Читаем без скачивания Война 2011. Против НАТО - Федор Березин

60. Реки-ручейки и археологическая задача века

Со времен фон Неймана компьютеризация достигла невиданных вершин. Однако все эти достижения где-то в других областях метагалактики. Раскрашенная в оранжевую расцветку и присыпанная нацистским нафталином Украина, кособочась и прихрамывая, придвигается к прогрессу несколько с другого боку. Компьютерами здесь не пахнет, но вдыхать глубоко и не рекомендуется: вокруг вскрытые склепы. Тут тасуют трупики согласно национальной «свидомисти», и всех скопом переносят в холмик с надписью «Голодомор — главное украинское достояние». А там вываливают из гробов на солнышко победителей фашизма; тоже землекопной работы выше крыши — сколько их в самом-то деле здесь полегло. Так что о режиме управления боем в реальном масштабе времени, и развертке всего этого дела на монитор можно покуда и не мечтать. Вопрос конечно об общем совмещении боя наземного с воздушным. Слава, ни на кого не надеющемуся, атеистическому СССР — в отношении отображения на происходящее конкретно в небе все шикарно. Например, попытавшийся вмешаться в свару вертолет — предполагаемая марка «Ирокез» — свое уже получил и с экранов стерт. Хочется верить, что не просто приземлился с легкими повреждениями, а успешно горит посреди пшеничного поля. Потом, юные натуралисты, следопыты-этнографы отыщут обгорелые останки экипажа и с великой радостью присовокупят их тела к жертвам сталинских репрессий. Круши тиранов! Фашизм не пройдет! А если и пройдет, то свой, хоть и коричневатый, но национально маркированный.

Так что о схеме протекания боя наземного можно судить разве что по звуковой палитре. Вот там, вроде, что-то шандарахнуло, может быть орудие, а может и гранатометный подрыв, а тут вот, кажется, пулеметик заголосил, и какой-то такой-эдакий, не нашенский. Из всей информации можно сделать только один правильный вывод — нападение покуда производится с одной стороны, так что все остальные пути-дороги свободны. Но пан майор Корепанов не зря скушал четвероногое в изучении местности. Дивизион будет делать ноги не куда глаза глядят, а в спланированный ракурс. Уйдет на северо-запад. Именно там есть удобный мостик через маленькую речку Бычок. Единственный минус, нужно некоторое время, дабы перегрузить, в плане перераспределить, сохранившиеся ракеты между огневыми установками: оставить на каждой по одной. Это не для каких-то пэ-вэ-о-шных придумок, типа того, что с пусковой почему-то удобней стрелять единственной ракетой, вместо четырех. Дело всего-то в той же самой речушке, ибо мостик через Бычок все же не стратегического значения, он не способен выдержать более тридцати тонн. Полностью груженая пусковая тянет на тридцать две с половиной. Даже с одной ракетой, и то — чуть выше номинала — рискованно, но это неизбежно. По этой же причине, скорее всего, придется бросить пуско-заряжающие гусеничные платформы. Только абсолютно освободившись от груза, они будут весить тридцать. Но какой в них смысл без наличия ракет? Однако даже без беготни по позиции и загибания пальцев, благодаря все той же, советских времен, компьютеризации, не выходя из кабины КП можно сказать, что ракет в остатке четырнадцать штук. Если класть на 9А310 по одной, то куда деть еще восемь? Так что пуско-заряжающие 9А39 придется все же тащить и попробовать рискнуть при переправе. Люди в СССР жили, может, и не показательно-зажиточно, но сама страна была богата. Крепчайший, многократно превосходящий сельские нужды железо-бетонный мост через третьесортный, никому по сути неведомый Бычок — есть подарок того щедрого на причуды двадцатого века. Возможно, подарок прочней, чем на нем написано. Естественно, если до реки дойдет вся колонна, самые тяжелые машины рискнут в конце. Кроме того, на счет уж совсем остаточной гусеничной штуковины с ракетой, Корепановым выдуман некий доп-финт с подрывом ее аккурат на срединке мостика, но о том пока рано: дотянуть бы.

С перегрузкой «изделий» следует торопиться. Наземная оборона дивизиона чересчур хлипкая штука. Собранные с мира по нитке комбатанты с некомбатантами — все же не танковый полк. Если бы вокруг была иракская пустыня, а не урбанизированный Донбасс, возможно, стоило бы пустить в направлении врага парочку ракет. Просто так, для острастки, дабы убавить наступательный порыв. Но сейчас лучшее, что можно сделать для обороняющихся, это убраться подальше, дабы дать им возможность бросить позицию и отступить. Потеющие на перегрузке почти семисоткилограммовых ЗУР солдатики прекрасно помнят об этом и стараются вовсю, не хуже чем предки строившие социализм.

