Читаем без скачивания Маникюр для покойника - Дарья Донцова

– Поподробней, пожалуйста.

– Собственно говоря, это все.

– Ну уж нет, – рассердилась я, – давайте по порядку. Когда вы пришли домой?

– Как всегда, после вечерней смены, около одиннадцати.

Нина открыла дверь и отметила, как плохо ключ проворачивается в скважине. Подумав, что замок забарахлил, женщина вошла в прихожую и чуть не закричала. Все вещи из стенных шкафов были вывалены на пол. Еще хуже выглядели комнаты. В двух крошечных помещениях словно Мамай прошел. Но больше всего Нине было жаль фотографий. Неизвестный вандал вытащил снимки из пакетов, и теперь они, измятые и частично порванные, валялись на ковре…

– Что-нибудь украли?

– Да, – тихо сказала Нина, – унесли коробочку из-под чая, железную, квадратную, со слоном на крышке.

– Зачем? – изумилась я.

– Там доллары лежали.

– Много?

– Две тысячи четыреста семьдесят пять, – вздохнула парикмахерша, – на квартиру собираю, жаль ужасно.

– Еще что?

– Слава богу, все, – ответила Никитина, – да у меня и брать нечего. Странно только, что золото не тронули, хотя вещи недорогие, простые, и немного их совсем. Две цепочки, серьги и кулончик. Я больше серебро люблю, а оно не слишком-то ценится.

– Кто знал, где вы деньги прячете? Соседка?

Нина вздохнула:

– А я их особенно и не прятала. Коробка в шкафу стояла, под простынями.

Да уж, самое лучшее место для тайника. Еще некоторые засовывают в крупу, муку или варенье. Кое-кто кладет пакеты с деньгами в морозильник. Только домушники не дураки и первым делом перетряхивают банки на кухне.

– Помните, я спрашивала в нашу первую встречу о документах?

Никитина кивнула.

– Если Костя отдал вам на сохранение листочки синего цвета и пару фотографий, лучше отдать их немедленно.

– Ну и надоели же вы мне! – вскинулась парикмахерша. – Сколько раз повторять: никаких бумаг не видела!

– Но он же давал вам поручения, причем единственной из своих женщин!

– Всякую ерунду, – фыркнула Нина, – пару раз корзинки цветов отвезла, брала на неделю кошку и покупала в ГУМе спальный мешок. Не спорю, мне неплохо заплатили за услуги, но это было все.

Ее красивые глаза метали молнии, щеки порозовели, а руки еще сильней затеребили бахрому пледа.

– Это не простые бумаги, – тихо сказала я.

– Мне-то что до них! – фыркнула Нина.

Я решила пойти ва-банк:

– Сейчас поделюсь кое-какой информацией, а выводы делайте сами, – прощебетала я. – Яну Михайлову обокрали, но ей не повезло так, как вам. Учительница вернулась раньше времени, и бандиты избили ее до полусмерти. Но она хоть осталась жива. А вот кассирша из супермаркета, Волкова Маргарита, скончалась, грабители, не задумываясь, убили женщину. Впрочем, другой даме сердца любвеобильного Константина, Лене Литвиновой, тоже сопутствовала удача. Документы у нее решили искать днем, твердо зная, что костюмерша на работе. Вошли, как и к вам, запросто, отмычкой открыв дверь. На беду, к Литвиновой приехала двоюродная сестра Женя. Девушка мирно спала на диване, когда ее ударили ножом в спину.

Нина вздрогнула, я продолжала:

– Весь этот ужас творится из-за нескольких листочков синего цвета и пары фотографий. Не боитесь оказаться в лапах у мерзавцев? Документов они не нашли…

– Откуда знаете? – помертвевшими губами забормотала парикмахерша.

– Ну, ясно как божий день. Вас когда ограбили?

– Вчера!

– Видите, если б листочки оказались у них в руках, никакого нападения на вашу квартиру делать не надо. Так что они ищут и не стесняются в средствах. Могут вас похитить, пытать…

– Да не брала я ничего! – закричала Нина со слезами на глазах.

– Что у нас тут за шум, – раздался густой бас, и в палату вошел молодой, худощавый, симпатичный врач, – ты, Нинок, вопишь словно резаная.

Я невольно подняла брови вверх. Странный разговор с больной, на «ты» и не особо уважительно…

Никитина правильно расценила мою гримасу и быстренько сказала:

– Знакомьтесь, Иван Павлович, заведующий и, по совместительству, мой брат.

Все сразу стало на свои места. Понятно, почему дама лежит в элитарной отдельной палате.

– Не надо нервировать больную, даже если она моя сестра, – нахмурился доктор.

– Не буду, – согласилась я, – только пусть она расскажет вам, в какой оказалась ситуации, и, если надумает, что сообщить, пусть звонит, я ей дала свой домашний телефон.

Нина откинулась на подушку и картинно зарыдала. Иван Павлович нахмурился еще больше и буквально вытолкал меня из палаты.

Ходить в грязном пальто по городу не слишком хотелось, пришлось заехать домой, чтобы переодеться в куртку. В квартире царила тишина. Виктория куда-то испарилась. На кухне опять стояли в разных местах чашки с кофейной гущей на дне и пара грязных тарелок. В ванной, на стиральной машине, валялась пара колготок, комбидрес и расческа. В зубьях застряло множество крашенных под бронзу волос. Меня чуть не стошнило. И эта грязнуля смеет еще делать другим замечания! Если она ждет, что я начну стирать ее грязное бельишко, то жестоко ошибается. А с посудой поступим просто.

