Читаем без скачивания Проводник отсюда (Сборник) - Сергей Лукьяненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы нашли его, капитан, – доложил кто-то Троеву. – Нашли и уничтожили, как вы приказали.
Ян молча смотрел на кусок брезента, где лежал тот, кого во сне звали Роном. Сгоревшее лицо стало неузнаваемым. В глубине души Ян обрадовался этому. Обидно было бы убедиться, что на самом деле «Рон» был совсем другим.
– Ему лет четырнадцать, – хмуро сказал Троеву десантник. – На кой черт ему эта война? И ведь знал, на что идет. Сидел с таким боезапасом, весь дом разнесло…
Отвернувшись от брезента, он добавил:
– Не дай Бог во сне увидеть…
Троев не ответил. Он смотрел на маленький металлический значок, когда-то золотистый, а теперь темно-бронзовый. Приколотый к отвороту куртки, он казался недогоревшим язычком пламени. Выдавленные буквы скорее угадывались, чем читались. «Рону, чемпиону школы по плаванию».
Медленно, но неотвратимо, словно на плечи ему легла тяжесть целого мира, Ян склонился над брезентом.
Никогда больше он не взберется на льдистые пики Диких гор. Никогда не проплывет по Сухой реке, никогда не встретит утро на Вечерних холмах. Никогда не пройдет по Стеклянному лесу, звенящему под порывами ветра.
Только во сне можно дружить с теми, кого ты убил. Только во сне можно победить в проигранном споре.
– Мне некуда больше бежать, Рон, – прошептал Троев. – Я такой же трус, как и ты. Мне будет слишком страшно за вас, если я вернусь в Дом.
Капитан Ян Троев по-прежнему служит в Десантном Корпусе. Его бригаду перебрасывают с планеты на планету – и она действует столь же успешно, как раньше. Разве что проявляет меньше инициативы – да и неудивительно, ведь капитан Ян Троев ходит теперь с глазами мутными и стеклянными от выпитого снотворного. Он принимает таблетки каждый вечер, в такой дозе, которую молодой и циничный полковой врач назвал «полусмертельной». Может, он и прав, но на медицинские советы Троев не реагирует. Он говорит, что проиграл какой-то спор, и продолжает принимать лекарство – в один и тот же час, каждый вечер, перед сном, в котором капитану Яну Троеву больше нет места.
* * *Иногда рассказы пишутся долго, но чаще все-таки на одном дыхании, влет. Рассказ «Поезд в Теплый Край» писался именно так. Наверное, это самый страшный из написанных мной рассказов. Возможно, это самый лучший мой рассказ. Но я не мог раньше и не смогу сейчас объяснить, как и почему он был написан. Рассказ пришел сам, я лишь посредник между текстом и Вами. Посредник и наблюдатель. Меня там не было.
Только знаете, там было очень холодно…
Поезд в теплый край
1. Купе
– Идет дождь, – сказала жена. – Дождь…
Тихо, почти равнодушно Она давно говорила таким тоном. С той минуты на пропахшем мазутом перроне, когда стало ясно – дети не успевают. И даже если они пробились на площадь между вокзалами – никакая сила не пронесет их сквозь клокочущий людской водоворот. Здесь, на узком пространстве между стенами, рельсами, оцепленными охраной поездами, все метались и метались не доставшие билета. Когда-то люди, теперь просто – остающиеся. Временами кто-нибудь, не то с отчаяния, не то в слепой вере в удачу, бросался к поездам: зелено-серым, теплым, несущим в себе движение и надежду… Били автоматные очереди, и толпа на мгновение отступала. Потом по вокзальному радио объявили, что пустят газ, но толпа словно не слышала, не понимала… Он втащил жену в тамбур, в очередной раз показал проводнице билеты. И они скрылись в келейном уюте четырехместного купе. Два места пустовали, и драгоценные билеты мятыми бумажками валялись на углу откидного столика. А за окном поезда уже бесновались, растирая слезящиеся глаза, оставшиеся. В неизбежные щели подтекал Си-Эс, и они с женой торопливо лили на носовые платки припасенную минералку, прикрывали лицо жалкими самодельными респираторами. А поезд уже тронулся, и последние автоматчики запрыгивали в отведенные им хвостовые вагоны. Толпа затихла – то ли газ подействовал, то ли осознала, что ничего не изменишь. И тогда со свинцово-серого неба повалил крупный снег. Первый августовский снег…
– Ты спишь? – спросила жена. – Будешь чай?
Он кивнул, понимая, что должен взять грязные стаканы, сполоснуть их в туалете, в крошечной треугольной раковине. Пойти к проводнице, наполнить кипятком чайник – если окажется свободный, или стаканы – если будет кипяток. А потом осторожно сыпать заварку в чуть теплую воду и размешивать ее ложечкой, пытаясь придать чаю коричневый оттенок…
Жена молча взяла стаканы и вышла. Хлопнула защелкой дверь, и он остался один в купе. За окном действительно шел дождь. Мокли придорожные деревья и жалкие, с тусклыми огоньками в окнах домишки. Поезд шел медленно – наверное, приближался к разъезду… «Ничего, – подумал он. И сам испугался мыслей – они были холодными и скользкими, как дождевые плети за окном. – Ничего, это последний дождь. За поездом идет Зима. Большая Зима. Теперь будет лишь снег».
Где-то в глубине вагона звякнуло разбитое стекло. Захныкал ребенок. Послышался тонкий голос проводницы – она с кем-то ругалась. Несколько раз хлопнуло – то ли стреляли из пистолета, то ли дергали заклинившую дверь.
Он осторожно потянул вниз оконную раму. Ворвался воздух – холодный, прощально-влажный. И дождевые капли, быстрые, хлесткие, метящие в глаза. Он высунул голову, пытаясь разглядеть состав. Но увидел лишь длинный выгнутый сегмент поезда – скользящий по рельсам, убегающий от Зимы. «Почему они не взрывают пути? – подумал он. – Я бы непременно взрывал. Или так хорошо охраняют?» Он втянулся обратно в купе, взял со столика пачку сигарет, закурил. Экономить табак не было смысла – запасался с расчетом на сына. А тот остался. Опоздал… или не захотел? Он ведь знал истинную цену билетов… Какая разница. У них теперь всего с запасом.
Вошла жена с двумя стаканами, чистыми, но пустыми. Вяло сказала:
– Кипятка нет… Сходишь позже.
Он кивнул, досасывая мокрый окурок. Дым несло в купе.
– Что там, в коридоре?
– Разбили стекло, камнем. В первом купе, где майор с тремя женщинами.
Жена отвечала сухим, чуть раздраженным голосом. Словно докладывала на каком-то собрании.
– Майор стрелял? – Он закрыл окно и, запоздало испугавшись, натянул на него брезентовую штору.
– Да… Скоро станция. Там заменят стекло. Проводница обещала.
Поезд покачивало, купе судорожно дергалось на каждом стыке.
– Почему они не рвут рельсы?
Он лег на верхнюю полку, посмотрел на жену – та всегда спала на нижней, по ходу проезда. Сейчас она легла, даже не сняв туфли, на скомканном в ногах клетчатом пледе стались грязные следы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});