Читаем без скачивания Любовь цвета боли (СИ) - Жилинская Полина

Перевожу взгляд на девчонку, которая вполуха слушает инструктаж и с щенячьим восторгом во взгляде наблюдает за процессом подготовки купола к полету.

— Ну что ж, тогда можно только пожелать нам удачного полета.

— Аминь, — шутит Денис.

Когда всё готово к взлету, он на негнущихся ногах последним плетется в сторону воздушного шара. Бедный мальчик уже в корзине, вцепившись руками в ремни и вытянувшись словно струна, что-то шепчет, глядя на меня беспомощным взглядом. Улыбаюсь ободряюще и машу ему. Сцепляю руки над головой в замок и слегка трясу ими, мол: «Держись, друг, я в тебя верю». Денис кивает в ответ, слегка растянув губы в улыбке.

Натыкаюсь взглядом на скептически приподнявшего бровь Макара, который в следующий момент переводит недовольный взгляд на Дениса, затем снова на меня. Развожу руки в стороны и картинно закатываю глаза. Да что за человек-то, а?

Макар на мое недовольство лишь слегка качает головой и укорительно машет пальцем.

Ха, напугал прямо.

Растягиваю губы в лучезарной улыбке, которая, по идее, должна снести его наповал своими флюидами, и добиваю ревнивца смачным воздушным поцелуем. В ответ получаю искреннюю широкую улыбку и одобрительный кивок. Посчитав, что уделил достаточно времени моей драгоценной персоне, Макар отвлекается на организаторов полетов. Я остаюсь одна возле ровного ряда припаркованных автомобилей. Как только воздушный шар взлетает и удаляется на приличное расстояние, к мужчинам подъезжает большой черный внедорожник. Макар помогает выгрузить наш шар из кузова, пока остальные устанавливают в корзину необходимое оборудование.

Решаю немного пройтись и оглядеться, пока все заняты. Я уже порядком отошла от шока и смирилась с мыслью о предстоящем полете. Так что, наконец, замечаю, в каком чудесном месте сейчас нахожусь. Просторный луг с недавно скошенной травой спрятан от окружающего мира плотными стенами из могучих многолетних деревьев. Первые лучи солнца пока еще несмело пробиваются сквозь пушистые, словно сахарная вата, облака. На влажной от утренней росы траве то тут, то там мерцают причудливые блики.

Прикрываю глаза и вдыхаю полной грудью прохладный воздух, ароматы свежескошенной травы и хвои приятно будоражат обоняние. Где-то в гуще деревьев просыпаются и задорно чирикают первые птички, встречая новый прекрасный день. Легкий, едва уловимый шлейф ветерка мягко обдувает мое поднятое к небу лицо. Как же хорошо.

Тихо, спокойно, волшебно.

Гармония — именно это, кажется, давно забытое чувство теплится в моей душе. Сейчас я как никогда уверена, что нахожусь на своем месте. Не знаю, чем подпитана эта уверенность. Возможно, тем, что спустя столько времени ощущаю себя особенно живой. Неимоверно хочется замедлиться и наслаждаться каждым мигом, не упуская ни капли того счастья, что так неожиданно ворвалось в мою жизнь. А может, тем, что стоит мне прикрыть веки, как в памяти всплывает взгляд карих глаз с едва заметными лучиками морщин.

Как всё же удивительна жизнь. Две неизгладимо израненные души, одна судьбоносная встреча, крайне досадная ошибка, море боли, страха, отчаяния и ненависти. Что это? Проделки судьбы или нелепая случайность? Достаточно ли я выстрадала свое счастье?

Поверить в то, что так может быть всегда, страшно. Потому что очень страшно потерять. Всю жизнь я теряла тех, кто мне дорог. Родители, муж, семья. Всего три слова, но они и были смыслом моего существования. Моей жизнью. А сейчас, когда мне вновь удалось распробовать ее сладкий вкус, когда боль и сводящие с ума мысли затмили совсем другие чувства, я не могу отпустить себя до конца. Мои предрассудки, смешанные с патологическим недоверием, противно скребутся в груди, не давая забыться. Наверное, потому, что я интуитивно чувствую: еще один удар мое неоднократно склеенное сердце вряд ли выдержит.

Как понять, не совершаю ли я фатальную ошибку, открывая сердце мужчине, так круто изменившему мою жизнь? Оборачиваюсь, ищу взглядом Макара.