Я взяла чашки с ложками, тарелки, отнесла в комнату к Виктории и поставила на столик возле неубранного дивана. Здесь горничных нет, и я не домработница, а член семьи, родная тетя Юли, и вовсе не обязана обслуживать наглых провинциалок.

Вытащив куртку из шкафа, я прогуляла собак и вновь побежала к метро. Выглядит китайский пуховик отвратительно, но греет хорошо. Пола куртки довольно больно ударила меня по ноге. Влетев в вестибюль, я нашарила в кармане дырку, сунула туда руку и вытащила на свет божий мобильный телефон с совершенно разряженной батарейкой. Черт, совсем забыла про «украденный» из квартиры Катукова аппарат. Но как кстати он нашелся, потому что от полного отчаяния я решила съездить к Константину и обыскать еще раз комнату и кухню. Может, все-таки бумаги там?

Поднявшись на седьмой этаж, я вытащила изо рта вредный для зубов, но очень вкусный «Биг бабл» и залепила разжеванной резинкой «глазок» на соседской двери.

В прихожей у Кости было тихо-тихо, не тикали часы, не шумела вода в унитазе, не пахло едой или одеколоном. Мертвая квартира. Я невольно поежилась. Сначала задерну занавески, а потом зажгу свет, на улице почти темно, и мне не хочется, чтобы свет люстры насторожил бдительных соседей!

Я шагнула в комнату и невольно присвистнула. Да, искать тут нечего, либо ничего и не было, либо документы уже забрали. Все вещи из шкафов валялись по разным углам, фотографии, счета, какие-то газетные вырезки и обрывки писем…

Я села в кресло и стала разглядывать место битвы. Интересно, кто это сделал? Сначала к Косте приходила какая-то женщина, говорившая со Славой по телефону. Она тоже пыталась обнаружить листочки. Но вела себя прилично, порылась в письменном столе, потом повозилась на кухне и сообщила таинственному Славе о неудаче. На следующий день мы приходили сюда с Ниной и обнаружили тайники. Вряд ли Катуков хранил ценные бумаги просто в шкафу… Но та девушка явно не знала о «захоронках»…

Я пошла на кухню. Так, ножки у стола отверчены, а подоконник не тронут. Впрочем, полые ножки стульев и табуреток не новая фенька, в большинстве детективных романов герой дрожащими от возбуждения руками раскручивает диванчик…

На кухонном столе валялись фотографии. Я машинально стала перебирать глянцевые бумажки. Почти на всех красовался весьма элегантный молодой человек, отлично одетый, чаще всего в окружении самых разных женщин. Я узнала Нину Никитину и Лену Литвинову и принялась с пристрастием разглядывать Катукова. Следовало признать, мужик выглядел словно оживший девичий сон. Темноволосый, кареглазый, с отличными зубами и чарующей улыбкой. Вот облокотился на новенькие темно-вишневые «Жигули», вот машет рукой из огромного бассейна, а вот разговаривает по сотовому телефону. Ну пижон, заплатил на целых сто долларов больше, чтобы иметь красный «Сименс». «Билайн» предлагает такие разноцветные аппараты клиентам, готовым выложить кругленькую сумму за привлекательную игрушку. На мой взгляд, ненужное баловство, но некоторым понтярщикам нравится. Видать, Котя был из таких, а вот, кстати, и сам «Сименс», лежит преспокойненько на холодильнике, поджидает хозяина, который уже никогда не вернется.

Тут я почувствовала, как легкий озноб прошелся от затылка вниз. Минуточку, чей же телефон у меня? Закрыв глаза, я напряглась. Как у всех музыкантов, у меня хорошо развита зрительная память. Кстати, разговоры об отличном слухе – ерунда. Чувство музыки и бытовой слух разные вещи. Пример тому глухой Бетховен или рок-певец Стинг, пользующийся в обыденной жизни слуховым прибором, да и ставшая неожиданно популярной девчонка Земфира тугоуха. Но вот зрительная память у них у всех просто отличная.

Перед глазами запрыгали картинки. Вот роюсь в письменном столе, слышу скрип входной двери, вскакиваю на подоконник… Наконец незнакомка, позвонив по телефону, идет в туалет и через пять минут убегает. Я следом за ней несусь на нервной почве в кабинет задумчивости, отматываю туалетную бумагу, машинально прихватываю лежавший возле рулона на полочке «Сименс»… Стоп! Сама сто раз проделывала подобный фокус. Оставляла трубку в ванной, туалете, забывала на прилавке магазина – словом, там, где нужны свободными обе руки. Значит, аппаратик принадлежит вовсе не Косте, а девушке, звонившей Славе-похитителю. Так, действуем таким образом. Сначала я еду к Славе, младшему брату Катукова, и пытаюсь выяснить, не у него ли спрятаны необходимые вещи. Честно говоря, это последняя возможность найти таинственные листочки, потому что послезавтра истекает отпущенный мне срок, и в двенадцать дня я должна стоять на «Динамо» с папкой под мышкой. Что будет, если я не принесу документы?