Читаем без скачивания Гарри Поттер и Орден Феникса - Джоан Роулинг

Вся школа ждала, затаив дыхание. И вот разрез на тулье открылся, как рот, и Волшебная шляпа запела:

В стародавние дни, когда я была новой,Те, что с целью благой и прекраснойШколы сей вчетвером заложили основы,Жить хотели в гармонии ясной.

Мысль была у них общая – школу создать,Да такую, какой не бывало,Чтобы юным познанья свои передать,Чтобы магия не иссякала.

«Вместе будем мы строить, работать, учить!» –Так решили друзья-чародеи,По-иному они и не думали жить,Ссора – гибель для общей идеи.

Слизерин с Гриффиндором – вот были друзья!Пуффендуй, Коггевран – вот подруги!Процветала единая эта семья,И равны были магов заслуги.

Как любовь несогласьем смениться могла?Как содружество их захирело?Расскажу я вам это – ведь я там была.Вот послушайте, как было дело.

Говорит Слизерин: «Буду тех только брать,У кого родовитые предки».Говорит Когтевран: «Буду тех обучать,Что умом и пытливы и метки».Говорит Гриффиндор: «Мне нужны смельчаки,Важно дело, а имя – лишь слово».Говорит Пуффендуй: «Мне равно все близки,Всех принять под крыло я готова».

Расхожденья вначале не вызвали ссор,Потому что у каждого магаНа своём факультете был полный простор.

Гриффиндор, чей девиз был – отвага,Принимал на учёбу одних храбрецов,Дерзких в битве, работе и слове.Слизерин брал таких же, как он, хитрецов,Безупречных к тому же по крови.Когтевран проницательность, сила ума,Пуффендуй – это все остальные.

Мирно жили они, свои строя дома,Точно братья и сёстры родные.Так счастливые несколько лет протекли,Много было успехов отрадных.

Но потом втихомолку раздоры вползлиВ бреши слабостей наших досадных.Факультеты, что мощной четвёркой опорШколу некогда прочно держали,Ныне, ярый затеяв о первенстве спор,Равновесье своё расшатали.

И казалось, что Хогвартс ждёт злая судьба,Что к былому не будет возврата.Вот какая шла свара, какая борьба,Вот как брат ополчился на брата.

И настало то грустное утро, когдаСлизерин отделился чванливо,И, хотя поутихла лихая вражда,Стало нам тяжело и тоскливо.

Было четверо – трое осталось. И нетС той поры уже полного счастья.Так жила наша школа потом много летВ половинчатом, хрупком согласье.

Ныне древняя Шляпа пришла к вам опять,Чтобы всем новичкам в этой школеДля учёбы и жизни места указать, –Такова моя грустная доля.

Но сегодня я вот что скажу вам, друзья,И никто пусть меня не осудит:Хоть должна разделить я вас, думаю я,Что от этого пользы не будет.

Каждый год сортировка идёт, каждый год…Угрызеньями совести мучась,Опасаюсь, что это на нас навлечётНезавидную, тяжкую участь.

Подаёт нам история сумрачный знак,Дух опасности в воздухе чую.Школе «Хогвартс» грозит внешний бешеный враг,Врозь не выиграть битву большую.

Чтобы выжить, сплотитесь – иначе развал,И ничем мы спасенье не купим.Всё сказала я вам. Кто не глух, тот внимал.А теперь к сортировке приступим.

Шляпа умолкла и замерла. Раздались аплодисменты, но на этот раз – Гарри не помнил, чтобы такое случалось раньше, – они сопровождались тихим говором и перешептываниями. По всему Большому залу ученики обменивались репликами с соседями, и Гарри, хлопая вместе со всеми, прекрасно понимал, чем вызваны всеобщие толки.

– Разошлась она что-то в этом году, – сказал Рон, удивлённо вскинув брови.

– Не то слово, – согласился Гарри.

Обычно Волшебная шляпа ограничивалась описанием качеств, которые требуются от новичка для зачисления на тот или иной факультет, и своей роли в решении его судьбы. Гарри не помнил, чтобы она пыталась давать Хогвартсу советы.

– Было раньше такое, чтобы она предостерегала школу? – спросила Гермиона с ноткой тревоги в голосе.

