Читаем без скачивания В городе жестоких людей. Девочка из прошлого (СИ) - Александер Арина

— Всё спокойно? — зашипел, вспомнив о ребёнке, и грубо схватил девушку чуть выше локтя. Было плевать, что за впечатление оставит после себя. Иванова не тот человек, перед которой стоило расшаркиваться. Но то, что Ксюха ослушалась, заставило потерять контроль над и так расшатанными после похорон нервами. — Какое нахрен спокойно, когда за тобой таскается трое телохранителей? Ты на телефон хоть иногда смотришь? — не выпуская из рук Лилю, выскочил на площадку, не удостоив Дашку даже мимолетным взглядом.

Спотыкаясь, Ксюша на ходу помахала ей.

— Пока. Костику привет. Была рада пообщаться.

— Папа, прекрати обижать Ксюшу, — не выдержала Лиля, шмыгнув носом, и ударила его по плечам. — Её нельзя обижать, понял?

— Это ещё почему? — Денис выскочил на улицу, дав знак охране держаться неподалеку.

И не успела Ксюша прижать палец к губам, умоляя молчать, как Лиля набрала в легкие побольше воздуха и выдала, как на духу:

— Потому что у неё будет ребёночек!.. Ой! — запоздало прикрыла рот ладошкой. — Это ведь был секрет.

Глава 19

Некоторое время Денис молча смотрел на Ксюшу, продолжая удерживать на руках притихшую Лилю. Поняв, что сболтнула лишнего, та смотрела куда-либо, только не на покрасневшую новоиспеченную «маму».

— Егор, — Денис подозвал к себе одного из СБешников и передал из рук на руки дочку, — там неподалеку есть детская площадка. Погуляйте с полчасика.

— Хорошо, Денис Леонидович, — парень ловко усадил себе на плечи вмиг повеселевшую малышку и, прихватив с собой напарника, пошел в глубь двора.

Ксюша принялась изучать свои мокасины, пытаясь скрыть неловкий момент, но глаза против воли прокладывали дорожку к обалдевшему Ходакову. Сначала прошлись по чёрным брюкам, потом поднялись выше, отмечая, насколько он хорош в тёмно-синей рубашке с закатанными до локтя рукавами. Ненадолго задержались на грудных пластинах и, набравшись смелости, рванули вверх, чтобы в итоге задохнуться от целого калейдоскопа эмоций, отобразившихся на лице мужчины.

Чего там только не было: и усталость, и злость с вкраплениями тревоги, и удивление, граничащее с теплотой, и открытая лучистая радость.

Он молчал, она тоже не спешила говорить. Пускай привыкнет. Осмыслит. У неё самой был получасовой ступор, так что всё нормально.

А Денис молчал не потому, что было нечего сказать. Было. Если бы он сейчас начал говорить — не смог бы остановиться до самого вечера. Сколько всего навалилось за последние несколько часов, что просто перемкнуло. Никогда ещё не чувствовал себя настолько морально истощенным и в то же время окрыленным.

Не то, чтобы известие о Ксюшиной беременности удивило. Нет, любой дурак знает к чему приводит незащищенный секс. Ждал этой новости с дня на день, но… всё равно оказался застигнутым врасплох.

В висках пульсировала одна единственная мысль: он скоро станет отцом. У него будет ребёнок от любимой женщины. Уставшая душа вспыхнула внутренним огнем, потому что между укоренившихся истин, норм и законов его мира шевельнулось что-то робкое, трепетное, долгожданное.

Это «что-то» в который раз жёстко схватило его за волосы и потащило вверх, пытаясь выдернуть из засасывающей воронки. Дало ощутимый удар под дых, заставляя стряхнуть головой, проясняя зрение.

Он именно так и поступил: встряхнул ею, словно прогоняя окутавшую мысли обременяющую пелену и сосредоточился на замершей девушке.

Внутри, в области грудной клетки, начал шириться, расти обжигающий комок щемящей нежности. Сколько всего хотелось сказать, скольким поделиться.

— Когда узнала? — на лице отразилась плутовская улыбка. Ксюша подняла сверкающие от слёз глаза и тоже улыбнулась.

— Вчера утром.

— Ммм, вчера говоришь, — в который раз за прошедшие десять минут окинул взглядом тонкую талию, обласкал плоский живот и остановился взглядом на порозовевших скулах. Боже, в голове не укладывалось. Внезапная смерть отца не внесла такой раздрай, как её беременность. — Почему сразу не сказала?

Ксюша облегченно выдохнула. Кажись, угроза под названием «Праведный гнев Ходакова» обошла её стороной. Сейчас и сама понимала, насколько глупыми были её метания. Вон как лыбиться, сверкая тёмными омутами. Дово-о-ольный.

