Читаем без скачивания Продолжение следует, или Воронежские страдания - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А вот посещение архивов, сочувственное отношение к «пыльным» теткам, всю свою жизнь что-то фиксирующим, вот тут необходимы тактичное, умелое женское внимание и понимание. Но кто это сделает лучше, чем молодой и обаятельный следователь женского пола, выбравший своей тяжкой профессией бескомпромиссную борьбу с особо опасными преступлениями? Странный вопрос, даже и не риторический.
Словом, вот так, ребятки, подвел итог размышлениям Турецкий и, взявшись за телефонную трубку, передал в Москву свои пожелания. И давайте-ка начнем с начала. С самого начала — для полной ясности. И — ни боже мой, как говорится, никаких таких указаний! Напротив, вот если бы это было возможно… если бы у вас, ребятки, или у тебя, дорогая, нашлось немного времени… а еще лучше, если бы уже к моменту моего возвращения…
И вообще, следует всегда выстраивать свои указания таким образом, чтобы тот, кому предстоит их выполнять, считал их не приказом, а собственным личным одолжением дорогому другу и отчасти руководителю. Филя прекрасно знал эту старую хитрость — особенно вышестоящего лица, но не мог ничего противопоставить в порядке возражения, ибо собственный прокол был налицо. А вот для Алевтины Григорьевны даже строжайший приказ Александра Борисовича показался бы страстным романсом, пробуждающим в трепетной душе молодой женщины, жаждущей абсолютно всего, новые смелые мечты.
Ну вот, и с этим разобрались, подвел итог ужасно бесчувственный Турецкий, умевший быстро переключаться с одного предмета исследования на другой, иногда полностью противоположный. Это — чтобы не зацикливаться на посторонних делах.
Тем же вечером Филипп Кузьмич Агеев выехал в Саранск. Хотел на автомобиле, чтоб еще и чуточку развеяться по дороге, да и на месте с чужим транспортом не связываться, но когда прикинул, что ехать придется по дорогам, которых, может, и не существует на самом деле, остановился на купейном вагоне. С рельсами все-таки какая-то ясность всегда имеется. И оказался в конечном счете прав.
А вот Аля, обрадовавшись наконец «живому делу», отправилась в архив Генеральной прокуратуры. Тем более что ее уже предупредили в «Глории» об особо доверительных отношениях Турецкого с Меркуловым, которые не только любят и уважают друг друга почти двадцать лет, но и «цапаются» нередко так, что только пух и перья летят в стороны, и не дай бог в такие моменты подвернуться одному из них под руку. А так — милейшие люди. Очень бы хотелось Але взглянуть на этого «милейшего» начальника.
Последнее, кстати, ей почему-то казалось необходимым, чтобы в какой-то мере даже и подчеркнуть свою собственную деловую репутацию. Але было известно, что Меркулов весьма трепетно относится к семейным делам Турецких, и Санины измены больно ранят его чувствительную в этом смысле душу. Он совершенно не выносит ничьих измен, не любит таких людей, но с Саней ему якобы приходится мириться и терпеть. Так вот, у Али попутно, где-то в глубине ее очаровательной черепной коробочки, теплилась мысль о том, что, ближе познакомившись с ней, Константин Дмитриевич не станет думать о ней, как о какой-то вертихвостке, пытающейся увлечь собой Александра Борисовича. Вовсе нет, она высоко ценит его исключительно профессиональные качества. Вот… А появится она в кабинете заместителя генерального прокурора лишь потому, что Александр Борисович сам попросил ее лично обратиться за помощью к Меркулову. В смысле архива. И объяснить причину своего интереса к этому предмету, если потребуется.
Короче говоря, каждый, участвующий в расследовании, был занят своим серьезным делом…
Начальник ИТК, полковник внутренней службы Кружалец, не стал и допытываться у частного московского сыщика о том, какие заботы привели его во вверенное ему учреждение. Он лишь ознакомился с документами, среди которых была и письменная просьба заместителя генерального прокурора Меркулова оказать содействие господину Агееву в расследовании дела о мошенничестве, следы которого ведут в данную колонию.
Какие разговоры? Да сделайте ваше одолжение, лишь бы не очередная проверка по линии Управления исполнения наказаний — совсем замучили своими визитами, воспитательной работой заниматься некогда. И после такой преамбулы отослал москвича к своему заму — начальнику оперативно-режимной части майору Фролову. Тому — понял Филя — не привыкать к гостям.
С гостей, точнее с разговора о них, собственно, и началось знакомство Филиппа Кузьмича и Анатолия Семеновича.
— Много, да? Надоели? — сочувственно промолвил Филя, пожимая руку майору.
