Читаем без скачивания Идолопоклонница - Татьяна Туринская

— Не надо 'Но', родная моя, не надо. Не думай об этом, просто сделай, не думая. Женечка, любимая моя, родная моя! Наши с тобой жизни, наши судьбы сейчас в твоих руках. Только от тебя зависит, сможем ли мы остаться вместе. Сможем ли и дальше встречаться так же, как сегодня? Сможем ли снова любить друг друга, дарить друг другу наслаждение? Только тебе решать, родная моя! О, если бы ты знала, как я хочу быть с тобой! Но если Зимин расскажет о нас с тобой Алине… Мы пропали. Понимаешь? Если она узнает — больше ничего не будет. Потому что или она приставит ко мне охрану — с нее станется, я ее знаю. Или закроет мне доступ к сцене. А я без сцены — не я. Я умру. Я не смогу прожить без славы. Решай, детка. Если ты меня любишь — ты сделаешь это. И мы снова будем счастливы.

Городинский вновь принялся осыпать Женю поцелуями, на сей раз не ограничившись лицом. Хорошо, что окна в машине были затемнены, и снаружи невозможно было увидеть, чем занимается парочка внутри. Дима ласкал ее так неистово, так жадно, словно прощался с нею. Словно это и в самом деле была их последняя встреча, как будто через несколько часов, а быть может и минут, они оба, или хотя бы один из них могли умереть… Его руки безапелляционно стянули с Женьки плащ и блузку, едва не оторвав все пуговицы одним махом. Женька осталась лишь в узкой юбке — бюстгальтер не одела, ведь думала лишь проводить Диму до машины. Городинский с жадностью припал к ее груди, ухватил сосок губами, ласкал языком, одновременно рукой теребя второй. У Женьки аж дух захватило — никогда еще он не делал ничего подобного, обычно всего лишь предоставлял ей возможность ласкать себя, любимого, а тут словно на самом деле решил продемонстрировать ей всю свою любовь. Вторая рука его скользнула вниз, под юбку. И Женя пожалела — зачем она надела именно эту, чрезвычайно узкую юбку?! Да, конечно, она ее необыкновенно стройнит, но насколько удобнее сейчас было бы в свободной, расклешенной юбке. А еще лучше — вообще без нее… И без ничего… Хорошо хоть колготки не успела надеть… Вот уже его жадные пальцы отодвинули чуть в сторону стрейчевую ткань трусиков, коснулись горячего Женькиного тела. Она охнула, выгнулась, подалась навстречу его пальцам, но тут Дима, едва прикоснувшись, словно бы лишь заглянув пальчиком в тайные ее глубины, вдруг резко вытянул руку обратно и воззрился на часы. Часы, часы, проклятые часы, — чертыхнулась про себя Женя. Вечно они мешают!

— Ну вот и все, — трагическим голосом констатировал Городинский. — Срок ультиматума истек. Через две минуты или я стану узником Алины, или мир забудет Дмитрия Городинского. В любом случае вместе нам уже не быть. Прощай, любимая. Я очень рад, что ты была в моей жизни. Спасибо за всё.

И вновь уставился в окно, словно не желая видеть, как Женька смущенно приводит себя в порядок.

И от этого 'прощай', от этого 'спасибо за всё' в Женькиной душе все оборвалось. Нет же, нет, почему 'прощай'? Не надо, миленький, зачем 'прощай'?!

— Димочка… Не надо… Почему?.. Это судьба. Понимаешь, это судьба. Просто пришло время. Ты должен с ней расстаться. Да, будет нелегко, но мы переживем, мы же будем вместе, правда? Мы же всегда будем вместе! И мы справимся, мы вдвоем справимся с любыми проблемами! И без сцены можно жить, миленький! Только не надо отчаиваться! Ничего, мы и без нее справимся. В конце концов, кто такая Алина Петракова? И кто такой Дмитрий Городинский? Есть разница?! Даже две больших, как говорят в славном городе Одессе. Народ тебя любит, Димочка, и с этим никакая Алина ничего не сможет поделать! Ей тебя не одолеть! Все будет хорошо, Димочка, я тебе обещаю! Ведь это судьба!