— Потому что не захотела, — заявила упрямо, на что Денис только вздохнул, осуждающе качнув головой. Вчерашнее утро он прекрасно помнил. — А потом и сам знаешь… Что? — повысила голос, не встретив в свою сторону должного понимания. — У тебя умер отец, ты квасил на кухне, а я должна была в противовес твоей убитости поставить известие о беременности?

Денис сдвинул широкими плечами, от чего на рубашке натянулись швы.

— Должна была. Может, это как раз было то, в чем я так сильно нуждался. Может… бл*дь, я херею… я бы не тащил вас сюда, а сразу отправил в Тбилиси.

Ксюша изумленно распахнула глаза.

— Денис, у меня максимум вторая неделя. Я ещё даже у врача не была. Ты о чем? У меня не написано на лбу, в каком я положении. Или я до этого имела меньшую ценность? Какие, в задницу, Тбилиси? Ау! Я не собираюсь отсиживаться хрен знает где, пока ты будешь играть в свои бандитские игры. Я на такое не подписывалась. — Черт! Как же её растрясло. Кончики пальцев, стирающие слёзы, и те дрожали. Правильно, что промолчала. Он бы ещё вчера запер её за семью замками, упрятав у черта на куличках. Дышать бы спокойно не дал, окружив целой сворой телохранителей. — Даже не вздумай, слышишь? — разозлилась, заметив, как загорелись его глаза. — Я тебе пока никто!

— Ну-у-у, я бы не был так беспечен на твоем месте, — холодно протянул Денис, нависая над сжавшейся девушкой. — Все из моего окружения в курсе, кем ты мне приходишься. Было бы иначе — даже не парился. А насчёт «пока никто» — один телефонный звонок — и ты мне станешь даже «очень кто», без всяких венчаний и ресторанов. И тогда, поверь, я могу тебя хоть на Северный полюс отправить.

На её плечи опустились теплые ладони. Надавили. Не сильно, но ощутимо. Словно давая понять, никуда она не денется, что беременная, что нет. В который раз удивилась их тяжести и скрытой силе. Ни разу не видела Дениса в полной ярости и надеялась, что никогда не увидит. Но то, с какой сдерживаемой силой он контролировал себя, пытаясь не надавить на плечи больше положенного, заставляло судорожно сглотнуть, прочищая сдавленное от возмущения горло.

— Денис, давай не будем начинать? — попыталась достучаться в который раз. Почему она старалась понять его, а он её — нет?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Точно, давай не будем. — И сколько в этом голосе прозвучало непоколебимой решительности, что стало страшно. Что отправит от себя, отдалит. Лишит долгожданного счастья в угоду кому-то. Чувствовала, что не стоило говорить. Присутствие Ольги, смерть Леонида — всего лишь отмазки её подсознания. Она могла триста раз позвонить ему в тот день, намекнуть, дать понять и он бы в считанные минуты прилетел к ней на работу. Могла сама поехать к нему и осчастливить новостью. Но не поехала и не позвонила. Шестое чувство кричало не признаваться, потому что знало итог наперед.

— Денис, пожалуйста, — прошептала почти беззвучно, хватаясь за расстегнутые на две пуговицы края рубашки. Взгляд, которым он смотрел на неё, обволакивал теплом и одновременно пригвождал к асфальту. По решительно сжатым губам и стиснутым челюстям поняла — поздно. — Не поступай так с нами. Я ведь не смогу без тебя и дня, — и тихо всхлипнув, уперлась лбом в его грудь.

Стояли у подъезда, не обращая внимания на мимолетные взгляды прохожих, и чувствовали себя мелкими крупицами, потерявшимися в огромном городе. Только хватаясь друг за друга можно удержаться на ветру, не разрывая объятий.

— Не отдаляй от себя, — оглаживала сильные руки, ласкала пальчиками слегка шершавые от трёхдневной щетины щеки и с маниакальной жадностью вбирала в себя табачно-терпкую полынь. — Я же на всё готова ради тебя, неужели не видишь? Мне всё равно, убьешь ты кого-то или нет, продаешь сейчас наркотики или продавал их в прошлом, мне всё рав-но, — отчеканила по слогам, прислушиваясь к гулко-бьющемуся сердцу. — Я сама себя не узнаю. Перестала отделять хорошее и плохое. Переступила через себя, а ты… — задохнулась. Судорожно сжимая выглаженную ткань, пыталась раствориться в его мощных ударах сердца. Не сможет без этой гулкой вибрации под ладонями, и дня не сможет. А он вот так просто, не считаясь с её чувствами, уже всё решил.