Читаем без скачивания Черничная ведьма, или Все о десертах и любви - Лариса Петровичева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Энцо бросил взгляд в сторону кухни, и я заметила, как там скользнула тень: Лука грел уши.
— Идите сюда! — пригласил его Энцо. — Я должен кое-что уточнить.
Лука послушно вышел из кухни, вытирая руки полотенцем, лицо сделалось мертвенно-серым, и я прекрасно его понимала. Энцо открыл для него свой дом и кухню, не испытывая ни капли неприязни — но он все равно оставался инквизитором, и его доброта могла в любую минуту обернуться ловушкой. Лука понимал, что все это не так, что Энцо Саброра видит в нем не природного врага, а человека, но страх слишком глубоко въелся в него за много лет, и от него нельзя было избавиться за несколько дней.
— Посмотрите на меня, — голос Энцо звучал спокойно, но я почувствовала, как Лука напрягся, словно инквизитор собирался разложить на скатерти весь пыточный инструментарий. — Просто посмотрите.
Воцарилась напряженная тишина. Энцо и Лука смотрели друг другу в глаза, и я вдруг увидела, как над головой ведьмака поплыли растрепанные волокна серебристого тумана. Молниеносным движением Энцо выхватил одно, поднес к глазам и, прищурившись, заявил:
— Так я и думал. За вами в самом деле наблюдают. Видят вас, но не могут услышать то, что слышите вы. Иначе мы бы тут пропали, это точно.
Он прищелкнул пальцами, освобождая волокно — оно неспешно поплыло над столом, а затем растаяло: но перед тем, как оно растворилось, в воздухе вдруг возникло призрачное лицо — рыжий худощавый мужчина с пристальным взглядом бледно-голубых глаз одарил нас обаятельной улыбкой актера.
— Пелегрини, — оторопело прошептал Лука, и Торигроссо кивнул.
— Это он, точно. Как будто полицейская ориентировка.
Я сидела так, словно в стуле был гвоздь, на который я плюхнулась с размаху. Лука растерянно переводил взгляд с Энцо на Торигроссо, а потом на меня, словно пытался найти ответ на все вопросы, которые закружились у него в голове.
— Но зачем? — спросил он. — Я всего лишь хозяин кафе. Не больше.
— Я не великий знаток волшебства, — признался Торигроссо, — но вы же с ним знакомы. Мне рассказывали ту историю с вашим испытанием огнем, доктор принял в ней непосредственное участие.
Энцо утвердительно качнул головой.
— Да, некоторые ведьмы способны следить друг за другом, но только если они знакомы. Чинция Фальконе общалась с тобой, Эрна, когда приняла облик портного, но этого, видимо, мало, — он задумчиво провел пальцами по лицу и продолжал: — Но доктор Пелегрини не ведьмак. Я видел копию его личного дела среди отцовских бумаг, там нет никаких пометок о ведьмовстве.
Зазвенел колокольчик — в кафе вошла барышня в сопровождении юного кавалера: они сели за столик в углу, заказали один кусочек тарта на двоих и принялись щебетать и обмениваться поцелуями: кажется, им очень хотелось провести время вместе, но было негде. Я сидела, словно в тумане — мне казалось, что я падаю в какую-то вонючую яму, из которой никогда не смогу выбраться. Луке было не легче — он даже сел с нами за стол и уткнулся лицом в ладони. Я невольно обрадовалась тому, что сегодня шел дождь, и гостей, кроме влюбленной парочки, не было.
— Я прекрасно знаю, что в «Убежище» говорят проверяющим, — негромко, но твердо произнес Торигроссо. — «Это лучшая клиника страны, где работают люди с мировым именем. Все, что случилось с Чинцией Фальконе, трагический несчастный случай, но надо сделать все, чтобы он не повторился». Вот увидите, они под это дело еще гранты выбьют.
Энцо кивнул. От него веяло спокойствием и уверенностью, и я успокоилась тоже. Я твердо знала: он не допустит, чтобы кому-то из нас причинили вред.
В конце концов, это всегда было его жизнью, судьбой и сутью — спасать тех, кому нужно было помочь, и уничтожать зло во всех его видах.
Мне вдруг стало смешно. Совсем недавно я и представить не могла, что меня будет защищать такой человек, как Энцо Саброра. Если бы кто-то рассказал мне об этом, то я расхохоталась бы ему в лицо.
— Я уже отправил в «Убежище» письмо о том, что готов занять место моего отца в управляющем совете. Как думаете, как они нас встретят?
— Вас? — Торигроссо указал на меня и уточнил: — Она тоже едет? Зачем?
— Затем, что Эрна Уиллоу единственная ведьма, которая выжила после столкновения с Гексенхаммером. Даже самое малое прикосновение этого заклинания вызывает неминуемую гибель, поэтому сейчас она нуждается во всестороннем обследовании и лечении. То, что с ней случилось, может стать колоссальным толчком в развитии психиатрии и изучении мозга, — объяснил Энцо.
Торигроссо усмехнулся. Взгляд Луки наполнился холодом.
— Хотите использовать ее, как наживку? — поинтересовался полицмейстер. Лука не сказал ни слова, но было видно, что он подумал о том же.
— Мы уже говорили об этом, и я ничего не имею против, — решительно ответила я. — Если есть зло, то с ним должны бороться все. И ведьмы, и инквизиторы, и обычные люди.
В глазах Торигроссо проплыло искреннее уважение. Возможно, то, что я сказала, прозвучало слишком напыщенно — но я не могла не сказать.
— Я не сомневаюсь, что Чинция Фальконе была только цветочком, а в палатах «Убежища» лежат как раз ягодки, — добавила я. — И надо разобраться с этим, чтобы они не разбежались по миру.
Глава 8
Домой я вернулась уже вечером — дождь так и не утих, но к концу дня от приготовленных тартов не осталось ни крошки. Любители сладкого отправляли в «Белую цаплю» слуг — они оплачивали заказы и уходили с коричневыми бумажными пакетами, от которых пахло выпечкой, и в какой-то момент я даже пожалела о том, что не стала делать пироги с ананасом: они тоже разлетелись бы по заказчикам, которые просили «чего-нибудь вкусненького, неважно, чего». Когда я убрала в холодильник те чизкейки, которые будут подавать завтра, то Лука задумчиво поинтересовался:
— Ты не думала взять кого-нибудь в ученики? Сама видишь, как тут все сметают.
Он уже дал объявление о поиске судомойки и, судя по тому, что возле телефона лежала визитка агентства недвижимости, подумывал о том, чтобы расширяться.
— Надо бы, конечно, — согласилась я и призналась: — Мы с Энцо скоро уедем в «Убежище», я не знаю, кто тут будет работать вместо меня до моего возвращения.
Это в самом деле была проблема: я рассказала о ней Энцо, когда мы сели в вечерней гостиной за чашкой чая. Дождь лил и лил, деревья
