Читаем без скачивания Влюбленный призрак - Джонатан Кэрролл

Почти каждому пару раз в жизни приходилось приближаться к поистине вещим снам, снам, в которых вам возвещается утраченная истина. Возможно, эта истина открылась вам на первом свидании, или это произошло однажды, волшебным вечером в Стамбуле, или во время танца, или когда вы гуляли у озера под дождем. Это переживание вы ни за что на свете не обменяли бы на другое. Как соблазнительно, если бы можно было каким-то образом вернуть себе эти мгновения и жить в них вечно!

— О чем ты думаешь, Дани? Ты выглядишь такой далекой.

Впервые с тех пор, как Даньелл погрузилась в глубины памяти, она наяву услышала голос Декстерa Льюиса, а не вообразила его. Она больше не была взрослой женщиной, слушавшей девушку. Она и девушка стали буквально единым целым, заново переживая вечер в «Лотосовом саду».

Она глубоко вздохнула и посмотрела на сидевшего напротив восемнадцатилетнего Декстера Льюиса. У него была незагорелая кожа. Это она забыла. Но помнила, что он любил черные рубашки. Она помнила ту черную рубашку, в которой он был сегодня. Он не застегнул пуговицы на груди, но был чересчур худеньким, чтобы так откровенно выставлять напоказ шею и грудь. Она почувствовала прилив любви к нему за то, что ради нее он пытался выглядеть взрослее, чем на самом деле.

Она ответила:

— Я просто подумала, как случайно мы встретились. Это просто пронеслось у меня в голове. Не знаю, откуда является эта мысль?

Декстер выглядел смущенным.

— Как «случайно»?

Девочка спросила о том же самом внутри ее головы: «Случайно?»

Расстроенная тем, что сболтнула это по неосторожности, женщина выпрямилась. Она постаралась как можно лучше сгладить впечатление от своего ответа.

— Но ведь мы с тобой познакомились случайно. Это же был случай. Это ведь было таким совпадением, знаешь? Какие были шансы на то, что это произойдет так, как произошло?

Декстер по-прежнему выглядел сбитым с толку.

— Дани, мы познакомились на уроке по американской истории. Мы же сидели за одной партой. По-твоему, это случай?

Пока Даньелл подбирала слова, соответствующие разговору между подростками, в том мире, где она теперь обитала, Бен Гулд медленно шел по коридору к ее квартире. После первоначального шока, который он испытал, увидев танцующую старуху, он вышел и тихонько прикрыл за собой дверь. Он понятия не имел, зачем она это делала, но предположил, что, какими бы ее резоны ни были, старая карга вряд ли захочет, чтобы посторонние видели, как она танцует в чем мать родила. Но он ошибался. Ей было все равно, потому что к этому времени она уже целиком погрузилась в свое прошлое. Она обитала в мире, настолько удаленном от ее непосредственного окружения, что потеряла с настоящим всякую связь.

Если бы Бен мог видеть сквозь двери каждой квартиры в доме и понять, что в них происходило, он был бы поражен. Потому что все жители дома 182 по Андерхилл-авеню, которые были в это время не на работе, пребывали в разнообразных моментах давно прошедшего времени. Как у Даньелл в «Лотосовом саду» и старухи, нагишом танцующей перед своим парнем, от прочих жильцов остались лишь тела. Их сознание находилось в глубинных слоях памяти.

Как только Даньелл решила полностью перенестись в тот вечер в ресторане «Лотосовый сад», напор прошлого, которое она высвободила, стал настолько непреодолимым, что оно вышло из ее квартиры в коридор, а затем проникло во все остальные помещения здания и затопило собою весь дом. Жильцы, уставшие от тусклой пустоты текущего момента, мгновенно поддались этой магии.

Один мужчина, сидевший в застиранных шортах-бермудах и рубашке, смотрел в чашку с кофе. Он снова стал думать о том, как служил в морском корпусе в лагере Лежене, — в частности, об одном летнем дне. Ему тогда было двадцать семь, и он только что женился. В тот день было жарко. Он любил свою жену и чувствовал, что она тоже его любит, чувствовал всякий раз, когда они были вместе. Как он мог так долго жить без нее? Ему нравилась его работа, и он хорошо ее выполнял. Его служба была важной и почетной. Если бы дела не пошли из рук вон плохо, он оставался бы в корпусе вплоть до отставки, а потом поступил бы в полицию в каком-нибудь маленьком городке.

Он помнил, какой запах стоял в воздухе тем летом: спелый и сочный запах августа в Северной Каролине. Он помнил платье без рукавов, которое было на его жене, когда он тем утром выходил из дома. Он помнил цвет пузырька с лаком для ногтей, стоявшего на сосновом кухонном столе. Все окна были открыты, и в них задувал ветер, поднимая шторы.

Его автомобиль с откидывающимся верхом был почти новым. Вскоре, когда у него будет отпуск, они поедут к океану. Подъедут ночью прямо к воде и будут сидеть в машине, глядя на падающие звезды. Стоя на парковке военной базы, он сунул руки в карманы брюк. Глядя в васильково-синее небо, он несколько мгновений грезил наяву о первой поездке к океану со своей молодой женой. Именно тогда, в одно из этих мгновений, он достиг вершины своих жизненных устремлений.

