Читаем без скачивания Профессия: аферист игра на интерес - Аркадий Твист

— …Даже в самых отдаленных уголках моего мозга не было желания обмануть этого гражданина. Все это чудовищная ошибка. Вся моя беда в том, что я стал разговаривать с незнакомым человеком по поводу покупки чеков, которые мне были нужны, чтобы купить подарок матери к ее юбилею. Знаю, что этот поступок является противозаконным, и здесь я виноват. Но обмануть — Боже упаси.

Он получил три года с отбыванием в колонии общего режима. Это был низший предел статьи.

После суда он вновь попал в «карантинку», где пробыл еще некоторое время.

Чудесным солнечным утром их с Казбеком вывели из камеры.

— Идем на Матросскую Тишину, — сказал Казбек. Остановились у кастелянши, которой необходимо было сдать постель и белые футболки. Они выдавались вновь прибывшим в Бутырку, но, как оказалось, только на то время, пока те находятся в этой тюрьме. Тося не хотел сдавать футболку и положил ее на дно баула.

— Футболка утеряна, — заявил он кастелянше.

— А у него? — обратилась она к Казбеку.

Тот сказал, что тоже потерял.

— Тогда напишите по заявлению с просьбой вычесть стоимость футболки из ваших лицевых счетов, — объявила женщина.

Тося взял предложенный лист бумаги и стал писать. Казбек продолжал стоять с невозмутимым видом.

— Иди пиши, — донимала его кастелянша.

Этапирующий их надзиратель сказал:

— Он сидит у нас уже третий год, а за все это время нигде не написал ни единого слова. И этого писать не хочет.

— Тогда ты напиши за него.

И тот принялся царапать по бумаге.

ОБМАНУТЫЙ АФЕРИСТ

Их привезли в тюремную больницу Матросской Тишины. Тюрьма эта была на порядок хуже Бутырки: более серая и неприглядная, с асфальтированными полами и присутствием клопов, о существовании которых Бутырке неизвестно. Здесь Тосю с. Казбеком разлучили.

Пробыв около месяца в больнице, Тося был переведен в камеру, которая называлась «осужденка». Располагалась она в полуподвальном этаже. В ней было душно и жарко. Немного осмотревшись, Тося заметил, как один из парней украдкой на него поглядывает. При этом он ежился, когда их взгляды встречались. Тося присмотрелся к парню и понял, что где-то его видел. Он подошел к нему со спины и сказал:

— Ты делаешь волны, которые доходят до моего берега.

Тот обернулся и принялся подобострастно трясти Тосе руку. Натрясшись вдоволь, сказал:

— Я тебя сразу узнал. Но хочу попросить не рассказывать никому о том случае на Таганке. Сам понимаешь. Я пользуюсь здесь определенным авторитетом. А тот случай может подорвать его.

Тося заверил, что никому ничего рассказывать не будет, и только тогда вспомнил, как однажды спешил в «Березку», чтобы поменять тысячу чеков — две бумажки достоинством по пятьсот каждая. До закрытия магазина оставалось несколько минут.

У входа к нему подошел парень и, узнав, что Тося не прочь обменять чеки на рубли, с удовольствием предложил свои услуги. Он достал пачку денег, состоявшую из двадцатипятирублевок и полтинников, и протянул Тосе. Тот понял, что это «ломщик», и, считая, «отломал» половину полтинников.

Узнав, что денег не хватает, «ломщик» не поверил этому и попросил их вернуть для пересчета. Тося устроил скандал.

— Да я за эти чеки в Афгане, под пулями!.. - кричал Тося.

Вдруг он растерялся, не зная, что сказать дальше. Закричал:

— Был бы у меня наган, я бы тебя застрелил! Аферист! Жизни от вас людям нет!

Тот выхватил у Тоси деньги и подался прочь от полоумного скандального военного.

Как только он скрылся из виду, Тося бросился в метро. Там он замешкался, так как не имел пяти копеек, а у разменной кассы стояла очередь. Заметив девушку, опустившую пятак в горло автомата, Тося подбежал к ней и крепко обнял сзади. В таком виде они вдвоем проскочили электрического стража.

Подошел поезд. Заходя в него, он глянул в сторону входа. Там «ломщик» сражался с контролером, стоявшим у него на пути. «По-видимому, нету пяти копеек», — подумал Тося, когда закрылись двери и поезд стал набирать скорость. В душе он посмеивался над тем, что встретил терпилу в тюрьме, но как и пообещал, никому об этом не сказал.

Тося ездил в суд знакомиться с делом. Поэтому большую часть дня он проводил в «этапках».

