Читаем без скачивания Апокалипсис в шляпе, заместо кролика - Игорь Сотников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 3
И опять с утра одно беспокойство и переполох мыслей. Но уже не на одном месте, а с выходом и поиском решения стоящих проблем вне дома.
А вот когда Клава, поутру проснувшись не у себя в постели, а на полу, в прихожей, да ещё в обнимку с холодной гантелькой, в такой неожиданной ситуации себя обнаружила, то это обстоятельство её больше удивило, чем напугало. И при этом в голову к ней полезли совсем уж не конструктивные мысли. И она вместо того, чтобы задаться вопросом: «А когда я так незаметно для себя уснула?», берёт и радостно за собой замечает, насколько она неприхотлива и без особых для себя последствий личного и физического характера переночевала на полу.
А вот вопрос последствий Клаве показался интересным, и она сочла необходимым убедиться в своих выводах лично. А для этого следовало добраться до ванной и там взглянуть на себя в зеркало, и заметить …О боже, что со мной за ночь стало! – а вот здесь Клава действительно и по-настоящему испугалась, увидев себя в таком растрёпанном виде, где под глазами присутствовали синие круги, а на лбу появилось какое-то страшное, ясно, что злокачественное пятно (такое оно чёрное).
И если растрёпанность волос, вытягивающих за собой и приводящих в острое напряжение мысли Клавы, удалось быстро унять с помощью душа, а затем их возмущение было сглажено в укладку феном, а с кругами под глазами пришлось чуть подольше повозиться, смочив их успокаивающим раствором, а затем наложить на них слой молочка с кремом, то вот к этому пятну на лбу, имеющему все характеристики злокачественности, сразу вот так просто и не подступишься. И Клаве пришлось вооружиться пинцетом в одну руку и ватным тампоном, смоченным в спиртовой раствор в другую, чтобы для начала как-то к этому пятну подступиться и провести мероприятия по его дестабилизации. А то эта гадина закрепится на лбу, а затем начнёт распространяться по всей поверхности лба.
– Лучше сразу в петлю, чем жить с этой кляксой на лбу. – С отчаянием на грани отваги, Клава посмотрела на себя через призму этого пятна на лбу, которое, как она очень точно заметила, имело все цветовые и геометрические признаки свойственные кляксе. Но только в большем и не чернильном исполнении. А вот если лбом мимо подушки сильно промазать и попасть им прямиком в тюбик с гуталином, по нынешнему как-то иначе называемом, но от этого его целевое назначение не меняется, – усилить лицевую привлекательность носителя этих, так отлично начищенных туфлей, – то можно как раз в такую кляксу вмазаться.
Ну а так как Клава была слишком далеко и высоко стояла от таких ножных подробностей, – за чистоту обуви отвечал Тёзка (а как он хотел(!), если хочешь гордиться своей супругой и за её спиной важничать, то придётся на коленках с ножной щёткой потрудиться), – то она слишком недостаточного для себя понятия имела насчёт свойств тюбиков с этой чёрной пастой, в один из которых она и вляпалась, уснув на полу.
Но всё то хорошо, что хорошо кончается и ватным тампоном со лба стирается. Но как только Клава в этом успокаивается, как она вспоминает то, что её привело в такое состояние на полу, где она и не спала в общем, всю ночь нервно вздрагивая от каждого удара ветвей деревьев по окнам, да ещё и грозящий всем заблудшим душам гром, издалека не слишком способствовал её покою.
– И что же мне делать? – задалась вопросом Клава, глядя на себя в зеркало, видя там не только себя, но и в проём двери коридор и часть гостиной. Куда она мысленно проследовала и, добравшись до окон, заглянула в них. Там она сейчас мало что увидела и повернувшись обратно, посмотрела на телефон, всё по-прежнему лежащий на столе, куда она его бросила. – Позвонить? – задалась к самой себе вопросом Клава. – И кому? – парировала сама себе Клава.
– Ему я звонить сейчас точно не буду. – Несколько не ровно и даже зло пробурчала Клава, что говорило о том, что Клава разозлилась на Тёзку, подвергнувшего её таким страшным испытаниям, со сном на полу, где заместо подушки у неё под головой лежала гантелька. И хотя имелась огромная вероятность того, что и Тёзка был подвергнут не менее сложному испытанию, – его забросили в джунгли в одном неглиже, мол, справишься и отобьёшься от местного бича, комарья, то хорошо, а если нет, то тебе это уже и не будет важно, – всё-таки Клава хрупкая девушка, для которой сон на полу, да ещё в таком нервном сопровождении, всё же идёт не полностью на пользу. И как бы она не храбрилась и потом за себя ей не было стыдно, всё же она никогда не забывает того, кто создал для неё такие условия комфорта. Вот и слегка злится на Тёзку.
– Тогда кому? – задаётся новым вопросом Клава. И тут же жестоко к себе отвечает, вспомнив то присланное ей сообщение. – Пока никому. Сперва нужно разобраться, что к чему, и собрать хоть какую-то информацию. – Здесь Клава развернулась в сторону выхода из ванной, и всё, замерла на месте, уткнувшись в новую преграду.
– И куда собралась? – вопросила себя Клава с долей злорадного ехидничания. – Они, наверняка, круглосуточно следят за домом. – С тем же злорадным подтекстом добавила Клава, сбивая себя с ног и усаживая на край ванны.
– И что теперь делать? – по новому кругу ставит этот вопрос перед собой Клава. А та, кто в ней злорадствовала и не знает ответа на этот вопрос, разводя руки и всю ответственность на принятие решений возлагая на хрупкие плечи Клавы, кто себя так всегда выставлял самостоятельной, кто никого и главное, умных советов слушать не слушал, всеми своим действиями указывая на то, что я сама себе хозяйка и на уме, и если будете ещё мне тут указывать, то я и послать могу. А вот сейчас, когда все эти качества самодостаточности нужно продемонстрировать, вы, Клава, свои плечики присутулили, в лице стали жалостливо и так несчастно выглядеть, что прямо сердце за саму себя разрывается, а уж за глаза и говорить не надо, они начали заливать накатывающими слёзками, и никакой в вас нет убедительности.
И Клава под давлением всех этих тяжеловесных обстоятельств, уже собралась было уткнуться в свои натёртые об пол, ссадинами коленки, как вид кровоподтёков на её коленках,
