберемся…

Поляк уткнул лицо в грудь штаб-ротмистра и зарыдал в голос. Только в этот момент Владимир осознал, что его спутник, несмотря на свою внешность и пристрастие к Бахусу, еще совсем мальчишка…

— А в город-то не пойдем, что ли? — вместе с бодростью духа к Войцеху вернулась и его любознательность.

— Чего мы там забыли? — буркнул Берестов, больше, чем обычно, припадающий на натруженную ногу. — Куда вы там такие сунетесь? Да вам сейчас только на огород-ворон пугать! Лесом пройдем. Через железную дорогу перевалим, а там — рукой подать…

— В самом деле, Войцех, — поддержал проводника Бекбулатов. — Мы же не на экскурсии здесь: переберемся, если выгорит, в Империю — насмотритесь всего вдоволь!