Читаем без скачивания Изобретения профессора Вагнера - Александр Беляев

— Я галлюцинирую. Вы созданы моим воображением. Но будем разговаривать, как с реальным существом. Я профессор Дидерихс. Чем могу быть вам полезен?

— Очень рад познакомиться. Хотя я далек от египтологии и прочих древностей, но ваше имя хорошо известно на моей родине.

— На вашей родине?

— Я из Москвы…

— Странная галлюцинация! — вслух проговорил Дидерихс.

— И уверяю вас, что я не ваша галлюцинация, а живой человек!

— Если так, пожмите мне руку!

— Охотно сделал бы это, но вы не ощутите моего рукопожатия.

Дидерихс рассмеялся.

— Ну, конечно!.. Прошу садиться!

— Я не сижу, — отвечал призрак, — мое тело проходит сквозь материю!

— Странные тела у вас в Москве!

— Это особенность моего тела. Я профессор Вагнер… — И Вагнер рассказал Дидерихсу всю свою историю от начала до конца, рассказал о своем научном открытии, которое дало его телу эти необычайные свойства. Наконец-то Вагнер мог удовлетворить свою тоску по людям.

Дидерихс мало понял в научных объяснениях Вагнера о строении атома, о том, что материя лишь кажется нам плотной, что на самом деле она представляет собой скопление электронов и протонов, находящихся в вечном вихревом движении, и что между ними, относительно говоря, громадные пустые пространства.

— Проще говоря: здесь имеет место нечто подобное тому, что бывает при прохождении лучей Рентгена сквозь материальную преграду. Видеть свои кости, скелет человека сквозь живую ткань, фотографировать предметы, находящиеся в запертом сундуке или за стеной… Разве это не казалось фантазией, чудом, несбыточной химерой каких-нибудь пятьдесят лет тому назад?

Профессор Дидерихс заинтересовался. Он слыхал о Вагнере — изобретателе средства против сна. Кроме того, казалось невероятным, чтобы галлюцинирующий человек сам себя поучал неведомым доселе знаниям. Дидерихс начинал верить в реальность Вагнера.

«Если это и галлюцинация, то интересная». И он стал задавать Вагнеру вопросы:

— Вы можете вернуть своему телу обычные свойства?

— Разумеется. Я уже делал опыт прежде, чем бежал из плена.

— Какие же изменения может внести ваше изобретение в жизнь людей?

— Изумительные! — воскликнул Вагнер, воодушевляясь. — Если бы я подверг, ну, хотя бы вашу библиотеку, — и он показал рукой на книжные шкафы, — действию моих лучей, с книгами случилось бы то же, что и со мной, то есть они стали бы проницаемы. Это значит: я мог бы уложить всю библиотеку в карман своего платья.

— А люди?

— То же самое, конечно! Все население Берлина, а если хотите, и всего земного шара, могло бы поместиться в пространстве, занимаемом сейчас мною. Ведь, хотя иными путями, наука и техника стремятся не к тому ли самому, побеждая пространство? Быстроходные аэропланы, радио — все это сближает, «сливает» людей. При моем изобретении это слияние будет абсолютным. В этом кабинете может поместиться неограниченное количество кабинетов, мебели, книг…

Дидерихс почувствовал головокружение. «Нет, это галлюцинация», — подумал он.

А Вагнер продолжал:

— Все наши пространственные представления и представления о материи совершенно изменятся. Материальный конус поместится в цилиндре, цилиндр — в кубе, куб — в шаре…

— Но позвольте! — простонал Дидерихс. — Как же я найду нужную книгу в библиотеке, которая вся будет помещаться в одной книге? Как узнаю своего знакомого среди тысяч людей, которые будут пребывать во мне самом?.. Это кошмар какой-то! — И Дидерихс отер платком влажный лоб. — И как люди будут питаться? Как возьмут кусок хлеба, книгу, если все это будет проницаемым, подобно воздуху? Как люди будут узнавать друг друга?

— Очень просто: ведь черты их сохранят свои формы. Вещи будут проницаемы, но они смогут сохранять в пространстве то положение, которое вы им придадите, и изменять место по вашему желанию.

— А притяжение Земли? Как вы сами не провалитесь сквозь землю?

Вагнер засмеялся.

— И вы о том же? Они, мои преследователи, думают, что я должен иметь особые изоляторы на подошвах, чтобы не провалиться сквозь землю. Только сейчас, перед тем как мне укрыться у вас, они сделали нападение на меня, вернее — на мои ноги. Они хватали меня за подошвы у земли. Но я вошел по колени в землю. С таким же успехом я мог бы войти по голову, и тогда они увидали бы одну голову, двигающуюся по земле. Но у меня нет никаких «подошв». Они ошиблись. Законы тяжести не существуют для меня. И я благополучно ушел от них. Я мог бы позабавиться с ними, но я не выношу шума… Здесь хорошо!.. — И, посмотрев на часы, Вагнер воскликнул: — Однако уж второй час ночи!

Еще раз извиняюсь за беспокойство! Я спешу на ночной экспресс… Пора и в Москву!.. Прощайте!..

И, кивнув головой, профессор Вагнер шагнул к книжному шкафу и исчез в книгах…

— Цилиндры… кубы… шары… трапеции… Но позвольте! Подождите! — вдруг закричал профессор Дидерихс и, побежав к книжному шкафу, стал колотить кулаком по книжным полкам. — Вернитесь! Вернитесь! — кричал он, нарушая тишину дома.

Ответа не было. Только ассирийские львы и крылатые быки щурились по углам.

Дверь кабинета приоткрылась, и в комнату заглянула седая голова лакея.

— Изволили звать? — И, осмотревшись вокруг, лакей спросил: — С кем вы изволили разговаривать?

Дидерихс смутился, устало потер ладонью лоб и молча опустился в кресло.

Старик слуга скорбно покачал головой.

— Отдохнуть вам нужно… Прикажете проводить в спальню?..

И, бережно подхватив Дидерихса под руку, он повел его из кабинета, бросая сердитые взгляды на крылатого ассирийского льва с человеческой головой.

Дидерихса отвезли в санаторий.

У него нашли нервное расстройство на почве переутомления.

АМБА

Помню, в детстве у меня возникли серьезные разногласия с моим другом Колей Бибикиным, которые едва не повлекли к разрыву нашей двухлетней дружбы. Он убеждал меня бежать в Америку, чтобы сражаться с индейцами, я же ни о чем не хотел слышать, кроме «Абессинии».

— Во-первых, не «Абессиния», а «Абиссиния», — поправил меня Коля.

— Во-вторых, пишется и «Абессиния» и «Абиссиния». Но я считаю правильнее писать и произносить «Абессиния», так как это слово происходит от местного старинного названия страны Хабешь, — возразил я с эрудицией настоящего ученого. Я прочитал тоненькую книжечку об этой далекой стране и был очарован.

— Но почему ты выбрал именно Абессинию? — не унимался Коля.

— Потому Абессинию, — отвечал я, — что, во-первых, амба. Ты знаешь, что такое амба?