Читаем без скачивания Мальчики с бантиками - Валентин Пикуль

– Вы отвечайте конкретно. Проблески света прожектор дает за счет чего? Как рождаются световые точки и тире?

– Включают прожектор или выключают, – ответил Савка.

– Вопроса не знаете. Прожектор на походе постоянно врублен в бортовую сеть. А рефлектор его закрыт ширмами. Движением рычага сигнальщик то откроет их, то закроет.

С передачей флажным семафором фразы «Отбуксируйте меня в гавань, имею пробоину» Савка справился. Потом Фокин отошел подальше от юнги, прижал к груди коробку Ратьера, и в лицо Савке ударил резкий и острый пучок света. Пальцы старшины защелкали клавишами; в проблесках родилось первое слово «прошу»… после чего Савка сбился. Просил повторить.

– Читай заново, – сказал ему Фокин, досадуя на оплошку.

Савка надеялся, что Фокин станет повторять фонарем прежний текст, запомнив это начальное «прошу». Но Фокин целиком перестроил фразу, и в голове Савки все перепуталось… Ратьер, жалобно мигнув, угас в руках доброго старшины.

– Эх, Огурцов, подвел ты меня. А я-то думал…

– Тройка! – прозвучало от стола комиссии.

Савка готов был сквозь землю провалиться.

– Расквасил ты нам все, – выругал его Московский.

Рядом шагал в строю собрат по несчастью Федя Артюхов.

– Прямо зубы стучат, – признался он Савке. – Завтра-то у нас морпрактика. Принимать будет сам Аграмов. По его книгам учились, ему же и отчитываемся. Стыдно, если срежусь.

Федя подарил классу на этот раз пятерку, сразу повеселел.

– Валяй и ты! – сказал он Савке. – Ничего не бойся.

В кабинете морской практики глядят со стен портреты русских флотоводцев. Пахнет матами и лаками, манильской пенькой; на фанерном стенде висят образцы самых сложных морских узлов. Под стеклянными колпаками замерли модели эсминцев, подлодок и славных фрегатов прошлого. Готовясь отвечать, под портретами вдоль стены уже стояли Джек Баранов – под Нахимовым, Финикин – под Ушаковым, а Савка со своим билетом укрылся под бородой Макарова.

– Кто из вас готов? – спросил их Аграмов.

– Юнга Эс Огурцов готов, – шагнул Савка к столу.

– Без подготовки?

– Без. Вопрос первый. Перечислите разновидности шлюпок, какие знаете, и в чем их основные отличия?

– Так. Прекрасно, – крякнул капитан первого ранга, посуровев.

Савке невольно вспомнилась школа. Сдаешь урок по Лермонтову, но смотрит на тебя не Лермонтов, а учительница, которая и сама-то Лермонтова в глаза не видела. А здесь сдаешь экзамен – и перед тобой сидит сумрачный, внушительный, грозный любимый автор твоих учебников. Савка лихо перечислил все баркасы, ялы, тузики, катера, вельботы, двойки, четверки и фофаны. Закончил перечень знаменитой на флоте шестеркой.

– Сколько шестерка берет людей на веслах?

– В тихую погоду до тринадцати человек.

– Второй вопрос!

– Есть второй! Где находится спардек и шкафут?

– Можешь не отвечать, – сказал Аграмов. – Это и любой котенок знает, где спардек, а где шкафут… Лучше подумай: каким способом корабль может избавиться от нарастания на корпус морских микроорганизмов, не прибегая при этом к захождению в доки?

– Надо завести корабль в реку или лагуну с пресной водой, попав в которую морские микроорганизмы отомрут сами по себе.

– Добро. Какой у тебя третий вопрос?

– Детский, – ответил Савка. – Каким способом крепится якорная цепь за корпус корабля?

– На детский вопрос дай недетский ответ.

– Есть. Существует выражение: «Трави до жвака-галса». Это значит, что вслед за якорем на глубину травится цепь во всю длину, а конец цепи посредством глаголь-гака намертво соединен с кильсоном корабля особым устройством жвака-галса.