— Да, — решительно согласился с нею Городинский. — Это и правда судьба. Сама судьба дала нам шанс проверить нашу любовь. Я готов. Я готов пожертвовать одним-единственным разочком, если после этого мы сможем спокойно встречаться, как раньше. Если понадобится — пожертвую снова. И буду жертвовать столько, сколько нужно. Потому что я тебя люблю. Только из любви к тебе я готов тобою жертвовать, из любви, понимаешь? Не к Алине — к тебе! Я никогда не упрекну тебя в этом, клянусь! Ни словом, ни взглядом не упрекну. Потому что буду знать, что ты сделала это сугубо ради нас, ради нашей любви. Ради меня, наконец. Сама судьба хочет испытать нашу любовь. И я готов к этому испытанию. А готова ли к нему ты? А что, если ты меня не любишь? Может, ты точно такая же поклонница Дмитрия Городинского, как и миллионы других? И тогда я в тебе ошибся? Я должен точно знать, что ты меня любишь. Потому что только тогда я смогу предпринимать какие-то шаги для того, чтобы мы с тобой всегда были вместе. Всегда, понимаешь? Не время от времени, не украдкой, не в дурацкой кепке в крошечной квартирке. А всегда. В открытую. В шикарном загородном особняке, который я выстрою для нас с тобой, для наших детей. Но сначала я должен убедиться в твоей любви. Потому что извини — менять шило на мыло я не намерен, у меня уже есть Алина. Та мне по крайней мере беспроблемный доступ на все каналы обеспечивает. А ты? Знаешь, милая, просто так покувыркаться со мной в постели может любая — каждой хочется прикоснуться к звездному телу. Но я ведь не могу ради каждой создавать себе сумасшедшие проблемы из-за развода с Алиной?! Нет, не ради каждой я готов рисковать. Только ради той, которая любит меня больше себя, больше собственной жизни, больше дурацких своих принципов. Только убедившись в такой любви, не на словах убедившись, на деле — только тогда я всерьез могу думать о разводе с Алиной. Потому что один раз я уже ошибся, уже обжегся. И менять шило на мыло не собираюсь. Мне нужна та, которая ради меня не задумываясь пойдет на что угодно, не задавая себе дурацких вопросов: а как это будет выглядеть со стороны? Какая разница, как это будет выглядеть, если это делается ради блага любимого человека?! И видит Бог — я был готов к этому испытанию. Ты думаешь, мне легко думать, что этот мерзавец будет лапать тебя, самую любимую, самую нежную? Но я готов пойти на эту жертву ради нашего будущего. Я на все готов, но ты, видимо, не готова. Прости, что я предложил тебе это. Я очень сильно ошибся. Просто я думал, что ты меня любишь…

Женя под его обличительной тирадой сжалась в комочек. Как же так получилось, что он, предложив ей такую мерзость, еще и обвиняет ее в том, что она его недостаточно сильно любит?

— Но Дима, — слабо возразила она. — Если ты готов с ней развестись — в чем тогда вообще проблема? Разведись и мы всегда будем вместе.

Городинский жестоко усмехнулся:

— Во-первых, это не так быстро делается, дорогая. Я не могу вот так сразу прийти домой и заявить Алине о разводе. Мне придется готовиться к этому несколько месяцев. Потому что иначе мне придется уйти от нее голым и босым, без копейки денег и с похороненной карьерой. Это очень длительный процесс. Но, как я уже говорил, на него я могу решиться только ради той, которая любит меня больше всего на свете. Ты, как я понял, ею не являешься. Я для тебя всего лишь конфетка в красивой обертке, вот и все. Ты всего лишь собирательница фантиков, как и остальные. А я думал, что ты меня действительно любишь…