Читаем без скачивания Надежды и радости - Элисса Дин

– Он... он... все это время... все это время... был с другой... – причитала Юнити, когда они возвращались домой.

– Юнити, да перестаньте же, наконец! – прикрикнула на нее Роксана.

Юнити всю дорогу рыдала по поводу случившегося, и Роксана больше не могла этого выносить.

Наконец резкое замечание возымело действие: стенания Юнити прекратились. Дома она опустилась на стул и, бессильно уронив руки, сквозь слезы рассказала все Августе. Миссис Стентон нежно провела ладонью по рыжей головке дочери и посмотрела на Роксану. Та не отвела взгляда, а довольно долго не мигая смотрела в глаза Августы.

– Что ж, – сказала Августа, когда ее дочь закончила свой печальный рассказ и принялась горестно вздыхать, – теперь, Роксана, я думаю, полковнику Стентону имеет прямой смысл обратиться к начальству этого мерзавца!

– Я отлично понимаю создавшуюся ситуацию, миссис Стентон, – возразила Роксана, хотя это была лишь половина правды, – но даже если бы я верила, что его чувства принадлежат мне, честь капитана Гаррисона осталась там. Потому что он был обручен с той женщиной еще до знакомства со мной и давал ей клятву верности раньше, чем мне. Так что единственное, к чему я могу теперь взывать, так это только к его совести!

Юнити внезапно вскочила со стула, подбежала к Роксане и сжала ее руку:

– Поедемте с нами в горы, Роксана! Там ведь гораздо лучше, чем здесь, в этой душной и дождливой Калькутте!

Роксана ласково улыбнулась девушке и нежно погладила ее миниатюрные пальчики.

– Я не могу с вами поехать, дорогая Юнити, ибо приехала в Индию с совершенно определенной целью. И должна исполнить свой долг. Если мы с моим отцом решились наконец на подобный шаг, было бы неправильно начинать с обманов и проволочек. Вы меня понимаете?

– Я все понимаю, Роксана! Но очень беспокоюсь за вас.

– Беспокоитесь за меня? Почему?

Юнити подошла вплотную к Роксане, приподнялась на цыпочки и сказала ей в самое ухо:

– Роксана, вы не можете отрицать, что он обидел вас и причинил боль!

Роксана отступила на шаг.

– А разве я не могла бы здесь или еще где-нибудь тоже причинить ему боль? Извините, Юнити, но я предпочитаю решиться на какие-то действительно полезные для себя шаги, нежели заниматься самоутешением и нытьем где-то в горах!

Юнити нахмурилась и озадаченно склонила голову набок:

– Нытьем? Пока я ничего подобного в вас не заметила! Вы даже не плакали. И вообще вели себя почти безучастно ко всему происходящему.

– Я не собираюсь плакать, Юнити! И прямо сказала об этом Гаррисону во время одного из наших разговоров.

– Значит, вы обо всем знали?

– Ни о чем я не знала! Хотя несколько раз чувствовала, что Гаррисон хочет мне сказать что-то очень важное.

Голос Роксаны задрожал. Юнити вздохнула и прошептала:

– Но он же любил вас, Роксана! Это все заметили тогда на балу!..

...Через час с небольшим Роксана стояла на обочине дороги и печально смотрела вслед удалявшемуся экипажу Стентонов. Она думала о словах, только что произнесенных Юнити...

Любил... Это было сказано уже в прошедшем времени. Да, обязательства, связавшие Гаррисона годы назад с другой женщиной при неизвестных Роксане обстоятельствах, вновь заговорили о себе сегодня и преградили путь новому чувству. Возможно, это так... Следовательно, преданность долгу значит для мужчины больше, чем преданность любимой женщине? Но может быть, Гаррисон просто никогда и не любил ее? И не было тех чувств, в которых он так горячо клялся? Тогда – тем более: если Гаррисон подобным путем хотел добиться от нее всего, ей сейчас надлежит только радоваться, что он не смог удовлетворить свои грязные желания.

Но если он действительно любил ее? Что должен делать мужчина с уже однажды охватившим его чувством при новом повороте жизни? Как глубоко в сердце он должен был хранить это чувство, чтобы через много лет оно вновь воскресло?

Оливия Уэверли... Что она получила от Гаррисона, если не любовь?..

Роксана размышляла на эту тему всю дорогу от Калькутты до Дели, хотя постоянно давала себе клятву не думать больше ни о Колльере, ни об Оливии, ни о своем собственном горе. Теперь у нее будет слишком много забот, чтобы тратить время на такие безрадостные воспоминания. Ведь ей предстоит многому научиться, привыкая к новым условиям жизни.

Увы, теперь рядом не было Юнити. Но они поклялись друг другу непременно встретиться! К тому же по пути в Дели Роксана познакомилась с неким Ахмедом Али – внучатым племянником делийского падишаха, получившим образование в Европе и теперь возвращавшимся домой. Он пообещал организовать ей обучение персидскому языку, о чем Роксана давно мечтала. Естественно, Августа Стентон была бы крайне недовольна подобным знакомством: пусть Ахмед – миллионер и племянник падишаха, но ведь он – индиец! Но Роксану это уже больше не волновало...

И вот – отцовский дом в Дели. Теперь он будет также и ее жилищем... Правда, у Роксаны остался дом в Лондоне. Но он был заперт и уныло стоял с заколоченными окнами. К тому же Роксана не знала, вернется ли когда-нибудь туда.

А сейчас... Сейчас, пока отец куда-то ушел, Роксана решила воспользоваться случаем и спокойно все осмотреть.

Проходя через длинную анфиладу комнат с высокими потолками, она не почувствовала в доме каких-либо признаков женского присутствия. Не было также ничего, что напомнило бы Роксане о матери. Хотя иначе и не могло быть: ведь отец с матерью никогда не жили вместе под этой крышей.

Вдоль стен тянулись шкафы с книгами. В гостиной, помимо обеденного стола, на котором стояла начатая бутылка коньяка и две – содовой воды, Роксана увидела небольшой карточный столик, а рядом с ним, в углу, – довольно большую коллекцию восточных курительных трубок. Везде висели картины, среди которых не было ни одного пейзажа. Преобладали портреты каких-то совершенно незнакомых Роксане мужчин и женщин. Правда...

...Правда, перед одним портретом Роксана невольно остановилась. На нем был изображен мужчина, одетый в военную форму красновато-коричневого цвета, с мечом на поясе и шляпой в руке. В уголках плотно сжатых губ затаилась чуть насмешливая улыбка. Зеленые глаза, классический нос... Каштановые волосы...

Именно таким Роксана помнила своего отца – молодым, мужественным, суровым. Пятнадцать лет жизни в Индии состарили его. Во всяком случае, когда они накануне встретились, Роксана его с трудом узнала. Теми же остались разве что зеленые глаза. Роксане даже показалось, что отец стал ниже ростом. Но тут же она подумала, что это, вероятно, оттого, что сама она за годы разлуки сильно вытянулась. Изменилась и улыбка Максвелла, превратившись из высокомерной в открытую и более доброжелательную. Плечи заметно ссутулились. Походка стала медленной, осторожной.