61. Лейтенантские грезы

Тщательное планированье боевых операций — вариант выигрышный. Просто он всегда запаздывает. Всегда кто-то и где-то платит за ваши циркульные обводы, поясняющие таблички и пластилиновые модельки ландшафта настоящей кровью: льет ее литрами, отыгрывая секунду-другую на ваше покуривание над транспортиром. Неожиданность — вот истинная муза боевого рейдерства. Она просто сваливается и крушит на фиг все просчитанные вероятности, опечатанные красные пакеты и прочую туфту арифметизированного мира. Она ему не попутчица, она перпендикулярный монорельс ко всему и вся.

Лейтенант Шелуханов офонаревает. В городе творится черт знает что, а в штабе полка покой и уют. Намедни он проехал на своем «Москвиче» мимо нескольких десятков кварталов. В форме ехать неудобно: люди смотрят и открывают рты от изумления. В Донецке свободно шастают неприятельские патрули, а этот «захистник Батьківщині»[120] запросто едет на машине по улицам, с него как с гуся вода. С завтрашнего дня буду переодеваться в гражданку, дает себе слово Константин Шелуханов. Ныне лейтенант в карауле. Их 156-й зенитный ракетный полк ПВО просто какой-то «глаз урагана». Везде всех давно разоружили, а они несут службу с автоматами. Караул, конечно, так себе, мелочевка. Два поста, причем один исключительно ночной. То есть, в отличие от нормального, на него назначены не три караульных, а всего двое. Но зато другой, у знамени части, тот, как положено — три смены. Итого, под командой лейтенанта Шелуханова, пять вооруженных молодчиков, плюс сержант — разводящий и помощник начкара. Целая боевая группа. С ней же можно…

Константин Шелуханов мечтает об этом уже шестые сутки. Они, с напарником — старлеем Бабичем, ходят «через день — на ремень». Черт побери! Умножаем на два, и в итоге это уже две боевые группы, с двумя офицерами, причем в момент смены они сконцентрированы в одном месте в одно время. Правда, бунта, покуда, не случилось. Может, звания участников маловаты? В конце-концов, наличествует еще дежурный по части. Да и вообще, в оружейке хоть и не густо по огнестрельным делам, но, по крайней мере, офицеров штаба вооружить вполне получится. Но никто из командования решения не принимает. Конечно, если разобраться, то чему удивляться? По слухам, клерки подполковничьих званий разъезжают по области и «передают под ключ» боевые дивизионы и локаторы разведки. В смысле, делают обратную операцию. Ибо турецкое командование, конечно же, не использует ЗРДН-ы по назначению, а просто нейтрализует потенциальную угрозу. Правда, офицерские курилки переполнены непроверенной информацией. Вроде как где-то, какая-то жизнь еще теплится. (Поскольку из-за караульной службы лейтенант несколько отстранен от остальных офицеров, то до сей поры понятия не имеет о бунте майора Корепанова, вылившемся в настоящую стрельбу).

В данный момент Шелуханов грезит на ходу. Он как раз ведет новую смену к знамени части. Относительно постов караулка расположена по-идиотски. Сама она вблизи казармы, а оба поста в разных концах, причем топать к ним приходится вне расположения части, то есть, через обычную, доступную любому гражданскому шпаку местность. Благо тут вокруг заборы неких разворованных предприятий, а не жилая зона. А то, Константину Шелуханову с солдатиками пришлось бы брести на смену опустив голову и пряча пылающие от стыда лица. Может и караульных следует переодеть в гражданку? Шелуханов в ужасе от перспективы.

Вот именно в таком настроении измученной совести он и оказывается у калитки штаба, когда оттуда конвоируется командир «сто пятьдесят шестого» полка генерал Редька.

62. Пули и мосты

Похоже, да и хочется верить, если честно, здесь какие-то сто годков кряду не призываемые резервисты, или вообще новобранцы, к тому же без офицера. А что еще предполагать, когда шестиколесная бронештуковина «Пиранья» после подрыва передней машины так увлекается засеванием пейзажа 14,5-миллиметровыми пулями, что тоже замирает на месте, да к тому же на мосту. Правда, подглядывать за ним непрерывно не получается: страшно лишний раз высовываться, да и некогда, ибо смена позиции важнее. Не исключено, конечно, что все не так браво, как кажется. Может, просто машина замерла для высадки десанта. Замерла, покуда они вошкаются, выбираясь через заднюю, плохо видимую отсюда створку. Вдруг даже, под защитой брони прыгают с мостика и перебираются на другую сторону речки по дну? В конце-концов, тут совсем неглубоко, Беда специально заставлял новое пополнение переходить речушку, дабы заодно с ускоренным курсом «молодого бойца» промерить глубины — по грудь, не более.