– Безусловно, было, – авторитетно ответил Почти Безголовый Ник, наклонясь к ней и пройдя при этом сквозь Невилла (Невилл вздрогнул – ощущение, прямо скажем, не из приятных). – Шляпа считает своим святым долгом выступить с должным предостережением, когда она чувствует…

Но тут он увидел, что профессор МакГонагалл, которая должна была теперь выкликать первокурсников, смотрит на шепчущихся испепеляющим взором. Почти Безголовый Ник поднёс к губам прозрачный палец, благонравно выпрямился на стуле и замер. Шепотки разом утихли. Грозно окинув напоследок взглядом столы всех четырёх факультетов, профессор МакГонагалл опустила глаза к длинному свитку пергамента и назвала первое имя:

– Аберкромби, Юан.

Вперёд, спотыкаясь, вышел охваченный страхом мальчик, которого Гарри приметил чуть раньше. Он надел Шляпу, голова не утонула в ней целиком лишь благодаря большим оттопыренным ушам. Шляпа на мгновение задумалась, потом разрез в нижней части тульи снова зашевелился, и прозвучало:

– Гриффиндор!

Гарри, как и другие гриффиндорцы, громко зааплодировал, и Юан Аберкромби проковылял к их столу и сел; вид у него был такой, словно он мечтал провалиться сквозь пол и никогда больше не показываться никому на глаза.

Мало-помалу длинная шеренга новичков рассасывалась. В паузах между выкликанием имён и решениями Шляпы до Гарри доносилось громкое урчание в животе у Рона. Наконец Целлер Роза была зачислена в Пуффендуй, и профессор МакГонагалл, взяв табурет со Шляпой, вышла из зала. Встал директор школы профессор Дамблдор.

Какими бы горькими ни были чувства, которые Гарри в последнее время испытывал на его счёт, вид стоящего перед залом Дамблдора вселял некое успокоение. Отсутствие Хагрида и лошади-драконы стали неприятными сюрпризами, омрачившими прибытие в Хогвартс, которого он ждал с таким нетерпением. Словно фальшивые ноты в знакомой песне. Но по крайней мере в одном всё обстояло так, как и должно было: перед пиром по случаю начала учебного года директор встаёт и обращается к школе с приветственным словом.

– Нашим новичкам, – звучно заговорил Дамблдор, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, – добро пожаловать! Нашей старой гвардии – добро пожаловать в насиженные гнёзда! Придёт ещё время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щёки!

Под общий смех и одобрительные аплодисменты Дамблдор аккуратно сел и перекинул длинную бороду через плечо, чтобы не лезла в тарелку. А тем временем в зале, откуда ни возьмись, появилась еда, и в таком количестве, что все пять длинных столов ломились от мяса, пирогов, овощных блюд, хлеба, соусов и кувшинов с тыквенным соком.

– Кла-асс, – простонал изголодавшийся Рон и, потянувшись к ближайшему блюду с отбивными котлетами, стал наваливать их себе на тарелку под тоскливым взором Почти Безголового Ника.

– Ты что-то начал говорить перед распределением, – напомнила призраку Гермиона. – Насчёт предостережений, которые высказывала Шляпа.

– Да-да, – сказал Ник, который был рад поводу отвернуться от Рона, уплетавшего жареную картошку с почти неприличным аппетитом. – Я несколько раз слышал её предостережения во времена, когда школе грозили большие беды. И всегда, конечно, она говорила одно и то же: сплотитесь, обретите силу изнутри.

– Окуа ляа моё на, шошое ози еда? – спросил Рон.

С таким набитым ртом, подумал Гарри, хоть что-то выговорить – уже достижение.

– Прошу прощения? – учтиво переспросил Почти Безголовый Ник.

Гермиона метнула в Рона негодующий взгляд; он сделал громадный глоток и сказал:

– Откуда Шляпа может знать, что школе грозит беда?

– Не имею понятия, – ответил Почти Безголовый Ник – Впрочем, разумеется, она живёт в кабинете Дамблдора, и могу предположить, что она улавливает там некие веяния.

– И она хочет, чтобы все факультеты жили в дружбе? – спросил Гарри, глядя на стол Слизерина, где властвовал Драко Малфой. – Держи карман шире.

– Ты не должен так думать, – упрекнул его Ник. – Мирное сотрудничество – это ключ ко всему. Хотя мы, привидения, тоже разделены на факультеты, мы поддерживаем между собой дружеские связи. Несмотря на борьбу за первенство между Гриффиндором и Слизерином, я ни за что не стал бы искать ссоры с Кровавым Бароном.

– Только потому, что ты жутко его боишься, – сказал Рон.