Читаем без скачивания Три этажа - Эшколь Нево
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несколько дней назад я разбирала вещи в твоем кабинете, откладывая часть на выброс, а часть – в картонную коробку, чтобы забрать при переезде (о нем я расскажу ниже, а пока не будем забегать вперед), и в дальнем ящике нашла электронный автоответчик. Судя по толстому слою скопившейся на нем пыли, он лежал там с тех пор, как ты вышел на пенсию.
Я прекратила разборку – ты же знаешь, что мне ничего не стоит отвлечься от хозяйственных хлопот, – подключила автоответчик к телефону и набрала наш номер. После четырех звонков включилась кассета и раздался твой теплый уверенный голос: «Здравствуйте, вы позвонили в семью Эдельман. Пожалуйста, оставьте сообщение после звукового сигнала, и мы обязательно вам перезвоним».
Я уже год не слышала этого голоса. На самом деле – больше года. В последние недели жизни твой голос изменился: стал более мягким, менее категоричным. Чем ближе подступала смерть, тем легче ты готов был допустить, что способен на ошибку. Что ты всю жизнь ошибался.
Но из автоответчика слышался твой прежний голос. Ты замолчал, раздался звуковой сигнал, а потом – долгая тишина: пустота, требующая быть заполненной.
●
Конечно, я проделала еще кое-что, например, измерила, как много времени проходит с того момента, как замолкает твой голос, до того, как звучат три звуковых сигнала, означающие конец сообщения (две минуты). Я подсчитала, сколько слов можно произнести в течение двух минут (от двухсот до двухсот пятидесяти, в зависимости от темпа речи. С тех пор как тебя не стало, мой темп сильно замедлился). Но принципиально я уже приняла решение: я буду оставлять тебе сообщения на автоответчике.
Разумеется, этот подход не намного отличается от тех, что я перечисляла выше, и разумный человек не стал бы к нему прибегать. Но, когда я слышу твой голос, я хотя бы на несколько минут могу заткнуть глотку своему внутреннему прокурору, который говорит: «Двора, не будь смешной», – и заполнить зияющую пустоту.
●
Любовь моя (я слишком редко называла тебя так), прежде чем я расскажу тебе, что происходит в моей жизни, ты, конечно, захочешь выяснить, что происходит в стране. Полагаю, что там, в вашем мире теней, новостей не передают, а я знаю, как для тебя важно быть в курсе событий.
Михаил, сегодня вся страна уставлена палатками. Одна молодая девушка раскинула на бульваре в Тель-Авиве палатку в знак протеста против дороговизны жилья, ее примеру последовали и другие. От каждой пары палаток родилась еще одна палатка, и сегодня на главной улице каждого города и поселка их выстроились целые ряды. Субботним вечером из них выныривает молодежь, собирается на площадях и митингует за социальную справедливость и возрождение страны. Репортажи с этих митингов передают по телевидению в прямом эфире, а я смотрю их и горюю, что ты не можешь вместе со мной порадоваться этому чуду. Конечно, у этих ребят и девчонок каша в голове, их лозунги невнятны, а речи сбивчивы, но они пылают страстью, которая напоминает мне нас в те годы, когда мы верили, что вдвоем сумеем изменить мир.
Около трех недель назад я решила кое-что предпринять.
Сколько раз мы, сгорая от зависти, наблюдали, как наши сограждане, собираясь на площадях, выкрикивают лозунги и призывы, которые поддерживали и мы, но в силу своего служебного положения не могли выкрикивать вместе с ними. Но сейчас, после выхода на пенсию, ворота клетки распахнулись. Так почему же, спросила я себя, я продолжаю сидеть за решеткой? Почему бы не присоединиться к кому-нибудь из соседей и не махнуть автостопом в столицу, чтобы принять участие в манифестации?
●
Разумеется, я начала с семейства Разиэль. Авраам, как всегда, сказал: «Заходите, заходите, что же вы стоите на площадке?» – но продолжал стоять в дверном проеме, скрестив на груди руки. Я сказала, что зашла узнать, не собираются ли они, случайно, на манифестацию. «Какую еще манифестацию?» – спросил он.
Я не могла скрыть своего удивления: «Вы что, новостей не слушаете?» – «А-а, – презрительно фыркнул он. – Мы на такие мероприятия не ходим. Кроме того, вечером в субботу мы с друзьями играем в покер. Мы давно договорились и не станем ничего отменять».
– В покер? – Я не собиралась изображать неодобрение, но он понял мои слова именно так.
– Мы играем не на деньги, Двора, – испуганно произнес он. – Просто так, ради удовольствия. Каждый ставит двадцать-тридцать шекелей, не больше.
– Что ж, – не сдержавшись, бросила я. – Желаю вам сегодня вечером выиграть. Тогда вы, может быть, наконец заплатите взносы в домовый комитет.
– Я заказал новую чековую книжку, – поспешил оправдаться он. – Как только получу, сразу заплачу.
– Отлично! – сказала я и повернулась уходить.
– Доброй вам недели! – крикнул он мне вслед.
Как ему не стыдно каждый раз кормить меня одним и тем же враньем, Михаил? И какая наивность с моей стороны верить, что человек, не способный заплатить взнос в домовый комитет, выразит желание принять участие в акции гражданской солидарности?
●
Я спустилась этажом ниже. Из-за двери семейства Гат доносились громкие детские крики. Я засомневалась, стоит ли к ним стучать. Вдруг я не вовремя? Но мне хотелось во что бы то ни стало попасть на эту манифестацию. Мне открыла Хани. Она держала на руках сына. Дочка стояла рядом, цепляясь за ее юбку. Я извинилась, что беспокою их в такой поздний час. Она устало улыбнулась:
– Видели бы вы, что тут творилось час назад…
– Я хотела узнать, вдруг вы, случайно…
Но тут девочка с силой дернула Хани за юбку, обнажив верх ее задницы и резинку трусов.
– Сколько раз я говорила тебе, чтоб ты не смела так делать! – закричала Хани на дочь, оттолкнула ее от себя, поправила юбку и, виновато кусая губы, спросила: – Вы, кажется, что-то сказали?
– Я хотела узнать… вы с мужем, случайно, на манифестацию не собираетесь?
– Во-первых, – ответила Хани, – как вы можете заметить, моего мужа здесь нет. Асаф за границей. Лично я как раз хотела бы поехать. По-моему, это дело серьезное. Но я не представляю, как за такое