Однажды услышал в разговоре двух парней имя Чирик. Тося знал, что к этому моменту Эдик осужден и вот уже полгода находится на зоне. Один из знакомых сообщил Чирику о мужике, у которого имеется двести тысяч рублей. Эдик, узнав место жительства богатея, отправился к нему со своими друзьями.

Они долго били и пытали упрямца. Применяли различные орудия пыток. Тот корчился от боли, но денег не давал.

Эдик с друзьями вывезли богача на кладбище, где бросили связанного в вырытую яму. Сверху положили лист фанеры и стали засыпать. После нескольких минут монотонного стука земли о фанеру у богача сдали нервы, и он отдал двести тысяч. Как выяснилось, более денег у него не осталось.

Он отнес заявление в милицию. Чирика поймали и осудили на шесть лет.

Тося обратился к парню:

— Как зовут Чирика, о котором ты говоришь? И когда парень ответил: «Эдик», Тося узнал у него номер камеры, в которой тот повстречал Чирика.

В этот же вечер он «отогнал в эту хату коня» для Чирика и получил ответ, в котором говорилось: «Тося, очень сожалею, что ты здесь. Но тем не менее рад тебя слышать. Вкратце расскажу свою историю. Терпила дал заяву, и меня закрыли. Потом мусора возбудили дело против него. Сейчас он идет по статье „Хищение в особо крупных размерах“ со значком прим… А меня записали в свидетели. По этой причине не везут на зону. Если какие трудности, сообщи. Буду рад помочь. Чирик».

Прочитав это письмо, Тося вспомнил слова Эдика: «Основное правило профессионала — не забирать у фраера всех денег. Оставить половину. В этом случае он никогда не пойдет давать заяву».

«Видимо, Эдик позабыл это золотое правило», — подумал Тося.

Еще около месяца Тося пробыл в этой камере. Затем его увезли на Красную Пресню, где он ждал этап на зону еще полтора месяца.

Красная Пресня — это пересылочная тюрьма. Здесь заключенные пытаются выяснить отношения, которые возникли между ними в процессе сидения под следствием. Здесь ищут виноватых, чтобы совершить над ними справедливое возмездие.

РЫБНЫЙ ДИРЕКТОР

Большой этап прибыл на вокзал. Вагон, в котором перевозят заключенных, называют «Столыпин». В нем этапируют людей с различными мерами наказания. Здесь женщины находятся рядом с мужчинами, разделенные тонкой перегородкой. В вагоне также имеются две камеры для «смертников».

Тося приметил интересную девчонку и договорился с конвоирующим их солдатом, уплатив ему сто рублей, что тот оставит их на один час в пустующей камере смертников.

Здесь он обрушил на нее страсть выдержкою в один год тюрьмы. Когда солдат сообщил, что время закончилось, и повел усталую девушку на прежнее место, Тося удобно устроился на наре и задремал.

Он дал вернувшемуся солдату еще двадцать пять рублей и попросил какое-то время его не беспокоить. Тот согласился. Тося закрыл глаза и погрузился в воспоминания. Но тут открылись двери, и он увидел большого полного человека с мощным баулом. Тот присел рядом. Разговорились.

Выяснилось, что тот работал генеральным директором объединения «Океан» при министерстве рыбного хозяйства. Он основал большую сеть магазинов во многих городах страны. Пять лет назад был громкий процесс, в результате которого министра рыбного хозяйства «разменяли».

Тося расположил к себе уже немолодого директора, и тот стал подробно рассказывать о пережитом.

— Сейчас еду из Лефортово, — говорил он, — где просидел почти полгода. Пять лет назад меня приговорили к пятнадцати годам. И каждый год с зоны вывозят в Лефортово. Это тюрьма, где все с тобой разговаривают на «будьте любезны». Сколько раз меня водили из камеры на допрос — ни разу я не встретил никого из заключенных в коридоре. Такое впечатление, что тюрьма пуста. Но, конечно же, это не так.

Как противны следователи со своей любезностью! Каждый допрос начинается со слов: «Не желаете ли кофе?» А затем таким же тоном задаются вопросы, один провокационное другого. Доводят до такого нервного напряжения, что возвращаюсь в камеру как выжатый лимон.

Был такой случай. В камеру попал контрабандист, а через стенку сидел его подельник. Он простучал всю стену и нашел в ней какой-то просадочный шов, через который они могли перестукиваться при помощи азбуки Морзе.

Он стучал один день, а на второй, как только подошел с ложкой к стене и начал стучать, открылась дверь, в которой стоял следователь вместе с надзирателем.

«Что это вы там делаете?» — спросил следак.

«Я здесь давлю клопов», — глядя на ложку, ответил тот.

«Вы хотите сказать, что больше ничем у этой стены вы не занимаетесь?» — не унимался следователь.