— Ну… — не желая откровенно высказывать своего недовольства, тем не менее поморщился Анатолий: — Хватает проверяющих.
— Так это наверняка связано с тем, что ваши учреждения всегда вызывали пристальный интерес общественности.
— Не знаю, что за интерес, но проверяют постоянно. Жалоб много. И по делу, а чаще — без. Лихорадит, а кому-то — радость.
— Я про много спросил, Анатолий Семенович, не ради проформы. Меня в самом деле интересует, кто приезжает со всякими проверками. У вас же наверняка фиксируется?
— Ну а как же! Без доступа мы ж не имеем права. Но вы скажите конкретно, в чем вопрос, и тогда посмотрим.
— Так, между нами, проворачивается неслабая афера. На хороший миллион баксов. А начало теряется здесь, у вас, следы ведут отсюда. Но, что особенно интересно, вы, то есть руководство учреждения, к ней никакого отношения не имеете, мозговой центр явно расположен в Москве.
— Но тогда в чем же может заключаться наша помощь? — удивился майор.
— В самой малости, — улыбнулся Филя. — Указать на организатора.
— Но мы же его не можем знать, сами говорите.
— И повторить готов. И тем не менее. Вот такой парадокс. Но давайте попробуем помыслить конкретно. Кто у вас побывал в последние месяц-полтора? По служебным командировкам, просто родственники, другие посетители, у которых могли найтись важные причины? Адвокаты там, другие…
Филя нарочно увеличил срок, полагая, что посетитель вполне мог позаботиться о своем клиенте и заранее.
— Да не особенно… Из родственников — были. Сами понимаете, лето, тепло… Женщины в основном.
— Ну женщины-то вряд ли… — с сомнением покачал головой Филя. — Хотя, на всякий случай, подготовьте мне фамилии. А другие?
— Ну никаких адвокатов точно не было. А из Управления? Да, был один. Симпатичный мужик, молодой еще. Тоже майор внутренней службы. Почти ровесник. Он еще и адрес свой оставил московский, приезжать приглашал… Хороший мужик.
— А из какого он управления? — насторожился Филя.
— Из главного.
— А что конкретно его интересовало-то?
— Это обычные дела, чисто инспекторские. Жалобы всякие по поводу режима, строгость кому-то не нравится. Я вам покажу, у меня у самого вот такая пачка этих «писюлек». Каждую проверяем! Хоть бы в одной правда была! Представляете, сколько в Москву пишут? Да со всей страны, не одни ж мы тут… Деньги государственные тратить только… на командировки всякие… Вот и вы теперь…
— Не, я не по этому делу! — рассмеялся Филя. — А как зовут того, не помните?
— Так я ж говорю, он и адрес свой оставил. Сейчас найду… А вы что, думаете, это он?
— Да вы что! Совсем нет… А когда, если уточнить время, он у вас был?..
— Да в прошлом месяце. Сейчас уточним… — Майор стал листать перекидной календарь на столе. — А вот! — обрадовался он. — Три дня, с двадцать седьмого, включительно.
— А если такой вопрос задам: у вас в те дни никто не покидал колонии? Ну в связи с освобождением?
— Проверить надо…
— Щербатенко такого не помните случайно?
— Щербатого?! — удивился майор. — А чего он натворил? Неужели — снова?
— Нет, как раз он-то нет… Я еще хочу спросить, материалами его уголовного дела, ну копией приговора, что у вас хранится, никто не интересовался? Не спрашивал — из ваших же сотрудников, например?
— А зачем? Да и нет его уже у нас. Мы у себя лишние документы не держим, вышел человек, и дело отправили в Москву, или куда там? Где его осудили, в Воронеже, что ли?
— Ну ладно, а когда он освобождался?
— Чтоб точно, опять в документы надо… А если навскидку, то как раз в эти же дни — тридцатого, что ли. Или на день раньше.
— А уехали они, что, вместе?
— С кем, с этим Геннадием, да? Что вы, зачем? Да у нас и разговора-то, в общем, не было. Он поинтересовался, по-моему, я что-то сказал, и все. А какая связь?
— Сейчас узнаем, — сказал Филя, открывая молнию своей вместительной сумки.
Он достал тонкую папочку, вынул из нее десяток фотографий мужчин средних лет, снятых в разное время и в разных местах. Затем выложил их перед майором на столе в ряд и спросил:
— Если среди них есть ваш Геннадий, покажите его, пожалуйста, Анатолий Семенович.
Майор скользнул по снимкам глазами — раз, другой, — не останавливаясь ни на одном из них. Филя терпеливо ждал, не торопя его. Майор пожал плечами и отрицательно покачал головой: