Читаем без скачивания Чары кинжала - Катарина Керр

— Очень важно, чтобы Родри дожил до зрелых лет, — сказал Невин наконец. — Я не могу вам сейчас открыться, но его судьба — это судьба Элдиса. Я бы хотел отныне приглядывать за этим мальчиком.

Ловиан нахмурилась, в тревожных отсветах огня ее лицо выглядело бледным. Наконец она кивнула.

— Вашей милости всегда будут рады при дворе Аберуина. И если желаете сохранить все в тайне, я буду просто твердить, что меня забавляет этот оборванный старичок-травник.

— Воистину, так будет лучше всего. Благодарю вас.

Той ночью Невин долго не ложился спать. Стоя у окна, он наблюдал за луной, видневшейся в просветах между облаками. Его, как часового поставили на пост, и он не сделает ничего без приказа свыше. С этого времени он останется в Элдисе, полагаясь на то, что владыки Судьбы сами приведут Бранвен к нему, когда придет время. В глубине души он впервые за сотни лет почувствовал надежду. Надвигались великие события. Ему оставалось только ждать и наблюдать за их приближением.

ДЭВЕРРИ, 698

Агвен избирает барда не только для того, чтобы услаждать слух, власть имущих, но и для того, чтобы удержать в памяти все великие деяния и великих людей клана. Ибо если человек не будет помнить ничего, кроме имени своего отца, то дети рабов будут ничем не лучше и не хуже детей гвербрета. И потому не должен ни мужчина, ни женщина святотатственно поднимать руку на барда…

Горячий воздух мерцал над жнивьем и скошенной травой. Мутная водица едва сочилась меж широких берегов некогда славной реки Нерры. Обнаженный до пояса, пастух вел нетерпеливых коров вниз к воде. Бард Гверан стоял на берегу и смотрел, как они пили грязную солоноватую воду, затем перевел взор на безмятежно-синее небо. Хотя он вышел в поле на прогулку, чтобы сочинить песню, но мысли его ныне были лишь о засухе и о грядущей голодной зиме. Он отвернулся от реки и пошел назад, в крепость клана Белого Волка.

Окруженная земляными укреплениями, небольшая крепость располагалась на вершине невысокого холма. Внутри бревенчатой изгороди возвышалась квадратная каменная башня.

Проемы ее окон выглядели как глазницы над пыльным двором. Двор дремал под горячим солнцем, если не считать нескольких жужжащих сонных мух. Гверан поспешил в большой зал, в котором благодаря толстым стенам сохранялась благодатная прохлада. Возле пустого камина у стола для знати сидел лорд Мароик. С ним были два жреца из храма Солнца, одетые в длинные белые туники. На них красовались золотые ожерелья, их недавно побритые головы блестели.

Гверан встал на колени, старший жрец Обин чуть заметно улыбнулся, его глаза прищурились под опухшими веками. Лорду Мароику, светловолосый мужчина лет тридцати, с длинными усами, остановился на полуфразе и повернулся к своему барду.

— Я думал, ты сразу же вернешься, — сказал Мароик. — Вот тебе вопрос. Не думаю, что бард может вызвать дождь.

— И очень жаль, что не могу. Думаю, что только его святейшество способен на такое.

— Его милость и я, мы только что обсуждали это, — вмешался Обин. — Мы считаем, что надо принести лошадь в жертву богам.

— Не сомневаюсь, что такая благочестивая жертва должна удовлетворить великого Бела.

Обин пристально взглянул на него, в то время как сам юный бард жадно смотрел на флягу с пивом, стоявшую на столе.

— Вопрос в том, почему Бел так сердит на нас, — заметил наконец Обин. — Жертвы может оказаться недостаточно, если на земле лежит проклятие.

— А что думает его святейшество о причине проклятия? — спросил Гверан.

— Его святейшество не знает, — Обин улыбнулся тонкими губами. — Жрецы могут читать знаки будущего, но только барды могут толковать прошлое.

Гверан глубоко вздохнул, поняв, о чем говорил Обин: это ритуал Открытия Колодца, когда бард может перенестись в прошлое и разговаривать с духами давно умерших. Ему хотелось отказаться, но что если не будет урожая?..

— Бард может попробовать заглянуть в прошлое, ваше святейшество, — сказал Гверан. — Но я вижу лишь то, что показывает мне Агвен. Я постараюсь помочь. Будете свидетелями?

— Буду, и с удовольствием. Сегодня вечером?

— А почему бы и нет? — нехотя пожал плечами Гверан. — Когда взойдет луна, я приду в храм.

Бард поднялся в свои комнаты на третьем этаже башни, чтобы отдохнуть перед суровым испытанием. Две комнаты были расположены в центральной части и выходили на спиральную лестницу. Одна — для его детей, вторая — для них с женой. В ней было много подарков, которыми лорд Мароик одаривал своего барда: тяжелая кровать, занавешенная узорчатым пологом, сундук, стол с двумя стульями и небольшой ковер. На столе стояли две арфы: маленькая прямая, которую кладут на колени, и высокая, тяжелая арфа для торжественных выступлений. Гверан щипнул пару струн и улыбнулся, услышав нежно прозвучавшее эхо.

На звук вошла его жена Лисса. Она была привлекательной черноволосой женщиной с голубыми глазами. Но самой большой ее гордостью был голос — мягкий, нежный, звучавший весело, словно ветер в листве деревьев. Своим голосом она и пленила Гверана почти десять лет назад. Она была пятнадцатилетней девочкой, а он в свои двадцать пять, после долгих лет учебы влюбился сразу и бесповоротно.

— Это ты, дорогой? — спросила Лисса. — Жрецы все еще в зале? Я поднялась сюда, чтобы скрыться от них.

— К счастью, они ушли. Я должен пойти в храм сегодня ночью, поработать с ними.

Лисса замерла от удивления, ее мягкие губы раскрылись. Смеясь, Гверан взял ее руки в свои.

— Ничего страшного, — сказал он. — Они не собираются положить меня на алтарь, как это делали во времена Рассвета.

— Я знаю. Просто что-то есть в этих жрецах такое, что меня пугает. Ты хочешь поспать? Я заберу мальчиков, если ты ляжешь.

— Спасибо. Так действительно будет лучше.

Этим вечером Гверан воздержался от ужина. Как только стемнело, он вывел своего старого мерина из конюшни и неторопливо выехал по темной сумеречной дороге. Высоко в опаловом небе полная луна висела над горизонтом, освещая своим серебристым светом лес и фермы. Было жарко как днем. Деревня находилась в четырех милях от крепости. Несколько круглых домов, окруженных стеной, примостившихся рядом с огороженным общинным пастбищем. В дальнем конце пастбища стоял деревянный храм, крытый соломой. Он был расположен в молодой дубовой рощице. Гверан спешился около темнеющего на фоне неба дуба, молодой жрец вышел к нему навстречу, двигаясь на ощупь. Он взял поводья.

— Я отведу лошадь в конюшню. Его святейшество ожидает в храме.

В небольшом круглом святилище свечи золотистым светом освещали каменный алтарь. Завернутый в длинный белый плащ, предназначенный для ритуальной службы, Обин стоял у алтаря, подняв руки к статуе бога. Статуя была вырезана из простого ствола дуба и отдаленно напоминала человека. Голова была тщательно обработана. Большие проницательные глаза смотрели вниз, изящные руки держали за волосы две деревянные головы. Перед алтарем были свалены выбеленные овечьи шкуры.