Тридцатью годами позже, глядя в полупустую чашку с холодным кофе, он переместился прямо в это воспоминание и, как только понял, что это возможно, не захотел возвращаться.

Прыгая на батуте со своей давно умершей сестрой-двойняшкой, сидя в деревянном доме во время вьюги, делясь со своей невестой сэндвичем с болонской копченой колбасой, аккуратно разбирая часы, изготовленные бельгийским часовщиком в Брюгге… По всему зданию все жители один за другим меняли свое скучное настоящее на лучшее время своей жизни и оставались там.

— На помощь!

Бен услышал это, когда готов был взяться за дверную ручку Даньелл. Посмотрев налево, в нескольких футах дальше по коридору он увидел Лоцмана, то появляющегося, то исчезающего из виду.

Как слабый сигнал по радио, пес был виден несколько секунд и потом на несколько секунд пропадал.

— Помогите!

— Как? Что мне сделать?

Лоцман попытался что-то сказать, но исчез. Когда он ненадолго показался снова, то, прежде чем исчезнуть, успел сказать только одно:

— Создай верца.

— Что? Что сделать? — спросил Бен неизвестно у кого, потому что вокруг него уже никого не было. Он смотрел на то место, где был Лоцман, надеясь, что пес появится опять, но тот не показывался.

Создай верца.

Это такие собакообразные существа с огромными глазами и без ушей. Багровые слова и завитки на белых телах. Создать верца?

Как?

Две женщины стояли перед многоквартирным домом в тревожном ожидании, не решаясь что-либо предпринять. Лин понимала, что без своих сил она ничем не могла здесь помочь. Она не знала, злит ли ее это или возбуждает. В каком-то смысле все для нее было внове, потому что сейчас у нее были только человеческие возможности.

Входная дверь неожиданно хлопнула, распахнувшись, и к ним выбежал Бен. По тому, как он двигался, обе женщины подумали, что он побежит дальше по улице, как кошки, но этого не случилось. Подбежав к ним, он схватил Лин за руку и с силой потянул ее вслед за собой.

— Быстрей. Быстрей.

— Что такое? Что ты делаешь?

— Ты должна пойти со мной, Лин. Прямо сейчас. — Чуть помедлив, он сказал Фатер: — Тебе надо оставаться здесь. Я не знаю, что там случится, так что, пожалуйста, подожди, пока мы за тобой не придем.

— Ну тебя к черту, Бен. Я иду с вами. Пойдем.

Она не стала дожидаться его ответа.

Бен прожил с ней достаточно долго, чтобы распознать сейчас и ее тон, и жест, ясно выражавший: и не вздумай со мной спорить. Когда они были детьми, Фатер Ландис часто колотила и своего брата, и сестру. Она была не той женщиной, кому можно бросать вызов, если она злится или уверена в своей правоте.

Увидев их перепалку, женщина, некогда бывшая привидением, еще сильнее влюбилась в Фатер. Ну и твердость! Даже Лин не решалась входить в здание теперь, без своих сил и какого-либо представления о том, что там происходит, но только не Фатер. Молодец, девочка!

Они втроем поднялись на этаж Даньелл. По пути Бен описал им обнаженную танцующую старуху и исчезающего пса. Это звучало смешно, безумно, но было правдой. Никто из женщин ничего не сказал. Они хотели все увидеть своими глазами.

На протяжении семи ступенек лестницы Фатер думала о пончиках. О больших, пышных, свежеиспеченных золотистых глазированных пончиках только что из коробки. О том, как чудесно позавтракать ими, вместе с чашкой обжигающего кофе.

Почему она подумала о пончиках именно сейчас? Потому что впереди нее шел Бен. Она смотрела на его спину, пока они поднимались по лестнице, и безо всяких причин это напомнило ей об одном случае, когда они жили вместе. Однажды воскресным утром посреди зимы он вошел в спальню, еще не сняв своего тяжелого серого пальто. В руках у него был поднос с двумя дымящимися чашками кофе и коробка персикового цвета, полная горячих свежих пончиков, которые он вышел купить, пока она спала. Накануне вечером, прежде чем они занялись любовью, она много говорила о том, как любит на завтрак пончики, и вот они были здесь. Резкий аромат кофе и запах только что испеченных пончиков донесся до нее через комнату, пока он приближался. Никто из них не произнес ни слова, пока он ставил поднос на кровать. Она была так очарована и тронута его заботой, что лишилась дара речи. Она послала ему воздушный поцелуй и потянулась за пончиком. Он остановил ее, вытащил первый из коробки и протянул Лоцману, который оставил свою корзинку в углу и подошел к ним. Пес никогда раньше не видел пончик и был любопытен, но осторожен, что вполне соответствовало его натуре. Чтобы показать псу, что они безопасны, Бен откусил от пончика маленький кусочек и протянул пончик Лоцману.