Читаем без скачивания Жизнь замечательных братьев - Redhat

Окунув голову в думоотвод и провалившись во мрак, Ремус инстинктивно прикрыл глаза рукой – в темноте болезненно–ярким пятном мигал экран колдовизора. Прищурившись, оборотень попытался хоть что‑то разглядеть – свет экрана выхватывал угол старомодного кресла, на котором лежала кучка одежды, край дивана и покрытый тонким ковриком пол. Справа в глубине комнаты висел странный мерцавший шар; присмотревшись, Люпин понял, что это отражение колдовизора в чем‑то полированном – круглом и более мутном, чем обычное зеркало. Видимо, именно эта деталь показалась Хмури важной, но оборотень не мог взять в толк, как попросить служанку отвести его «в комнату с колдовизором и отражением на стене», и не выглядеть при этом подозрительным идиотом. Ремус осторожно двинулся в сторону «зеркала», но тут экран потух.

Несмотря на то, что это были всего лишь воспоминания, Люпину стало не по себе. Темнота Пожирательского замка так же отличалась от мрака Запретного Леса или коридоров Хогвартса, как ночной кошмар от спокойного сна. В чернильной тьме вервольфу чудилось, что неведомой высоты потолок грозился обрушиться, с карнизов и стропил вот–вот полетят стаи летучих мышей, а бушевавший за окнами шторм ворвется в комнату, сметая все на своем пути. Похолодев, Ремус прислушался, но давящую тишину не нарушало ничего, кроме тиканья часов. Затем на диване послышалось шуршание и возня, и зажегся голубоватый Люмос.

Оборотень невольно сделал шаг вперед. Последние три года они встречал Тонкс чуть ли не каждый день, но теперь словно впервые увидел ее. В мягком свете курносое личико Нимфадоры приобрело бледность и резкость, но в четких линиях рта, тонких бровей и чуть наморщенного лба не было и признака повседневной показной беззаботности или аврорской деловитости. Подобное выражение лица Ремус видел лишь однажды, в далекой школьной юности, когда директор Дамблдор вызвал его в кабинет после особенно тяжелого полнолуния. В ту ночь Люпин вел себя более агрессивно, чем обычно – бросаясь на стены Визжащей Хижины, он серьезно поранился. Мадам Помфри залечила глубокие порезы, но Альбус счел нужным побеседовать с Люпином наедине. Он смотрел на Ремуса взглядом, полным такого сострадания, серьезности и желания изменить невозможное, что маленький оборотень впервые не постеснялся постороннего, дал волю чувствам и разрыдался. Он плакал и плакал, и Дамблдор не останавливал его, позволяя до конца выплеснуть всю досаду и горечь. А когда Ремус успокоился, его угостили чаем со сладким пирогом; потом директор заговорил о разнообразных средствах для облегчения трансформации, и Люпин был молча благодарен за то, что, несмотря на проявленную слабость, с ним беседовали как со взрослым.

Именно с такой добротой и сочувствием Нимфадора смотрела на спавшего рядом с ней мужчину. Во сне Лестрейндж будто с чем‑то боролся: его лицо было нахмуренным, а дыхание – прерывистым и хриплым, левая рука с меткой судорожно комкала край одеяла. Тонкс положила светившуюся палочку на подушку, протянула ладонь и осторожно погладила Пожирателя по плечу.

— Рабастан, – шепотом позвала она. – Раба! – мужчина дернулся и очнулся; тяжело вздохнув, он улыбнулся девушке, поднес ее руку к губам и поцеловал.

— Это снова был тот кошмар, да? – спросила Тонкс; Лестрейндж кивнул и безрадостно ухмыльнулся. – Послушай, тут нет ничего смешного. С этим надо что‑то делать – как можно мучиться столько лет?

— Мучиться и мучить других, — задумчиво добавил Рабастан. – Ты это хотела сказать? – Нимфадора молчала. – Руди твердит то же самое, что я боялся и ненавидел отца, а сам стал похожим на него…

— Возможно, ты старался таким образом… найти ему оправдание? – предположила Тонкс; Люпин вспомнил главу из маггловской книжонки по психологии, валявшейся в библиотеке аврората. – Ты словно играл его роль, и не заметил, как перестал быть самим собой?

— Да я всегда был головной болью, — снова усмехнулся младший Лестрейндж, ласково сплетая пальцы Доры со своими. – Вечно дрался, кусался, брыкался… у меня почти не было друзей, только школьные приятели Руди. А в Хогвартсе я быстро нашел подходящую компанию, теперь мы все… помеченные. В детстве отец частенько говаривал, что маме повезло — лежит в могиле и не видит, каким дракловым отродьем я расту. Мама умерла сразу после того, как я родился – может быть, это я ее убил…

— Мерлин великий, Раба, не говори так! – испугалась Тонкс, крепче сжимая его руку и придвигаясь чуть ближе. Воспоминание перед глазами Люпина словно подернулось дымкой, Люмос потух, и около минуты оборотень провел в гнетущей сумрачной тишине, ожидая, что же будет дальше. Часы заскрежетали и пробили три раза; туман постепенно рассеивался, очертания мебели и фигур на диване становились четче, но прежде чем Ремус услышал еще что‑нибудь из разговора, какая‑то сила потащила его вверх, и вервольф вновь очутился в домашнем кабинете Хмури.

— Долго же ты там висел! Времени больше нет – вот, Артур аппарировал какой‑то совсем не в себе. Арчи, да не ори так, это Ремус под Оборотным! – успокоил соратника Шизоглаз.

— А–а–а!.. Ох, Аластор, мог бы и предупредить! – мистер Уизли боязливо поежился и убрал волшебную палочку. – Кстати, Рем, мантия тебе явно великовата.

— Если бы только это! – раздраженно воскликнул Хмури. – Он больше похож на шармбатонскую девицу, чем на Пожирателя!! Люпин, не тереби бороду, будто она приклеенная и вот–вот отвалится! И вообще, чего стоишь — иди, тренируйся перед зеркалом, у тебя еще два часа! – Шизоглаз махнул рукой в сторону крошечной гардеробной, где хранилась уйма потертых и поношенных «маскировочных» костюмов, тяжело опустился на стул и призвал стакан остывшего чая.

— С чем пожаловал? – буркнул он Артуру, делая глоток. – Я жду Снейпа с новостями насчет антидота.

— У меня тоже есть новости, но весьма плохие, — горестно промолвил мистер Уизли; он сел за стол, собрался с духом и выпалил: — Молли рвет и мечет – требует, чтобы я привел тебя с Ремусом. Она… она узнала про «МОПС».

— Раба, что с тобой? Ты не рад снова взяться за дело? – удивился Родольфус, глядя на смертельно побледневшего брата.

— П–п–почему же… оч–чень р–рад, — выдавил Пожиратель; под одеялом он так сжал руку в кулак, что ногти впились в ладонь. – Надеюсь, от этих заложников будет больше толка, чем от грязнокровок, которых мы поймали в прошлый раз, — добавил младший Лестрейндж, призвав на помощь все свое хладнокровие. – Только как бы Тони не провалил операцию…

— Долохов?! Странные у тебя шутки – это ведь не Люциус в Министерстве; Антонин скрутит авроров одной левой! – уверенно возразил Руди. – Мы с Беллатрикс приглашены на Особо Тайное собрание у Повелителя: думаю, там будут обсуждать дальнейшие действия касательно пленных. А тем временем…