— Ох, — возглас непроизвольно вырывается из груди

Толпы мурашек пробегают вдоль позвоночника, когда вижу, что наш шар и не шар вовсе. Это огромное черное сердце, на котором большими красными буквами красуется символичная надпись: «В моем аду ты — угол рая».

Несложно догадаться, кому она адресована и что олицетворяет собой: всё то, что творится в душе мужчины, который стремительно ко мне приближается.

Нос подозрительно щиплет, а крупная мужская фигура расплывается. Смахиваю подступившие слезы, срываюсь и бегу навстречу Макару. Он ловит меня на подлете, подхватывает на руки и кружит. Я громко, заливисто смеюсь, обхватив руками сильную шею, а предательские слезы катятся по щекам нескончаемым потоком. Макар осторожно ставит меня на ноги и, обхватив ладонями щеки, ловит губами каждую слезинку.

— Ты чего, Оль? — шепчет, глядя на меня хмурым взволнованным взглядом.

— Ничего, правда, всё в порядке.

— Тогда какого лешего ты плачешь? Малышка, ты меня в могилу точно сведешь раньше времени. Какой апокалипсис на этот раз произошел в твоей белокурой головке за те пятнадцать минут, пока меня не было рядом? М-м-м?

— Ну тебя, — прыскаю, шутливо толкая ладонью крепкое плечо. — Это, между прочим, от счастья.

— Я не хочу, чтобы ты плакала. Даже если это будут слезы счастья. Слышишь меня? Я тебе обещаю, что сделаю всё для того, чтобы ты только улыбалась. Чтобы тебе было хорошо рядом со мной. Я не очень умею красиво говорить, но то, что ты появилась в моей жизни, действительно дар свыше. И я благодарен тебе за то, что мое черное, гнилое сердце вновь начало биться, — обхватывает ладонями мои руки и крепко прижимает к своей груди.

Стою и боюсь даже шелохнуться. Сердце трепетно бьется, пальцы мелко подрагивают в теплых больших ладонях.

— Я весь твой, малышка. Со всеми потрохами и черной душой. Возможно, не лучший комплект тебе достался, — усмехается как-то с горечью. — Но я обещаю тебя любить. Любить, заботиться, оберегать. Если ты позволишь, конечно.

Подаюсь вперед и, обхватив Макара за шею, нахожу его губы. Они тотчас открываются навстречу, руки вновь приподнимают меня над землей, прижимая к сильному телу.

И не это ли ответ на мой вопрос? Вновь судьба-игрунья подкидывает пищу для раздумий? Или намекает, что, наоборот, хватит слишком много думать?

Может, самое время просто жить?

Матерь божья, как же я понимаю сейчас Дениса и того мужчину, что басил во всё горло.

Моя смелость улетучилась в неизвестном направлении, стоило только Макару поднять меня на руки и загрузить в корзину. И вот, забившись в самый угол, я то и дело кошусь вверх — на поток громко гудящего пламени над головой. Над нами гордо парит поражающий своими размерами черный словно смоль купол. Наш пилот проводит предполетную проверку оборудования. Этот улыбчивый мужчина в возрасте чем-то отдаленно напоминает мне барона Мюнхгаузена из мультфильма. Может, задорно торчащими в разные стороны длинными усами, а может, неповторимой манерностью и интонацией голоса.

Тем временем пилот, связывается с кем-то по рации и запрашивает разрешение на взлет, называя бортовой номер нашего аэростата. Поворачиваюсь на подрагивающих ногах спиной к мужчинам и крепко хватаюсь за гладкие края корзины. Невидящим взглядом обвожу зеленый луг и могучие деревья. Слышу, как шипит рация. В следующий миг со спины меня обнимают крепкие надежные руки.

— Ну что, маленькая, полетаем? — мазнув носом по щеке, Макар шепчет на ухо.

Меня хватает лишь на то, чтобы слабо кивнуть. Зажмуриваюсь крепко, слышу, как в ушах набатом звучит стук бешено бьющегося сердца, перебивая громкий гул горелки. Прижимаюсь спиной теснее к груди Макара. Его руки, покоящиеся у меня на талии, сжимаются чуть крепче. Едва уловимое дуновение ветра приятно обдувает лицо.

Открываю глаза и забываю, как дышать.

Оказывается, мы уже оторвались от земли и летим. Нет, не летим — парим.

С благоговейным восторгом, смотрю, как удаляются от нас люди, оставшиеся на поляне. А вот мы уже пролетаем над ажурными кронами сосен. Стоит только протянуть руку — можно коснуться колючей верхушки.