– Добро. Зачем там вмонтирован глаголь-гак?

– Когда кораблю необходимо срочно освободиться от якоря, а нет времени для выбирания его с грунта, – ну, скажем, при внезапной бомбежке, – тогда глаголь-гак может быстро отдать цепь.

– Пять. Иди. – Аграмов повернулся к Финикину и Баранову. – Вы готовы?

А впереди еще метеорология, рулевое дело, маневренность и поворотливость корабля, служба погоды и времени, политзанятия. «Мне нужны только пятерки, – внушал себе Савка, – только пятерки!»

На одних «отлично», без сучка и задоринки, шел в классе впереди всех Коля Поскочин. Вечером в кубрике он «травил до жвака-галса» цепь своей бесконечной памяти. Сейчас его якорь подхватил с грунта забвения несчастную «Данаю»…

– …была очень красивая женщина. Она приходилась дочерью Акризию, но оракул Акризию предсказал, что он погибнет от сына Данаи. И вот Акризий, мужик подлый, заключил Данаю в темницу. Но о красоте ее уже прослышал Зевс-громовержец. Чтобы проникнуть в темницу, Зевс просыпался на Данаю золотым дождем. От Зевса она породила Персея, который совершил в жизни немало подвигов. Когда поганый Акризий услышал первый крик новорожденного, он велел Данаю с сыном заточить в ящик и бросить его в морские волны. Но волны прибили их к берегу, после чего отважный Персей отрубил башку горгоне по имени Медуза…

– Вот шкет! – удивлялся Росомаха. – Откуда ты это знаешь?

– Просто я любопытен. А книги читаю внимательно.

Вскоре он опять повесил в кубрике «Данаю», но уже другую.

– Что я вижу? – узрел ее остроглазый Кравцов.

– Тициана! – вздохнул Коля Поскочин. – Хотя рембрандтовская «Даная» мне нравилась больше этой.

– Ты погоди со своим Тицианом. Откуда здесь дама?

– Все та же Даная, осыпанная золотым дождем. Вы мне сказали, что рембрандтовскую нельзя. Чтобы я поискал другую! Вот я и нашел тициановскую. Согласитесь со мной, товарищ лейтенант, что в соловецких условиях это было нелегко…

Кравцов потянулся к картинке:

– Эту тоже нельзя. Поищи другую.

Коля ответил, что он поищет. Выбор у него большой: Данаю писали еще Боль, Госсарт, Корреджо, Блумарт, Караччи, Бланшар, Варикс, де Брейн, Каольварт… И лейтенант отступился:

– Жук ты порядочный! Тебе бы в архиве флота работать… Ладно. Пускай уж висит эта. А то найдешь… Черт тебя знает!

И все привыкли к «Данае». Что тут дурного?

А дальше Савка – словно заколачивал гвозди: пять, пять, пять, пять. Вот и последний экзамен – электронавигационные инструменты. Савка пошел на экзамен, как на праздник. Теперь он не волновался. Как гурман смакует острые соусы, так и Савка с наслаждением впитал в себя новые понятия: альтернатор, вендмотор, блуждающие токи, статор, дроссель, беличье колесо, соленоид, реверс… Жизнь улыбалась! Сам, по велению собственного сердца, Савка решил стать не только рулевым-сигнальщиком, но и обрести вторую флотскую специальность – штурманского электрика. Он еще не знал, каким важным было это решение!..

Принимали зачет мичман Сайгин с неизменной улыбочкой, элегантный лейтенант Зайцев и… Плакидов, вызывавший у юнг дрожь в коленках. Инженер-капитан третьего ранга был строг и, как выяснилось, знал устройство гирокомпаса ничуть не хуже, чем поворотливость и маневренность кораблей. А мичман Сайгин, завидев Савку, совершил большую ошибку с точки зрения педагогики. Огурцов едва потянул к себе билет, как он сразу влепил ему в табель пять с плюсом. От этого суровейший Плакидов моментально взъярился на Савку, как на личного врага своего.